Народ выдержал от силы полчаса. Затем посыпались просьбы поделиться трофеем, важные бумаги полетели под стол, захмелевшая Клауд во всю флиртовала с… Комуи, который, судя по выражению лица, постоянному оглядыванию по сторонам и невнятному бульканью в ответ, просто не знал, за что на него свалилось такое счастье.

Бутылкой коньяка, разумеется, никто ограничиваться не стал. И теперь по зданию штаба разносились голоса Рувелье и Тиедола, в два голоса напевающих искажённый гимн неизвестной страны. Аллен бы предположил, что Англии, ведь слова-то на английском, но там в основном шла какая-то похабщина и ругань. Такого Генерала Тиедола Аллен Уолкер ещё никогда не видел.

На нижних этажах во всю ругались учёные, которым так и не довелось отыскать Комуи. Аллену было страшно признаваться в этом даже себе, но возможно ведь, что поползновения Клауд в сторону Смотрителя завершились успехом…

При таком раскладе можно было начинать опасаться нового прибавления, потому что этот бэби-бум в Ордене начал уже немного напрягать.

Среди прочего шума особенно выделяли крики миссис Кросс и жалобные извинения Мариана, который, кажется, ссылался на всех остальных. Как обычно пытался увильнуть от ответственности. Кажется, Джетта Кросс на самом деле вознамерилась отвадить несчастного Мариана даже от последнего его удовольствия. Хотя, некоторые особенно пронырливые сотрудники с очень большими ушами утверждали, что Джетта сама по себе и есть одно больше удовольствие.

Подтверждением этому предположению служил её вновь начавший расти живот.

Видимо троих деток Кроссу было мало.

Аллену в принципе нравилось играть с ними, ему нравилось, что он нравится детям, по какой-то необъяснимой причине, но…

Но он был очень рад, что ему придётся отправиться к Ноям и проводить в Ордене очень мало времени. Хотя бы потому, что именно в этот момент он стоял в ванной комнате перед раковинной и пытался застирать рубашку, в то время как за стеной во всё горло орала маленькая принцесса Чёрного Ордена и требовала в срочном порядке предоставить «дядю Лю» и его «висюли» обратно.

Хорошо хоть, что сегодня Аллен прибрал большую часть своих «висюлей» в хвост, а затем ещё и собрал и заколол на затылке. Смотрелось довольно странно, и Аллен, глядя в своё бледное отражение с синяками под глазами, подумал, что неплохо было бы проколоть уши и вставить в них серьги. Или хотя бы одну..

Вот захотелось вдруг и всё.

Уолкер снова воздохнул, начиная массировать виски, одновременно царапая кожу внушительными когтями левой лапки и пытаясь отвлечься от воплей. Линали пообещала, что успокоит девчонку, пусть он только пока не появляется в её поле зрения. Кажется, девчушка точно знала, что Аллен где-то есть, и требовала его обратно..

В последние дни она даже есть без него отказывалась. А потом по ночам никак не могла уснуть, потому что была голодной. Успокоить и покормить её мог только Аллен, но даже Линали понимала, что такая привязанность это плохо. Должна же она к собственной матери привыкать…

И к отцу, который шляется непонятно где.

До Аллена весь последний год доходили неприятные слухи, когда он бывал в Ордене. Их распространяли шёпотом и так, чтобы только Комуи не узнал, и получилось, что во всём штабе один он был в неведении относительно одного простого факта: у Лави на стороне кто-то есть.

Аллен не знал и не интересовался особо, что думает по этому поводу Линали, и первое время ощущал вину. Всё-таки именно он споил когда-то Лави и подговорил Узы подлить тоже Линали, вот только не тот, ни другая не выпили отвара полностью, и вместо того, чтобы вырубиться и уснуть в комнате, давая подстроить самую компрометирующую ситуацию, они пошли до конца…

И через девять месяцев в Ордене появилась рыжеволосая, тёмноглазая малышка, в которой Линали и, как ни странно, Комуи просто души не чаяли.

Лави первое время, вроде бы, вполне искренне носился с Ли, и Аллен даже стал подозревать, что всё у них сложится, но через полгода его как будто подменили. Аллен видел его с тех пор всего два раза, но тот постоянно смотрел на Линали как-то виновато, пытался вести себя как можно тише и как можно скорее умчаться обратно к Книжнику. Возможно, это было как-то связано с его работой, но Аллен сомневался. Больше походило на то, что рыжий ловелас нашёл себе новое увлечение, которое переросло во что-то большее.

Интересно, а Книжник как на это вообще смотрит? И что по этому поводу думает Линали?

Аллен тщательно вытер лицо и грудь пушистым полотенцем и уныло посмотрел на левую руку. Третий день она продолжала бунтовать. Третий день она не активировалась, при этом Аллен чувствовал себя так, словно каждый час вскакивает и убивает по паре сотен акума. Неопределённость и общее напряжение выматывали.

Ещё это начальство. Сейчас он должен был собраться и дать понять, что полностью готов к тому, чтобы на него возложили миссию по контролю за выполнением договора со стороны Ноев. Тогда ему придётся очень редко бывать в Ордене, но каждую неделю посылать отчёты. Благо стандартную форму он успел выучить назубок.

Кажется, Ватикан всеми силами сейчас пытался не столько установить мир, сколько выставить себя в благом свете перед потомками и перед настоящими обывателями и посвящёнными. Всё-таки Орден был организацией международного масштаба, и сложно было найти государство, которое не знало бы о нём или об угрозе Графа. Так что они выставляли мир, как чисто собственную заслугу…

Но не говорить же им, в самом деле, что перемирие объявлено, потому что один из врагов влюбился в одного из экзорцистов и обоим плевать, что они вообще-то мужчины??

Так что Аллен их понимал и считал, что ничего страшного не будет, если истинную подоплёку этой истории будут знать только книжники.

Крики за стеной стихли, возможно, Линали всё же удалось увести дочурку.

— Аллен?

Голос за дверью был хорошо знаком, только вот Уолкер не думал, что Лави собирается прибыть в Орден именно сегодня.

— Лави?

Уолкер резко распахнул дверь, и стоящий под ней Лави едва успел отскочить, и первое мгновение просто не стесняясь пялился на Аллена. А прямо за Лави стоял ещё один парень примерно двадцати лет, уже полтора года как экзорцист, Кевин Лойс, который тоже разглядывал его с нескрываемым любопытством.

И только тогда Уолкер вспомнил, что до сих пор красуется перед всеми оголённым торсом. А значит, лучше сразу объясниться.

— Ты знаешь, что у твоей дочери отвратительные манеры?

— Манеры? — кажется, Лави по какой-то причине всё ещё пребывал в ступоре.

— Да. У меня больше нет рубашки.

— Если бы ты распустил волосы, то у тебя не было бы и их, — хмыкнул Кевин, улыбаясь.

Лави только странно захлопал глазами, и Аллен, подняв глаза к потолку и пролепетав что-то не совсем приличное, что отныне нельзя было произносить в Ордене, где всюду могут оказаться дети, вышел в коридор.

— Может, стоило попросить нас принести тебе одежду, прежде чем выходить в таком виде? — поинтересовался Кевин, наблюдая за тем, как Аллен, не обращая внимания на провожающих его странными взглядами учёных и искателей, отправился к комнате, которая до сих пор значилась за ним.

— Мне и так нравится.

— Эпатировать публику?

— Если я провёл с Тикки Микком какое-то время, это ещё не значит, что я понабрался от него подобной гадости, — отозвался Уолкер, — я просто буду самим собой. И буду тихо ненавидеть всех, кого это не устраивает…

Он прошипел последнюю часть фразы прямо в лицо тут же побледневшей строгой дамочки в белоснежном халате…

— Уолкер!! — раздался вопль Ривера откуда-то снизу.

Аллен даже замер на месте и подождал, не будет ли повторения - может, он действительно зачем-то понадобился Риверу? Или Комуи, или ещё кто хочет его видеть и обвинить в чём-нибудь.

— Похоже, это что-то не важное, — заметил Лави.

— Угу, а ты отмер что ли? Чего это тебя так пришибло, встреча с женой прошла не совсем удачно?

— Да, ты же всё слышал, — поморщился Лави.