— Суман! Скажи что-нибудь!

Разве так оно должно было закончиться?

В нём больше не было жизни. Его душа уже была мертва. Или просто покинула тело, Аллен не был вполне уверен. Он просто знал, что это искорёженное тело человека теперь совсем пустое и безжизненное, что чёртова Чистая Сила всё же свершила свой суд над предателем. Суман Дарк, уже бывший экзорцист, уже его бывшее тело, пустое, обезображенное, измученное…

Так вот значит, чем берёт эта чистая сила.

Суман просто был человеком, которому было страшно, он просто пытался сбежать, попался не тому противнику и поспособствовал гибели других товарищей. Это преступление?

Аллен с трудом разжал кулак собственной, левой, повреждённой и теперь бесполезной руки, понимая, что кристалл чистой силы бьётся прямо у него на ладони, этот маленький, зелёный шарик, эта искра силы, частица недоступного и самый ужасный судья из всех, что пока видел юный экзорцист.

Почему?

Суман Дарк мёртв.

Его чистая сила сейчас в кулаке этого одинокого мальчишки с серыми глазами мертвеца. Потому что и впрямь что-то умерло, болезненно сдавило грудь и рассмеялось громким голосом над всеми его надеждами и верой, если уж не разбивая в дребезги, то пуская паутину свежих, предательски глубоких трещин.

— Почему?!

Крик вырвался наружу из самой глубины, из переворачивающегося нутра, из, возможно, самой души юного экзорциста и пронёсся прямо в безмолвное, глупое небо. То самое небо, в котором иные ищут следы Бога.

Этот мальчик их больше не видел.

Он свернулся пополам, обессиленный и униженный вселенской несправедливостью: все его усилия не могли быть напрасны, он не мог в этого верить, никто не смог бы в это поверить.

Ему нужно было связаться с Орденом, связаться с людьми, сообщить о произошедшем, он даже успел позвать Тимканпи и продумать слова. Правда, эти слова не были связанны друг с другом и больше напоминали жалобу вселенскому устройству и Богу лично, но что поделать, Уолкер был действительно взволнован, сбит с толку и ощущал себя так, словно сходил с ума. Мысль о привычном Чёрном Ордене была чем-то вроде давно изученной, знакомой опоры.

Он обрёл эту опору лишь для того, чтобы услышать негромкий странный звук, приглушённый хлопок, ощутить, как тёплые капли крови падают на его лицо и увидеть, как тело Сумана взрывается в чёрном вихре.

— Пока-пока, Суман, — произнёс чей-то голос позади с мягкими, почти дружелюбными интонациями. Будто тот, кто стоял за спиной, действительно желал Суману приятного путешествия…

На тот свет, видимо.

А Аллен мог только едва разлепить губы, чтобы в последний раз позвать мертвого экзорциста по имени, изумлённо наблюдая за массой крови и плоти, в которую разорвало тело.

Тёмная тень стояла прямо за ним. Тёмная тень наблюдала. Тёмная тень, которая была причастна к гибели Сумана Дарка и даже знала его имя. И говорила с ним, как будто со старым знакомым.

Аллен не хотел видеть того, кто там был.

В горле пересохло, на губах запеклась кровь, неудобно стягивая кожу. Аллен хотел что-то сказать, но не мог ощутить слов, которые могли быть хоть на мгновение уместными в этом месте и ситуации. Может быть, что-то вроде вопля возмущения? Или шёпот горечи?

Вот только в нём ничего из этого не было. Ничего.

Он оглянулся и понял, что тени не было, впрочем, человека тоже. Перед глазами всё ещё стояли обрывочные воспоминания с места смерти экзорцистов, с места, в котором должен был умереть Суман Дарк, с места, где он предал Орден… И он, этот не человек, был там тоже. Стоящее перед ним тёмное создание, лишь чертами напоминающее человека во фраке и цилиндре, было Ноем.

— Как тебя зовут? — опасность, тень, убийца медленно, но неотвратимо приближался. А в ушах стояла мольба Сумана, умоляющего сохранить ему жизнь, такая понятная и правильная. Ведь нет ничего удивительного в том, что ты не хочешь умирать, не правда ли? Желать смерти другим — вот что неверно в корне.

— Но… Ной, — неуверенно колыхнулся охрипший от крика голос мальчика.

Эта тень была Ноем, против которого не смог устоять даже Генерал. А рука, оружие Аллена Уолкера, была сломана. Он был абсолютно беспомощен перед лицом новой опасности, но страха уже не было. Только глупое удивление, всколыхнувшееся внутри, и вспышка ярости.

— Идите ко мне, тизы. — негромко позвал кого-то или что-то Ной, делая новый шаг и наконец-то выходя из обволакивающей его тени. И Аллен понял, что Ной вовсе не тень, он действительно человек. Ненастоящий человек. Высокий, удивительно красивый, холодный и да, всё же тёмный, и речь здесь шла вовсе не о серой коже. Он мягко, едва заметно улыбался, обозначая полное внутреннее удовлетворение.

За спиной что-то пошевелилось, и когда Аллен посмотрел в ту сторону, перед его глазами уже, лениво шевеля острыми, узорными крыльями, летала экзотическая, тёмная бабочка, с кончиков крыльев которой стекали тёмные капли. Кровь забурлила, закручиваясь воронками, переламывая и перемешивая то, что осталось от тела Сумана. С приглушённым хлюпаньем целая стая узорных, чёрных бабочек небольшим ураганом взвилась вверх, тёмным облаком кружа вокруг друг друга.

— Идите ко мне, — повторил Ной за спиной, раскрывая ладони, и бабочки в два потока, едва огибая так и сидящего на месте Аллена, тут же ринулись прямо в ладони Ноя.

— Хорошо, возможно, теперь вы подрастёте, — удовлетворённо пробормотал тот, разглядывая тёмную воронку у себя на руке и не обращая ни малейшего внимания на изумлённого Уолкера, будто бы тот вовсе не стоил его внимания. Или будто эти странные манипуляции были куда более интересным занятием, нежели убийство беспомощного экзорциста.

Аллен не был в этом уверен. Он уже ни в чём не был уверен, он просто заворожено наблюдал за Ноем, за своей смертью.

Был всего один экзорцист, выживший после встречи с этим Ноем, и Аллен вовсе не стремился к повторению «подвига» Сумана. Он продолжал ждать, что будет дальше, и был вознаграждён: две бабочки на конце пальцев появились вновь, и теперь они стали действительно намного крупнее, и скалящаяся черепушка в их основании вместо тела наконец-то стала заметна.

Ной смотрел на этих монстров взглядом, наполненным заботой и гордостью, и, прежде чем отозвать их обратно, вновь попрощался с Суманом, целуя крыло одного из Тизов. Взгляд Ноя наконец-то вернулся к Аллену, и тёмное лицо всего на некоторое мгновение, но всё же осветили неясные, неуместные эмоции, которые, впрочем, тут же сменились изумлением.

— Это ты…!! Вот ведь… Не думал, что мы так встретимся!

Ной внезапно оказался совсем рядом с отпрянувшим назад Алленом и протянул руку к его лицу, правда, так его и не касаясь.

— Да, ты, наверное, не узнаёшь меня в этом обличии, — кажется, в голосе Ноя читалось чистое разочарование. — Ох, но ты ведь…

Ной запнулся, поднимая взгляд куда-то над Алленом, будто пытаясь увидеть что-то за его спиной.

— Подожди-ка. Ты не Аллен Уолкер, ведь так?

Этот Ной бесил его. А левая рука оказалась пригодна хотя бы для раздачи очень сильных пощёчин.

— Заткнись! Что ты сделал с Суманом? — глупая попытка, понимал Аллен, но искра гнева, кажется, решила, что имеет право полыхнуть пламенем, а пощёчина и впрямь удалась. По крайней мере, Ной даже сел после этого с широко распахнутыми жёлтыми глазами, жадно впиваясь в его лицо и, кажется, едва сдерживая усмешку.

Зачем сдерживаться, если ты победитель? Или это какая-то домашняя привычка, скрывать своё злорадство, маскироваться, натягивать маску? Аллен знал по себе, что иногда маска может настолько въестся в кожу, что ты уже не можешь вспомнить, откуда и зачем она взялась, и что было под ней раньше. Собственное лицо? А есть ли оно сейчас или уже полностью срослось с новой плотью?

Ною, похоже, было весело, потому что он уже открыто улыбнулся.

— Он был моим врагом, конечно, я убил его! — почти радостно разъяснил он таким тоном, каким объясняют очевидные вещи детям. Или объявляют о поощрении, тоже очевидном. И всё же Аллен был слишком хорошим шулером, чтобы не уловить в глазах Ноя что-то напоминающее растерянность. Да и тот факт, что Ной пытался смотреть куда угодно, но не ему в лицо, тоже что-то говорил. Только Аллен не был знаком с этим языком.