Аллен поджал губы. Его взгляд продолжал метаться.
— Пап, проваливай! — звонкий голос Вьята в тишине был подобен грому и молнии: ясный, громкий, внезапный. И мальчик мгновенно стал объектом внимания всех взрослых.
— Вьят? — С очень нехорошими интонациями протянул Аллен, отступая от врат, в любой момент готовый уже и вовсе отказаться от запланированной командировки.
— А что? — подросток тут же обнаружил недоброе. — Так папа с тобой прощается, когда ты боишься на нём дом и нас оставить. Я помню, такое бывало, пару раз заставал. Думал ещё, что вы ссоритесь, а потом понял, что что-то не так, и спросил папу, он сказал, это тебя успокаивает.
Лави заржал в голос. Юу стоял с совершенно непричастным видом. У Аллена дёргался глаз.
— Я неправильно понял?
— Значение некоторых слов и фраз зависит от интонации, намерения и ситуации, это верно. И, хотя подобное прощание грубость, в случае, когда я нервничаю, именно оно взывает к рассудку. Когда так говорит Тики!
Вьят замер, наморщив лоб, создавая видимость долгого и глубокого разрушения. А может, и впрямь думал.
— А если говорю я?
— А тебе в любом случае лучше грубые вещи отцу не говорить, — всё же вмешался Лави. А затем подмигнул и продолжил заговорщицким тоном, — но можешь устроить нехорошее Тики за то, что ввёл в заблуждение.
— Ла… А ладно! — смирился Аллен, решив, что проблемы Тики не его проблемы. Если, конечно, дети не устроят ничего глобального. Он обернулся к распахнувшимся вратам. Подумал. Оглянулся к Вьяту. — Только без фанатизма.
— Фанатизма?
— Ничего масштабного.
— Ах…
— Легальное хулиганство, — фыркнул под нос Лави и пожал плечами.
— Всем пока. Вы все знаете, чего я от вас ожидаю, что я хочу увидеть по прибытии и как я не люблю, когда мои ожидания не оправдываются. Всё.
И Аллен прошёл во врата.
Некоторое время Лави, Юу и Вьят ещё глядели в непроницаемую матовую поверхность, будто ожидая, что озабоченный хозяин дома и папаша вернётся, врата заребят, случится ещё хоть что-то. Но врата лишь исчезли, закрывшись.
Вьят кашлянул, привлекая внимание.
— Полагаю, мы можем пойти и спокойно заняться своими делами?
— Если ваши дела исключают попытки залезть, куда нельзя, устроить беспорядок и…
— И ещё длинный перечень действий, — закивал мальчик, разворачиваясь и убегая.
— С ними точно ничего не случится, так ведь? — Лави обернулся к Юу, но тот молчал и вообще смотрел в угол зала. Или вглубь видимой лишь ему вселенной. Лави нервно выдохнул, стараясь настроиться на нужный лад, припоминая, как общался с Юу во время путешествия к цитадели Хелеоса. И, напустив максимально непринуждённый, наглый вид, поинтересовался: — И что случилось теперь?
— Этот мальчишка — Сердце. Всё ещё никак не могу уложить мысль в голове.
— Хелеос казался… Впрочем, он тоже дебил полный был! Нет бы просто пойти и грохнуть Ноев, придумать что-то. Потратить усилия с пользой! Нет! Он придумал, как спасти Ноев, сохранив их вымирающий вид!
— И что?
— Какое человечество – такой и хранитель, — раздражённо выдал Лави, явно не довольный таким положением дел.
— И это я здесь не люблю людей?
— А я ученик книжника, про нас полно страшных слухов ходит, — рассмеялся Лави и принялся перечислять, загибая пальцы. — Эгоисты, циники, мошенники, убийцы, бессердечные психопаты.
— Почему я не знал об этом списке раньше?
— Дай подумаю? Ты всех людей ни во что не ставишь. Зачем тебе списки? Знаешь, как ты меня удивил сегодня? Ты поговорил с Алленом.
— И? Кролик, эта мысль, может, и слишком трудна для тебя, но мы оба умеем разговаривать.
— Тихо-мирно поговорил. Когда привёл Неру.
— Я должен был орать?
— Нет, я сомневался в Аллене, — фыркнул Лави, решая больше к этой теме не возвращаться. Затем глянул на Юу и предложил, — пойдём, познакомимся с детьми?
— А так хочется?
— Надо бы. Один из них — хранитель человечества, как ты уже говорил, и хрен знает…
— Какого дерьма ждать от другой. Всё ясно. Но лучше подождать, пока любопытствующие сами прискочат с нами знакомиться. Что? Это же дети!
— Ты знаешь, как ведут себя дети? Любопытные дети?
— Алма был сверхлюбопытным.
— Оу…
Никогда раньше Канда так просто посреди разговора Карму не поминал. Это какой знак? Хороший? Плохой? Или знак, предупреждающий, что сейчас его убьют как единственного свидетеля?
— Пошли, посмотрим, что с Неру. Вьят как бы за ним присматривает, но пацан, кажется, спал.
Утро в итоге приказало Лави и Канде разделиться. Канда, в последнее время страдавший от недосыпа, отправился спать в свою комнату. При этом Лави приложил титанические усилия, чтобы не заржать вдруг, вспоминая «шуточку» Аллена, когда они только попали в дом. Несмотря на то, что он вручил Лави план, их с Кандой комнаты могли быть выбраны из множества, но прямо этого сказано не было, и Лави подошёл позже к Уолкеру. Четырнадцатый кивнул и повёл его лично. Привёл к двери, распахнул и объявил, что комната идеально подойдёт для него и Канды. Увидел выражение лица Лави, полюбовался и завершил: «ну если вы ещё не на этой стадии… вернёмся к варианту с раздельным проживанием?».
Выросший Аллен сбивал с толку. Весь мир, успевший перемениться за жалкие шесть лет в корне, удивлял.
Но стоило Канде наконец-то уйти спать, Лави пришлось присматривать за людьми. Несмотря на собственную смелость и утверждения, оставлять их без присмотра в итак безопасном доме не хотелось. К десяти часам на улице зарядил мелкий дождь, а к полудню погода и вовсе испортилась. Позволять детям играть во дворе не удавалось. Рия сообщила, что Аллен как-то ставил экран во время дождя, мог создать крышу, но Лави таких прав в управлении домом не имел. Так что сразу поставил свои условия.
Оба ребёнка будут тихо проводить время в одном помещении.
И они выбрали одну из просторных гостиных, распахнули окна, впуская сырой, свежий воздух, и занялись своими делами. Вьят тут же забрался с книгами в дальний угол дивана. Рия уселась на полу строить дом или целый город из всех подручных материалов. Она просила Лави почитать ей или рассказать историю, но ученику книжника как раз посчастливилось поднять Неру. Сидеть перед ним и заниматься другим ребёнком, читая сказку на непонятном языке, слишком жестоко. Лави полагал, что труднее всего именно для юного пророка будет найти занятие.
Но первые полчаса он провёл просто в попытке объяснить, что такое омлет, что за рыба к нему прилагается и с чем булочки, и перешёл на лекцию вообще о еде. Серебряный голем помогал в более корректном переводе, Неру общался жестами. Поглощение еды заняло почти полтора часа.
Вьят и Рия так же оказались заняты на этот срок, наблюдая каждый со своего угла, но стараясь не выглядеть слишком назойливыми.
— А он не может говорить с нами нормально? — жалобно проскулила Рия, когда Лави, вроде бы, закончил беседу с Неру, а тот завершил завтрак, пока допивая чай.
— Нет. Он не понимает наш язык, так как прибыл издалека, и при этом он не может говорить вслух.
— И как тогда общаться?
— Учись читать и писать, дурёха! — пропел Вьят с довольной улыбкой. — Он сможет писать, но его речь нужно читать. А пока его переводит голем. Но перевод опять же нужно читать.
— Эй!!! Почемууу?
Рия, тут же совершенно расстроенная, принялась оглядываться по сторонам и обижено сопеть.
— Боюсь, что твой брат прав. Чтобы общаться с Неру, нужно неплохо читать.
— Я неплохо читаю!
— Ты успела прочитать то, что показал голем? — продолжал подначивать сестру Вьят. Лави не знал, стоит ли прекратить это или же всё успокоится само собой. И нет ничего ужасного в том, что Рия получит новую мотивацию в обучении.
— А я сегодня буду учиться читать? — спросила Рия, пока Лави объяснял Неру, где находится кухня, куда отнести грязную посуду. Сам он забирать её не стал, решив, что лишняя практика в перемещении пойдёт ему на пользу. Ну и голем отправлялся с ним. Аллен иногда рассказывал, каким весёлым Тим может быть проводником.
