Лави отчитывался максимально коротко, стремясь не упустить ни одной детали. И в итоге книжник согласился, что мальчик может быть носителем чистой силы прорицания, и это может быть очень важно. И хорошо бы Лави быть там, когда произойдёт знакомство с ним, но этого может и не случиться. И тогда придётся только книжнику туда отправляться. Потому что в ближайшее время за считанные дни Лави был обязан запихнуть в себя чёрт знает сколько информации. Основы всего, что произошло за целых шесть лет! И кроме этого ещё нужно было разместить по полочкам информацию о мире, что был до них!
Работы было…
Лави больше не был уверен в том, что он действительно так уж любит книги, бумагу, ручки, карандаши и прочую дрянь, связанную непосредственно с изучением и получением информации. Более того, уже к концу первого дня он понял, что ненавидит подобный способ передачи информации, а его голова идёт кругом. И если раньше он был способен настроить себя на специальный режим и не спать, по крайней мере, трое суток без особого ущерба для себя (но отсыпаться позже ему приходилось), то теперь он чувствовал себя настолько подавленным, что хотелось спать даже больше, чем обычно.
Даже отправленное в «Тишину» письмо-жалоба не подняло ему настроения. И он вовсе не шутил, когда так горько записывал строки о возможном будущем. И он очень завидовал сейчас Канде.
Но только около трёх минут.
По крайней мере, именно в этот день.
Потом его погнали работать, не слушая просьбы и мольбы о перерыве, отдыхе, сне. Книжник был неумолим, он сбирался в кратчайшие сроки привести Лави в форму, подлатав все образовавшиеся дыры в знаниях современного мира.
За всей беготнёй Лави даже не сразу обратил внимание, что следующий год вообще-то уже открывает новое столетие, то самое, которого Лави в детстве очень ждал, навоображав себе разных глупостей. Или наслушавшись разных глупостей.
Ничего удивительно не было в том, что теперь он этот факт заметил, кое-где появилась парочка шумных собраний, посвященных грядущему концу света. Кто-то утверждал, что он начнётся прямо в ночь на новый год (конец света ориентируется на человеческий календарь? — так и хотелось фыркнуть Лави), другие утверждали, что конец придёт с новым тысячелетием, но каждое новое столетие в этот мир приходит нечто всё более ужасное, и пришедшее в двадцатом веке всех и погубит. Или же будет предвестником появления ужаса двадцать первого века.
Дурачьё-дурачьём, а ведь откопали же где-то, не поленились, истории об акума, к примеру, и даже кто-то попытался распространить информацию о борьбе экзорцистов, но их притопнула Церковь. Не всех, конечно. Дураки - живучие твари и теперь, прячась по углам, продолжали смущать народ.
И Лави мог думать о том, что, по сути, кое-что с этим миром может случиться в любой момент. Это так. Но это точно не связано никак ни с какими датами. Это связано с чьими-то безумными планами.
В любом случае Лави был занят так, как никогда в жизни.
На второй день пыток его мозги спеклись настолько, что отказались работать вообще. И парню приходилось постоянно оглядываться в страхе — вдруг опять появится Старик и накинется на него? Лави отлично понимал, что продвигается не достаточно быстро и надо быть лучше, и он мог и умел быть лучше, но душа к изучению не лежала. Как бы он ни старался, что-то ему мешало.
Он использовал каждый, даже самый маленький и глупый повод, дабы отвлечься от изучения, а ближе к вечеру попытался изложить полученные от Хелеоса знания о другом мире на бумаге. Конечно, потом эти записи уничтожили бы, ведь даже если эта информация и нуждалась в записи на бумагу, то точно не в том виде, в котором мог сейчас записать её Лави. Но в голову всё просто не влезало. А стоило начать писать, как оказалось, что у него дрожат от усталости руки, и юноша позволил себе пойти перекусить, всё ещё никак не находя места.
Особенно тяжело было почему-то по утрам. Если надо, Лави давно мог встать без каких-либо проблем в любую рань. Да, он любил в выходные поваляться до полудня, так это же все любят! И да, он действительно уже давно не испытывал таких больших трудностей с ранним подъёмом. Да даже когда они с Юу добирались к Цитадели, он вставал рано. И порой удивлял этим Юу. Вопреки некоторым слухам, как оказалось, его регенерация и прочие прелести не распространялись на сон. Спал он, как и остальные люди. И, возможно, тоже любил поспать подольше, когда выдавался свободный день. Хотя бы для того, чтобы как можно меньше времени провести в Ордене, глядя на неприятные ему рожи.
Весь обед того дня Лави думал про Канду, вспоминая их не самый простой путь. Посчастливилось им не раз встретить и акума. И с людьми бывали проблемы, и с направлением. Больше всего Лави любил вспоминать дни на корабле, когда они вышли в море. Там Юу было совсем уже нечего делать, не происходило ничего особенного, и ему приходилось выбирать между компанией всех людей или компанией каюты Лави.
Обычно он выбирал второе. Время от времени они даже болтали, и Юу нормально воспринимал приносимые юным книжником сплетни. А по ночам Канда иногда выбирался наверх смотреть на море или, может быть, на небо. Лави предпочитал ему не мешать поначалу, а потом увязался сам собой. И его не скинули за борт.
Обед закончился, Лави пришлось остановить свои мысли и вернуться к своей работе, которую он так любил. Должен был любить. Ну, любил ведь всего пару дней назад!
После обеда дело пошло чуточку веселее. Руки перестали так ужасно дрожать, Лави бессистемно ронял на бумагу мысли, пытаясь эту самую систему тщетно отыскать, Книжник то и дело возникал за спиной, качал головой и иногда завязывал разговор на ту или иную тему.
Разговоры помогали.
На следующий день вставать было опять очень сложно. И книжник пристально наблюдал за сонным, выползающим на свет учеником, будто делая для себя выводы. Лави тогда со сна совершенно не представлял, какие, но полагал, что не лестные для него.
И решил не спрашивать в любом случае.
Холодный душ немного остудил голову, и новый день показал, что мозг можно считать загадочной мышцей, которая всё же через боль и страдания, но разработалась. На сей раз он понимал, что изучает гораздо яснее. К тому же на сей раз он выбрался заниматься на улицу, осознавая в полной мере, что сейчас находится в Китае, и пытаясь не поддаться воспоминаниям о временах, когда он проходил здесь вместе с командой поиска Генерала Кросса.
Несмотря на кажущуюся плодотворность, никакого удовлетворения работа в этот день ему не принесла.
Зато ночью, несмотря на усталость, он долго не мог заснуть, опять думая о Канде, теперь вспоминая его дни в Ордене. Когда он ещё искал дорогого ему человека. Когда ещё не знал о главном секрете Алмы и не знал даже, что Алма жив.
И теперь уже, несмотря на малое количество часов сна, Лави, всё ещё неохотно встававший утром, не чувствовал себя таким уставшим, как прежде.
И он всё чаще начинал задумываться о прошлом. И в этом прошлом обязательно фигурировал один опасный японец с удивительным мечом. И он не думал о нём столько даже в те времена, когда начинал пускать слюни только при его виде! Казалось бы, если он стал так сдержанно к нему относиться, он должен легче переживать эту…
Разлуку?
Он звучал как какая-то глупая девица! Зато об этом смело можно было бы рассказать позже самому Канде. И шутка прекрасная, и повод унижать его для Юу. Прямо два в одном, идеальный подарок, только повода не видно.
Может быть, Канда собирался вернуться в Орден?
Или он собирался попытаться продолжить жить самостоятельно, всё ещё кружа вокруг этого конфликта и пытаясь самому найти правильный путь?
Что он будет делать дальше?
Не пропадёт ли однажды, просто выйдя за дверь и не попрощавшись?
Да, ещё через день Лави утром проснулся очень бодрым, и в то же время его ударила волна паники.
А через ещё пару дней, наконец, пришло известие из «Предгрозовой Тишины» о том, что Канда вернулся вместе с мальчишкой, и у него действительно чистая сила.
