Все лето я провела у озера в пьяном угаре и наконец выпустила своего монстра наружу. Я заливала свое сознание алкоголем, чтобы не свихнуться окончательно. Целый день проводила на озере, смотрела вдаль и заливала в себя алкоголь, который обжигал не только гортань, но и душу. Вечером добиралась до дома и всю ночь ревела до беспамятства.

Я хотела услышать ответ от Северуса.

— Зачем? Зачем он это сделал?

Но все рассыпалось на осколки и было совсем не важно. Внутри меня все было неспокойно, меня выворачивало от жжения в груди. Мне было больно, и эту боль было не унять ничем, и я это знала.

А под утро я засыпала. И так каждый день.

Когда запасы погреба закончились, мне пришлось остановиться, да и я больше не могла, я выплакала все. За эти два месяца я была истощена до предела. Мои глаза не были изумрудного цвета, они превратились в мутное болото.

Просидев в одиночестве все лето, я перебрала все свои мысли, чувства по полкам своего сознания. Засунув все в глубокий ящик, я заставляла себя позабыть все чувства, что подарил мне Северус, засунуть, сжать их в тиски и снова жить.

У маглов есть такое высказывание: «Если женщина меняет прическу, значит скоро изменит жизнь». Вот и я решила сменить свой образ и перекрасилась в блондинку.

***

Осенью я восстановилась в Департаменте и сразу же организовала экспедицию в Африку.

Я не хотела оставаться в Европе, мне нужно было сбежать, подальше.

И в октябре мы отправились в Африку. Я, конечно, написала перед отъездом Минерве Макгонагалл и еще раз попросила у нее прошение, я не хотела, чтобы это происшествие как-то повлияло на нашу дружбу.

Мы пару месяцев пробыли в пустыне Сахара, потом направились в Египет.

Ночами я часто летала на своем Буцефале по пустыне, он прилетел ко мне через пару недель после моего ухода из школы. Во время полета я отбрасывала все мысли и просто отстранялась от мира под ногами. Полет давал мне прилив в крови. Я старалась не думать о годе, что прожила в школе. Думать, как живет Северус, после всего я не хотела. Он, зельевар, легко мог справиться с ломкой.

— Он сам во всем виноват! — твердила я каждый раз.

Мы пробыли в Египте почти год. Я много работала и почти не читала письма и газеты. Я просто отстранила для себя тот мир, который в данный момент для меня был закрыт.

Конечно, это было трудно, часто я просыпалась вся в поту, когда мне снились руки и губы Северуса, но я гнала эти мысли. Хотя после всего, что случилось, я не могла забыть его, что-то было в нем, а может, во мне. Я, наверное, привыкла к нему за этот год, поэтому и не могла отвыкнуть. А может, это было что-то сильнее привычки, я просто боялась сказать себе этого, поэтому наложила табу на него.

Я познакомилась с новыми волшебниками и маглами, мы хорошо сумели сработаться.

И так как я была вполне свободной девушкой, я недолго была одна. Я познакомилась с загорелым арабом Рухулла. Он был очень мускулистый парень, и я польстилась на это.

Мне нужна была энергия, и я ее получила. Он был страстным партнером, и я этим пользовалась, но только тогда, когда мне это было необходимо.

Как-то на одном из базаров я увидела лавочку тату и решила, что мне нужна еще одна татуировка, как бы память о том, что все может измениться.

Свою первую татуировку я сделала тоже в Египте, после происшествия в Саудовской Аравии.

Я сделала татуировку на кисти левой руки в виде записи на латинском языке: «Omnia transeunt — Et id qouque etiam transeat» что обозначало «Все пройдет — И это пройдет». Надпись была набита виде бесконечности.

Ближе к следующей осени мы перебрались на реку Нил и решили спуститься по ней.

С арабом Рухулла мне пришлось расстаться, но его сменил итальянский маг Даниэле. Высокий прекрасно сложенный парень, он был таким романтиком, что я иногда просто сбегала от него. А потом я пустилась во все тяжкие. Но мне было все мало, я так пресытилась всеми, что меня аж воротило от их вида. Я не получала той энергии, что получала от Северуса. Во всех я искала те чувства, которые давал мне он, я искала его мягкие требовательные губы, мне нужны были его руки. Но не было того ошеломительного ощущения, когда приходит прилив крови по всем венам и тело поглощает всю ту мощь, что отдает тебе мужчина, сгорающий от страсти. Я начала беситься и раздражаться каждый раз, когда понимала, что все не то.

Как-то раз я, в порыве очередного оргазма, выкрикнула имя Северуса. Конечно, мой партнер не обратил на это внимание, а я и не извинилась даже.

Я никогда никого не подпускала к себе ближе, чем считала нужным. Секс всегда был только по моей инициативе, но это почему-то не касалась Северуса. Он сам брал меня, когда хотел, и отдавал мне свою страсть, желание, так что я хотела его снова и снова.

Я гнала и гнала мысли о том, что я могла полюбить Северуса за это время, что мы были вместе. Ведь нам было хорошо вдвоем, и мы часто даже общались по душам, но я, видать, продержалась недолго. Я только сейчас начала понимать, что он просто отыгрывался за то, что я ему тогда нахамила, а главное, пожалела. Может, мне надо было сразу рассказать ему все, но это мое прошлое, тем более не очень-то и приятное. Я сама боялась его, хотя и пережила все то, что тогда случилось. Ведь никто тогда не спросил, каково мне было.

Хотя сейчас это уже не важно, все само и решилось.

Я опять вернула свой вишневый оттенок волос, потому что на меня и так смотрели, как на ангела, а белый цвет волос только усилил эффект.

Работы было много, и я старалась не думать не о чем лишнем, а точнее, не размышлять.

И даже не заметила, как прошли два года. В конце декабря мы должны были возвращаться в Европу.

***

Погода стояла ужасно холодной. Дом запустел без хозяйки. Я разожгла камин и села за письменный стол, чтобы разобрать все письма и закончить, наконец, отчеты по экспедиции.

Писем было много: от Минервы Макгонагалл, от Кингсли, от Гарри Поттера, теперь уже не Поттера, а Снейпа, от Гермионы, пару писем от бывших ухажеров и два письма от мамы.

Из писем я узнала, что Гарри все же сыграл свадьбу этим летом. Он работал в Министерстве и преподавал в школе вместо Уилки — трансгрессию. Гермиона после окончания школы осталась в ней и практиковала древние руны, а в этом году уже преподавала этот предмет. Рон подал заявку в сборную Британии по квиддичу. Невилл остался тоже в школе и помогал профессору Стебль. Драко, оказывается, с самого начала проходил стажировку в Германии, а в этом году стал преподавателем ЗОТИ, что меня слегка удивило. Минерва написала, что опять заняла место декана Гриффиндора и заместителя директора. На мое место взяли двух волшебниц.

Меня очень заинтересовало, кто же стал директорам школы. Но Минерва в конце своего письма все, же добавила.

«Министерство назначило директором Северуса Снейпа, так как замок выбрал его сам. Северус все же не отдал место преподавателя зельеварения, хотя деканство скинул на Драко Малфоя».

Да, все так поменялось, я даже и не ожидала, но была рада за них всех.

В Департаменте было много работы, и я почти не ночевала дома. Меня опять куда-то тянуло, и я начала готовить новую экспедицию в Австралию.

Дни шли своим чередом, и ничего такого не происходило.

Ближе к Рождеству я получила письмо от Минервы Макгонагалл.

«Анри, дорогая моя!

Я так обрадовалась когда узнала от Министра, что ты вернулась в Европу. Как прошла твоя экспедиция? Надеюсь, успешно.

Министр сказал, что ты пробудешь здесь до лета. И я хотела тебя попросить!»

— Вот и началось! — фыркнула я и продолжила читать ее письмо.

«У нас критическая ситуация в школе. Преподаватель Истории магии забеременела.

Я даже не представляю, от кого, но факт остается фактом. Я в такой растерянности, ведь она скрывала от нас это с самого начала. А когда скрывать было уже невозможно, она призналась. Я была в шоке от ее поведения, но деваться уже было некуда. Мы решили, что она доработает до конца этого семестра и уйдет в декрет. За это короткое время мы просто не в состоянии найти ей замену. Да еще и преподавателя магловедения старшие класс просто не слушаются, а на днях взорвали класс на уроке. Она на отрез, отказалась преподавать старшим классам.