Последним, что он услышал, но не понял, было торопливое:

- Шузы, шузы тоже бундесовые, тоже снимай... Куда часы прячешь, ссука, часы я себе забил. Бабки считай, быстро, быстро...

Спустя несколько часов он снова открыл глаза. Перед скамейкой стояли прилично одетые люди, дети и взрослые. Они качали головами, негромко переговаривались, подходили другие...

Подъехала милицейская машина, зеваки раздались в стороны, оставшегося в одних трусах и носках Карла взяли под руки. Всё его тело было исполосовано плёткой, изрезано и искусано. В публике пробежал шепоток о наверняка орудовавшем здесь маньяке. Несчастного, всё ещё не способного членораздельно говорить, погрузили в машину и увезли.

В отделении Карл просидел до утра, просыпаясь и снова засыпая, когда в "обезьянник" заталкивали нового пьяницу или дебошира. Начиналось курение и громкие разговоры. Здесь с Карла сняли носки.

В милиции понимали, что имеют дело с иностранцем, но поскольку в городе в эти дни находилось иностранцев никак не меньше, чем русских, да и закладывали они за воротник никак не меньше, ни о каком консуле или переводчике не могло идти речи. Милиционеры попросту ждали, когда немец очухается, чтобы послать в гостиницу за одеждой и документами.

Утром Карл заговорил. Он назвал своё имя, имя своего подопечного и название гостиницы. Не прошло и часа как мальчишка коридорный принес ему шорты, футболку с яркими губами и словом "ХОЧУ", а также кеды неподходящего размера. Эти вещи и деньги на такси передал ему "господин Шикельгрубер, который ист кранк", то есть болен.

- Варум ист кранк?!! - возопил Карл, изменившись в лице настолько, насколько это было ещё возможно. - Дас ист катастрофен!!!

Забыв про свой клоунский вид, он выскочил на улицу и бросился к поджидавшему его такси.

Курт лежал в окружении врачей. У него было бледно-зелёное лицо, покрытое крупными пятнами пота, испуганные и удивлённые глаза.

- Кто!.. кто это сделал!?. - Карл упал перед ним на колени.

- Не знаю... - прошептал Курт. - Я ничьего не знаю...

Карлу показалось, что за приоткрытой дверью в коридоре мелькнуло рыхлое лицо Мракобесова.

- Это она! - выкрикнул Карл, плохо понимая, что делает, и выскочил в коридор, расталкивая врачей. Но злодейка будто растворилась, только одна очень пожилая дама, которая будто что-то видела (а на самом деле хотела разузнать, что случилось), заговорила с Карлом по-немецки. Потратив время на её уклончивые ответы и многочисленные вопросы, Карл заплакал и вернулся в номер.

- Я найду его, найду... - клялся он, уткнувшись в матрас и рыдая.

Но кровать была пуста: Курт находился в туалете, пытаясь в очередной раз облегчить свои страдания.

К полудню Карл отвёз несостоявшегося чемпиона в Пулково, где его ждал специально зафрахтованный самолёт. Едва носилки скрылись в салоне, а Карл в скорбной задумчивости остановился на трапе, как сзади его решительно подтолкнули. Он влетел внутрь, его толкнули ещё раз, сильнее, и он растянулся на полу в проходе. Его подняли за шиворот, протащили по салону и затолкали в одну из тесных туалетных комнат. Только когда его руки защёлкнулись наручниками на трубе умывальника, Карл сумел разглядеть своих мучителей. Ещё вчера эти двое громил работали в его отделе внутренних дознаний и были его трепетными подчинёнными.

Карл раскрыл рот, чтобы с ними заговорить, но получил по зубам. "Наверное, скоро я увижу Шульца, - подумал он уже почти безразлично. - Все его ножнички и щипчики. И он тоже сделает вид, что мы не знакомы..."

Перед тем, как закрыть дверь снаружи, Карла немного попинали, и он потерял сознание.

2

Никому ни слова...

Рассказывать долго и подробно

Мракобесов ни коим образом не был причастен к болезни Курта. Он появился в гостинице лишь для того, чтобы выяснить причину недомогания спортсмена и затем доложить Потапову о результатах своего расследования.

Немцы уехали в аэропорт, а Мракобесов все ещё не мог понять, что на самом деле произошло. Но вот за дверью послышались голоса, и он спрятался за штору.

В номер зашли Славик Подберёзкин и Маринка Корзинкина. У них были испуганные, озабоченные лица.

- Никого нет, - сказал Славик. - Уже увезли.

- Знаешь, а меня тоже немножко того... вчера вечером, - стыдливо пожаловалась Маринка.

- Немножко! Это для нас немножко; привыкли, закалились на школьных завтраках. А у него знаешь, какая диета? Все стерильное, отмеренное по миллиграммам.

- Официант сказал, что рекомендует...

- Конечно рекомендует. Потому что неделю из одной тарелки в другую переливал.

- Но ведь другие тоже ели...

- Они не ели, они водку пили. А с водкой можно хоть дохлую кошку стрескать, ничего не будет.

- Ой, мне, кажется, опять нехорошо...

- Короче, - Славик заговорил шепотом. - Про то, что были в ресторане, никому ни слова. Гуляли, мосты смотрели, а потом - по домам. Даже мороженого нигде не покупали, понятно?

- Ладно, только ты сам не проговорись. И Катю свою предупреди.

Славик хотел возразить, что Катя не его, но в это мгновение штора распахнулась словно театральный занавес, к ребятам шагнул одетый в штатское майор Мракобесов и крепко взял обоих за уши.

- А! - закричал Славик.

- Ой! - взвизгнула Маринка. - Вы что, дядя, с ума сошли?!

- Молчать! - рявкнул Мракобесов. - Вы оба арестованы, поедете со мной.

- За что? Куда?!

- Арестованы за участие в отравлении немецкого спортсмена. Едем в милицию, к генералу Потапову. Будете рассказывать долго и подробно, как всё было, со всеми междометиями.

И Мракобесов, крутанув напоследок уши подозреваемых так, что они взвыли, отпустил и подтолкнул их к дверям. В сущности он был доволен, что расследование завершилось так быстро. Судя по всему, Курт стал жертвой нелепой случайности.

Вчерашним воскресным утром Славик Подберёзкин и Маринка Корзинкина застали Курта за завтраком в его гостиничном номере. Атлет не спеша съел два ломтика подсушенного хлеба из цельного зерна и отрубей, запил стаканчиком свежеотжатого морковного сока. На предложение присоединиться дети только поблагодарили, сообщив, что успели позавтракать дома. (Маринка ела сырники и какао со сгущёнкой, а Славик - котлеты с макаронами и чай с вафлями.)