— Я сделал ей предложение, - Тимур прижимает к себе невесту.
— Рада за вас ребята, и желаю счастья, - Раиса натягивает улыбку. — Но, Ян не будет отплясывать на вашей свадьбе. Ян попал в ловушку, под Минском. Я уже два года пытаюсь что-то сделать. Пыталась пробраться туда. Поговорить с выжившими евреями, после освобождения. Ничего. Абсолютно ничего. Победоносная армия германии потерпела поражение, но рядом с нами нет многих.
— Мне жаль, Рая, - руки Тимура дрожат, когда он отстраняется от Элизы, чтобы обнять Раису. — Надо будет помянуть комбата. Столько наших перебили, немецкая гадина! Никогда не прятался за нашими спинами.
— С победой, вас, - негромко шепчет Раиса, обращая внимание на девушку-регулировщицу.
— С победой нас! - улыбается Тимур.
— Мне пока, - прощается Раиса.
Тимур останавливает ее, и подзывает одного из сослуживцев, чтобы тот запечатлел их на фото.
Раиса обнимает Элизу, прекрасно понимая, через какой Ад они прошли. Они прошли сквозь Ад и выжили. Теперь война окончилась, и им нужно жить и улыбаться. Раиса улыбается на фото.
Она была медсестрой Красной армии.
“На память. Берлин сорок пятого.”
Века ушедшего в воспоминания.
Но, как только фото снято Раиса обещает, что обязательно напишет письмо по адресу, который ей написала Элиза и отходит к стене. Ее слез не должен никто видеть. Никто. Она опирается о стену, но силы покидают ее. Она медленно съезжает на землю и закрывает свое лицо руками, ведь ее слезы никто не должен видеть.
— Вот я и в Берлине. Мы победили. Все мы. Маргарита, Ян, вы рядом со мной. Вы тоже в Берлине. Мы победили. Вы не умерли, и вы тоже победители в этой войне…
На ее глазах слезы, и одна из девушек-регулировщиц подходит к ней, чтобы спросить, что случилось, и, смотря в глаза девушке Раиса понимает, что ей нужно привлечь внимание Майклснов, ведь Ребекка обещала помочь ей. Раиса внушает девушке отдать ей флажки, и становится на пьедестал. Она становится на пьедестал, чтобы регулировать не просто движение и привлечь внимание. Она регулирует победу. Регулировщица в потертой гимнастерке.
Май 1945 года. Разрушенный Берлин. Бранденбургские ворота. И девушка-регулировщица - символ Победы…
Утро 2 мая 1945-го выдалось ласковым. Ефрейтор Шальнева регулировала движение нашей военной техники в полутора километрах от рейхстага. Вдруг одна «эмка» съехала на обочину, из машины вышел поэт Евгений Долматовский и фронтовой корреспондент Евгений Халдей. Опытный глаз фотокора ТАСС сразу же «выхватил типаж». Халдей не вышел из машины спокойно, как это сделал. Долматовский, он выскочил из нее, словно его ошпарили кипятком, чуть не сбив своего товарища с ног.
Закружив вокруг девушки, будто шмель, он с улыбкой до ушей протараторил:
— Скажи мне, красавица, откуда ты родом?!
— Сибирячка я, из деревни, название которой вам ничегошеньки не скажет, — улыбнулась в ответ регулировщица.
Щелкнул затвор «лейки», и Мария Шальнева попала в историю…
Из Германии, Англии, даже Новой Зеландии в Воронеж до сих пор идут письма: расскажите о судьбе девушки — регулировщицы, фотография которой в центре майского Берлина стала своеобразным символом и даже визитной карточкой страны — победительницы. На фото — Мария Шальнева (а позже, в замужестве, — Ненахова), тетя Маша, к которой мы и бегали смотреть единственный на весь дом телевизор. Позже по приглашению школьного начальства она не раз рассказывала про те тревожные и радостные дни уходящей войны.
К весне 45-го за ее плечами остались тысячи фронтовых километров: Новохопёрск, Кантемировка, Ковель, Познань и, наконец, Берлин…
Девушки — регулировщицы из 87-го отдельного дорожно-эксплуатационного батальона с лихвой хлебнули горячих фронтовых дорог. Из пятерых подруг Марии, призывавшихся с ней из одного военкомата, трое навсегда остались в солдатских могилах. Ефрейтор Шальнева хозяйничала на улицах Берлина 20 дней. Конечно же, самым памятным из них оказался день 9 мая.
— Была какая-то настороженная тишина, — рассказывает Мария Тимофеевна. — Стою на посту и думаю: что бы это значило? И тут по громкоговорителю объявляют: Победа!
После войны Мария Шальнева вернулась в Воронеж, поступила на авиационный завод, да так и проработала здесь до ухода на пенсию. Ее дом — рядом с заводом на улице опять же с названием-символом: Героев стратосферы.
Вместе с мужем Мироном воспитали двоих детей. Старшая, Людмила, пошла по стопам родителей — работала конструктором на авиационном; сын, Виктор, — доктор наук, профессор. Марии Тимофеевне не суждено было дожить до 59-летия Победы. Но ее жизнь продолжается в восьмерых внуках, которые видят бабушку со страниц учебников истории.
Комментарий к Глава 58. Регулировщицы Победы.
Фото : https://vk.com/doc175419535_437362434
========== Глава 59. Май. Кровь. Победа. ==========
* Флешворд. Минск. Наши дни. Мемориальный комплекс Тростянец. *
— Почему вы копаете? Я не давал такого распоряжения! - возмущается архитектор, шагая к работникам.
— Нам сказали капать, - отвечает бригадир. — Мы и копаем…
— У нас четкий план! - архитектор размахивает бумагами в его руках. — Кто вам только сказал, капать?
— Я, - слышаться приятный женский голос.
Архитектор оборачивается, когда к нему подъезжает BMW бизнес класса. Водитель спешит покинуть свое место, чтобы открыть дверь своей хозяйки. Раиса улыбается смотря на солнце. Ее нога облаченная в туфли Jimmy Choo, на шпильке, ступает на землю. Ее идеальная фигура, облаченная в строгое темно-синее платье. Макияж. Брендовая сумочка. Длинные волосы. Запах ее духов дурманит архитектора. Ее взгляд завораживает мужчину.
— Посиди в машине, Кира, - произносит Раиса, закрывая дверь.
— Что вам нужно!? Эта земля принадлежит Белорусскому правительству, - проглатывая ком в горле, отвечает мужчина.
— Видишь ли, любовь моя, - Раиса улыбается, отдавая свою сумку водителю, а затем, вплотную подходя к архитектору, и проводит пальчиком по его груди.
— Что? Что вам нужно, здесь Мемориальный комплекс погибшим в лагере, во время войны.
— Я знаю об той войне даже больше, чем ты можешь себе представить, - ее рука сдавливает его горло, и в следующую секунду архитектор оказывается прижатый к капоту автомобиля. — Я была медсестрой.
— Ты была медсестрой? – дрожащим голосом произносит мужчина.
— И, я убивала людей, бывали плохие дни, - улыбка не сходит с лица Раисы. — Когда ты теряешь кого-то, это чувство всегда остаётся с тобой, постоянно напоминая тебе, как легко можно пораниться. Я поранилась дважды. Я поранилась, когда потеряла сестру, Маргариту, которая подорвалась на гранате, чтобы солдаты смогли выйти из немецкого окружения, это было в сорок третьем, и в этом же году я потеряла того, кого полюбила. Ян попал в ловушку и оказался в этом лагере. Никто не знает его судьбы. Я планирую вернуть его, даже если придется перекопать всю землю, всю Могилёвско-Минское шоссе. Меня никто не остановит. Любовь к нему - самая большая в моей жизни и самая тяжкая из всех бед. Он навсегда, в моём сердце. Все, что у меня осталось от него это кольцо и полусгоревший военный билет. Ведьмы указали на это место, так что, я верну Яна. Я верну свою любовь.
— Сумасшедшая! Ты бредешь! Война была более семидесяти лет назад! Большинство ветеранов умерло! - пытается выкрикнуть архитектор, но рука Раисы сдавливает его горло еще сильнее.
— Ты забудешь, все, что я тебе говорила, и будешь делать все, что я тебе скажу, - зрачки Раисы сужаются, и архитектор поддается ее внушению. — Я верну Яна, и ты не станешь мешать мне.
