— Ты идиот, если думал, что после того, как Стефан проткнул мой живот, и я умерла, он занимает какое-то особое место в моем сердце… Даже если я и любила столько веков Сальваторе, то сейчас чаша весов перевесила в сторону ненависти… Все вы мужчины одинаковые… Этого ты прочесть не смог? Я ненавижу его и не отказалась бы убить его в реальности…
— Тогда, как насчет того, кто вонзил нож в тебе в самое сердце?
Хватает за руки, а Кетрин вздрагивает от неожиданности, закрывает глаза.
Всего доля секунды, а ей кажется, что она умерла тысячу раз и столько же воскресла и главное в этой игре не заплакать и не закричать от боли. Взять себя в руки и открыть глаза, понять что они находятся в темном коридоре, какого-то особняка, а Кад словно приглашает пройти ее в одну из комнат, открывает светло-коричневую деревянную, но Кетрин стоит в пороге, не решаясь пройти в эту дверь.
До королевы пока не дотягивает.
Дьявол знает ее самый страшный секрет и страх.
Душа Кетрин Пирс, испорчена шрамами, кровоточащими ранами, оставалось несломленной перед теми, кого она ненавидела, но стала открытым полотном для тех, кого она любила.
Белое полотно испачкали красным и черным.
Не сломалась.
Ведь тем, кто становился частью неё души, Пирс открывала душу, не всем, но все же были особенные, те, кто видели ее обнаженную душу с россыпью царапин, спрятанную за сотнями щитов. Кетрин старалась быть сильной и не подпускать людей близко к себе, но, порой, это было невозможно. И именно те, кто получал ключи от сердца и души, причинял самые тяжелые увечья, вгонял нож в сердце.
В ее глазах свет. Тот самый свет, что заставляет замереть и смотреть на спящую Хейли, с которой провел прошлую ночь. От это света в животе появляется непонятное чувство. И это самое чувство не дает отвести от нее взгляд, заставляя появляться в голове разные, самые странный. И, возможно, сейчас она не такая уж и светлая, не такая бескорыстная и совсем не спасительница, но от этого хочется оберегать ее еще больше. Почему? Я понимаю как ей бывает больно. Я сам через это прошел. И не смотря на свою природу человека, что готов убить даже невинного, я не желаю, чтобы подобное чувствовал хоть кто-то, а уж тем более — она. Та, в чьих глазах я вижу свет.
— Несмотря на то, что мы сделали. И кого только не потеряли. Мы все еще вместе, ты не один.
Ее пылкие, мягкие губы коснулись его. Они огонь, неукротимый пожар. Эладжа дотронулся до ее руки, коснулся губами нежкой кожи и Маршалл, и она почувствовала знакомую дрожь. С каких это пор он вновь сводит Хейли с ума? С ума сходит и Кетрин, которую сейчас уничтожает ненависть, огонь сжигает ее.
Как вышло так, что Хейли Маршалл вместо Кетрин Пирс?
Как вышло так, что Хейли Маршалл в одной постели с ним, вместо Кетрин Пирс?
Как вышло, что губы Хейли касаются его губ?
Как вышло, что Хейли с ним, вместо Кетрин.
Их губы снова соединились в пламенном поцелуе, обжигающим изнутри. Сейчас они сгорят в объятиях друг друга, позабыв обо всём на свете. Им не нужен никто. Лишь этот огонёк, который разгорелся внутри каждого.
И плевать, что будет дальше.
С Хейли Элайджа и весь мир подождёт…
Злой рок или самый страшный кошмар Кетрин Пирс.
Кошмар, что она собственно ручно разбила свое счастье и не просто устроила счастье своего злейшего врага — Никлауса Майклсона, у которого сейчас прекрасная дочь, но и
Хейли, которая узнала всю правду, то, что она происходит из королевского клана оборотней, похоже отлично вписалась в семью Майклсонов или нашла ту семью, на фоне которой выглядит белой, что ее руки не испачканы кровью, даже после всего того, что
Хейли Маршалл делала во имя поисков своей настоящей семьи. Она не только узнала правду, обрела семью, но и нашла свою любовь.
Не просто нашла любовь, но этой любовью оказался Элайджа Майклсон.
Эмоций нет, убрала, отодвинула на задний план и осталась только злость.
Хочется закрыться, тишины, чтобы никто не видел и не слышал.
Может и сломалась?
Может ей страшно видеть, как руки Хейли касаются лица Элайджи, как она своими руками обнимает его лицо, ее губы накрывают его губы.
Может ей страшно?
Страхи — это якорь, который тянет нас вниз.
Страх, а Кад питается этим страхом, усмехается над ее слезами, ощущает ее страх, того, что тот, кого она любит не с ней.
Если ее уничтожит ненависть, то Кад получит ее душу.
За что?
Якорь утянет ее на дно, затонет, зароется в морской ил, ноги запутаются в водорослях и
уже никогда не выплыве.
Выплыть, не пойти на дно и сражаться до конца.
Сходит с ума.
Неужели ревность сжигает изнутри Кетрин Пирс.
— Хватит этого дешевого цирка, Кад.
Знает, что Элайджа не простит ее.
Ничто не идёт так, как планировал Кад.
Всё рушится.
Он ведь планировал, что от этой боли Кетрин Пирс не скроется.
Ветер врывается в комнату сквозь открытое окно.
Не простит Кетрин, которая, смеется, прожигает их своим взглядом, а напуганная Хейли прижимает к своей груди одеяло, прикрывается.
— Элайджа, как эта психически нездоровая стерва оказалась в твоей комнате? Как она вообще оказалась в Новом Орлеане?
— Я помешала вам, голубки? Простите… Я здесь, чтобы кое-что исправить… Я преподам вам укор… Хороший урок…
Исправить: схватив Хейли за руку, потащила за собой и наплевать на то, что Маршалл сильнее ее, что ее укус может стать смертельным для Кетрин, что ее зрачки наполняются ядовито-желтым.
Плевать, ведь Элайджа не хотел терять её.
Плевать, что Хейли сильнее, ведь не всегда победу одерживает тот, кто сильнее.
Плевать, ведь ей осталось решить голова или сердце?
Хейли не скроется от нее, даже, если отбросила ее к стене, а та вновь попытается напасть оттолкнув Элайджу, который попытался сдержать ее. Элайджа: ее сила и слабость.
Сейчас не станет ее слабостью.
Сейчас Кетрин нужно только решить: голова или сердце.
Сейчас она вновь попытается напасть на Хейли, вдавить ее в стену, сломав кости рук,
чтобы Маршалл не смогла ничего сделать, ну кроме того, чтобы кричать от боли.
Сходит с ума.
Готова проиграть. Ведь только будучи готовыми проиграть, вы станете бесстрашными.
Кетрин всегда была трусливой, боялась: Клауса, себя, быть раскрытой.
Сейчас наплевать.
Кетрин Пирс наплевать. На всех, кроме себя.
Сейчас не принадлежит самой себе, а Элайджа не простит ее.
— Кет…рин… Стой, — прохрипела Маршалл, чувствуя, как пробив грудную клетку держит в своих руках ее бьющееся, но мертвое сердце, пытается её остановить, но не сможет вырваться. — Я люблю тебя, Элайджа и ты знаешь это лучше, чем я, — прошептала она на выдохе, смотря в глаза Майклсона, который сумел подняться на ноги.
— Катерина, если ты сделаешь это, даю слова, что погибнешь от моих рук, ты не скроешься от меня, моего гнева, — грозит Майклсон, сводит брови, смотря на нее.
— Слишком поздно, Элайджа и прощайся с волчицей, — уверенно говорит брюнетка. — Я никогда не даю второго шанса.
Хейли безжизненно скатилась вниз по стене, тело моментально приобрело сероватый оттенок, покрылась венами. Кетрин на секунду задержала взгляд на лице испуганного, Элайджи из уст которого вырвался звериный крик, когда он увидел окровавленное сердце Хейли в руках Пирс, видит, как с рук Кетрин, на пол стекает темно-алая кровь Хейли.
Ему стало страшно.
Кетрин не жалела.
Кетрин больше не интересует жизнь и чувства к Элайджи Майклсона, ведь на другой чаше весов ее собственная душа и жизнь.
Видит Бог, Элайджа Майклсон никогда не хотел причинить ей боль. Боль той, которую любит.
Схватить за горло, не скрывать своей злобы.
Пирс знает его следующей шаг. Знает, роняет из рук сердце волчицы. Знает, что вскоре ее вырванное сердце будет валяться рядом с сердцем Хейли.
Биться до последнего.
Он плачет, но должен похоронить Катерину за то, что она сделала с Хейли.
