========== Norma: Scratched becomes completely broken ==========

Before I knew you, before I saw your face

Life had its reasons for keeping love away

Spring turned to summer and summer then turned to fall

Then came September, we began it all

Before I go, please know that I love you

With all of my heart, my heart, my heart is beating for you

I want you to know that I’ll be thinking of you

Wherever I go

Wherever I go

“September” by Spoken

хХхХх

Норме всегда казалось, что уж она-то отлично знает, как выглядят сломанные вещи. Потому что, если вдуматься, она сама довольно близка к тому, чтобы оказаться причисленной.

Хотя иногда она ощущает в этом осознании значительное преувеличение. Ведь вот же она. Вечная Норма Луиза. Живая и сильная. А всё оттого, что в своё время подучилась выживать и приспосабливаться. И эти навыки помогают.

Поглядите хорошенько. Норма широко улыбается, даже когда на самом деле ей хочется свернуть чью-нибудь шею или испуганно забиться в угол, закрыв лицо руками. Норма повышает голос, чтобы быть точно уверенной, что хотя бы кто-то да услышит её слова и то, что за ними стоит. Норма чуть прищуривается каждый раз, когда входит в незнакомое ранее помещение, окидывая его незаметным внимательным взглядом и на автомате прикидывая в голове несколько способов побега, на всякий случай. Норма зрительно преувеличивает каждую свою эмоцию, рассчитывая найти благодарную публику, потому что ей хочется запомниться. Хоть чем-нибудь. Пожалуйста.

“Пожалуйста” - популярное слово в её лексиконе.

Норма умеет умолять, да. У неё было достаточно времени отточить это мастерство.

Пожалуйста, братик, миленький, не нужно этого делать, только не снова, я прошу тебя, не нужно, нет, я не хочу, пожалуйста, оставь меня, ну пожалуйста

Пожалуйста, папочка, перестань, это не его вина, наверное, это всё я, я виновата, прости, пожалуйста, я, я виновата

Пожалуйста, убери от меня руки, ты, чудовище, видеть тебя не хочу

Пожалуйста, успокойся, Сэм, хватит, пожалуйста, не при ребёнке

Психологи великодушно рекомендуют оставлять прошлое позади, но что поделаешь, иногда оно не просто тащится за тобой мёртвым грузом: оно с наслаждением превращает в мёртвое всё, что ты можешь создать в настоящем. Куда бы ты ни сбежал, где бы ни находился.

Пожалуйста, уйдите с моей земли, Вы не имеете права, клянусь богом, в следующий раз я застрелю Вас

Пожалуйста, нет, о нет-нет-нет

Пожалуйста, Норман, помоги, спаси меня, Норман, где ты

Пожалуйста, не смотрите так, всё в полном порядке, нет необходимости проверять

Пожалуйста, уезжай отсюда, я серьёзно, Дилан, покинь этот дом, тебе здесь не место, послушайся хоть раз, просто уйди

На самом деле, даже лучшие из талантов иногда пропадают втуне. Умения не всегда можно применить с пользой – на некоторых людях они просто не срабатывают. Но это не для того, чтобы человек сдался после ряда неудач, но затем, чтобы привести его к совершенству.

Пожалуйста, выслушайте, честное слово, я не причём

Пожалуйста, Зак, господи, остановись, во имя всего святого

Пожалуйста, не убивай моего сына, только не убивай моего сына

Пожалуйста, сэр, уезжайте, я ничего не знаю, у меня нет этих денег, у меня ничего нет

Пожалуйста, пойми меня

И совершенство вполне себе достижимо, иначе Норма не была бы настолько хороша в том, чтобы быть Нормой. Ведь всякое случалось. А сколько ещё предстоит? Норма старается не думать об этом слишком много.

хХхХх

Поганые вещи происходят. Это такой у Вселенной наиглавнейший закон. Норма могла бы написать огромный философский трактат на эту тему, знаете, с элементами мемуаров.

Каждый раз, когда случаются тёмные времена, она утешает себя тем, что уже сталкивалась с чем-то подобным, и всё оно проходит, так или иначе. Остаются, правда, последствия.

У Нормы есть масса наглядных свидетельств этих самых последствий. Шрам на ноге. Старший сын. Мотель, близкий к разорению. Обвинения в убийстве, дурная слава и косые взгляды горожан. Пистолет, которым она теперь даже почти умеет пользоваться. Этого всего хватило бы на недурную коллекцию, приводящую в восхищение любителей и вызывающую зависть у знатоков. Норма с лёгкостью выменяла бы её хотя бы даже на какой-нибудь просроченный проездной талон. А впрочем, не жалко, забирайте даром, окей. Но желающих совершить бартер закономерно нет.

xXxXx

Потом, её растрёпанный и запыхавшийся малыш прибегает к ней, просится под крыло, изнутри колотясь в чём-то, близком к отчаянью.

Она сама пережила за эту ночь тысячу чужих ночей; она воочию видела, как страшный-престрашный человек упал, и как всплеснулась вода, и как свершился праведный суд; она всё ещё дрожит, но тут такое дело: Норману худо. Ему нужна его мама. Норма привычно берёт себя в руки, она подчиняет себе своё тело, свои мысли, своё дыхание, ради сына.

Норма привычно берёт его за руки, прижимает к себе, успокаивает, игнорирует холод вокруг и этот нелепый солоноватый запах ржавого железа. Она уверенным тоном убеждает своего ребёнка, что всё будет хорошо. Теперь-то уж наверняка.

Должен же этот чёртов город когда-нибудь перестать приносить неприятные сюрпризы, верно?..

хХхХх

Мисс Уотсон, ужасная женщина, она едва снова не пускает всё к чертям. Ну честно, как же она не вовремя, со своими мутными глазами, кружевным бельём и перерезанным горлом. Стерва.

хХхХх

Расследование завершается достаточно быстро. Шериф Ромеро, демонстрируя всегдашний свой профессионализм, и его новый заместитель ловят мистера Плохого парня и садят его за решётку. Это бой-френд погибшей, тот ещё подозрительный тип, и его следы обнаруживаются повсюду в доме Уотсон, и его отношения с жертвой последнее время оставляли желать лучшего, и он был критически пьян и непредусмотрительно одинок в ночь убийства, и, господи, да кому это важно, виновен он в действительности или нет? Пф. Ему самое место в тюрьме.

- Я же говорила, малыш, всё будет хорошо, – шепчет Норма на ухо младшему сыну самым доверительным тоном, когда хорошая новость достигает их, и Норман скромно улыбается, он и так прекрасно знает – мама никогда не ошибается. Это тоже вселенский закон. Может, даже, поважнее предыдущего.

А вечером того же дня героический шериф Ромеро даже приезжает к дому над мотелем, чтобы лично рассказать о том, что злодей обнаружен и наказан. Норма кивает головой и самыми лучшими словами расхваливает оперативную работу правоохранительных органов, шериф держится отстранённо, но слушает комплементы не без удовольствия, Дилан закатывает глаза и уходит к себе наверх уже через пять минут этого действа, а Норман остаётся.

Он не двигается с места, и это, признаться, слегка огорчает Норму, потому что в визите шерифа Ромеро есть что-то такое, что заставляет её спросить, можно ли, наконец, называть его просто Алексом, и что-то, что позволяет тому удивительно легко согласиться. И, если бы не присутствие сына, Норма с радостью предложила бы гостю посидеть на кухне, выпить кофе и поболтать наедине. Ну, то есть, Норма бы болтала, а шериф со всей возможной своей хмуростью делал бы вид, что терпит это через силу и, честное слово, остаётся у Бэйтсов только потому, что его приковали к стулу за щиколотку… хотя, эй, постойте-ка, его ведь никто не приковывал, чёрт возьми, он просто хочет находиться именно здесь.

Всё было бы мило, но Норман никак не уходит; даже когда Норма тонко намекает ему на это, легонько подталкивая в сторону лестницы, он продолжает быть рядом, как натренированный сторожевой пёс (о, да бросьте, просто верный щеночек). Поэтому, вероятно, шериф ещё немного задерживается, и неловко топчется, пытаясь найти дополнительную тему для разговора, и злится на себя за испытываемую неловкость, и, в конце концов, бросая что-то резковато-вежливое на прощание, убирается восвояси.

Норман удовлетворённо выдыхает, прежде чем поцеловать мать в щёку и уйти умываться перед сном. Норма тихонько ворчит, обращаясь к какому-нибудь божеству на свободной линии, жалуясь на всех мужчин в её окружении. Ведь те, как один, сложные, трудно читаемые и, дай ей бог терпения, упрямые до невозможности.