Как только все ступили на землю, лестница за их спинами вспыхнула потусторонним пламенем и за полминуты обратилась в пепел, который ветер поднял высоко над землей и унес вдаль. Какие-то фанатики или подхалимы в толпе начали вопить: «Он всесилен! Всесилен!» Юно не сумел скрыть своего отвращения и пренебрежительно усмехнулся. Всесилен, значит… А какое могущество давал амулет, созданный монахом? Как бы стали превозносить его обладателя простые смертные?
Центр площади уже снимали на камеры — как с земли, так и с воздуха. Завоеватель, обняв настоящего Хичоля за талию, взял из рук подоспевшего журналиста микрофон и заговорил. Он представился сам (вдруг кто-то еще не понял), затем представил своего очаровательного спутника и под занавес разрешил толпе поприветствовать пойманную парочку фантастических придурков, застывшую позади него. Люди снова заорали кто что горазд: кто-то требовал убить обоих немедленно, кто-то обещал отдать за них собственную жизнь. Некоторые пробовали перелезть через ограждение, но магия удерживала всех желающих на местах. Буря продолжалась довольно долго. Народу было действительно очень много, зрители заполонили не только площадь, но и прилегающие к ней улицы, тем более, что в нескольких местах были установлены большие экраны, позволявшие наблюдать казнь даже на довольно большом расстоянии от ее исполнения. Герцог невольно вспомнил концерты, где похожие экраны висели для удобства поклонников с «галерки». Монстр точно хотел сделать свое кровавое шоу и уже выступал в роли обаятельного ведущего. Правда, когда ему надоело бурление в толпе, он совершил предупреждающий удар молнии, и люди быстро притихли.
Хичоль объявил начало поединка, напомнив, кого и почему заставляет биться со своим могучим слугой. Затем Ючону тоже вручили микрофон, но он только попыхтел, не придумал слов и вернул его журналисту. Тогда Юно, воспользовавшись своей ограниченной возможностью двигаться, вырвал этот микрофон и с жаром сказал:
— Запомните, дамы и господа: это еще не конец! Неважно, кто из нас погибнет в битве со злом, это не пройдет бесследно, победа еще будет за нами — даже если не лично за мной или Ючоном, то за нашими сторонниками!
Микрофон выскользнул из руки оборотня, предварительно шарахнув ему по лбу. В толпе раздался хохот.
— Все сказал? — с улыбкой уточнил вымышленный Хичоль. Настоящий артист, вынужденный стоять в непосредственной близости от него, нервно осматривался по сторонам, постоянно прижимал одну руку к груди и кусал покрытые бледным тинтом губы. Такое поведение совсем не подходило «первой леди», зато демонстрировало, как нужно трепетать перед новым властелином мира. — Ты хороший оратор, никто не спорит, Юнни. Но сейчас твои речи не очень-то уместны, согласись?
Разговор проходил по-английски, а несколько специалистов, которых не было видно на площади, тут же давали в установленные повсюду динамики перевод на французский, испанский, корейский и китайский. Шоу подготовили с размахом.
С крыши Триумфальной арки спрыгнул Ханген, приземлившись на одно колено и тут же выпрямившись. Он был одет все так же, как во время своего визита в камеру, но за его спиной красовались два меча. В то же время откуда-то с высоты опустилось нечто вроде кабинки без крыши с тремя мягкими сидениями. Хичоли отправились в нее, а Юно поволокла туда магическая сила. Как только все трое заняли свои места, кабинка снова поднялась в воздух, оказавшись в двух-трех метрах над бойцами.
Кандалы спали с рук Ючона. Ханген, встав напротив него, снял оба меча. Это были китайские мечи-цзянь, с которыми майор, естественно, знаком не был и правильно обращаться не умел. Тем не менее, он взял предложенное оружие и решительно вытащил его из ножен. Ханген сделал то же самое, но намного более изящно, как искусный фехтовальщик.
— Надеюсь, ты окажешься достойным противником, — серьезно заметил Ханген, принимая боевую стойку.
— А я-то как на это надеюсь! — усмехнулся Ючон.
— В бой! — скомандовал Хичоль.
Противники нанесли первые удары одновременно, не причинив друг другу вреда, отскочили на безопасное расстояние и снова бросились в атаку. Настоящий Хичоль кусал губы уже до крови, глядя вниз, и ерзал на месте, как будто сидение обжигало его. Герцог, в свою очередь, решил спокойно наблюдать за ходом битвы. Его друг отважно шел на смерть во имя общего блага, и ему следовало всем своим видом поддерживать это мужественное решение. Кроме того, Ючон не собирался давать поводов для беспокойства. Его движения вовсе не были красивыми и достойными фильма о боевых искусствах, как у Хангена, однако он атаковал быстро, уверенно и жестко. Вскоре лезвие меча скользнуло по груди вампира, и белую рубашку оросила алая кровь. Майор тут же ухитрился отбить удар Хангена и ногой оттолкнуть его на другой конец площади, а после этого рванул следом за улетевшим противником — тот едва успел увернуться от клинка, готового воткнуться ему в сердце. «Он все-таки силен, » — с гордостью подумал Юно и взглянул на злодея, ожидая увидеть на его лице недовольство. Хичоль, однако, был совершенно невозмутим, словно его вообще не волновала судьба собственного верного слуги. А Ханген тем временем окончательно занял оборонительную позицию. Он все еще двигался красиво, плавно, будто танцевал, а не сражался; тем не менее, каждый выверенный маневр теперь служил ему для защиты от грубого, но безжалостного нападения майора. Немного погодя лезвие разрезало кожу плеча, и на белой ткани появилось новое яркое пятно. Толпа опять пришла в неистовство, частично — от радости, частично — от злости. А Хичолю все еще было откровенно плевать на такой печальный провал телохранителя.
Ючон выбил из руки Хангена меч и едва не снес вампиру голову, однако тот вновь сумел увернуться. Юно, махнув рукой на психопата в метре от себя, привстал с сидения и крикнул другу, чтобы тот скорее убивал противника. Майор атаковал снова, кинувшись к отскочившему к самой арке вампиру. И тут безоружный Ханген внезапно перешел в наступление. До этого, видно, он только играл на публику, растягивал удовольствие от поединка, а теперь начал выполнять основной приказ господина. Больше ни разу не подставившись под лезвие, он обезоружил майора и отобрал его меч. Ючон попробовал противостоять ему врукопашную, но был дважды ранен; попытался завладеть потерянным мечом вампира, однако тот не позволил даже приблизиться к нему. Ханген стал быстрее молнии и бил так, что не было никакой возможности избежать удара. Уж неизвестно, зачем Вероника придумывала для «романтической истории про вампирчиков» такую страшную машину смерти, только Ханген заставил даже беснующуюся толпу замереть в ужасе. Ючон, который сам по себе был фантастически сильным и опытным бойцом, не мог выстоять против него. Кулак Хангена непременно ломал кости, меч обязательно пронзал тело. Майор не мог и не собирался сдаваться, он все-таки сумел вернуть себе оружие и продолжил драться. Но его лицо уже заливала кровь, белый костюм тоже окрасился алым. Через некоторое время сопротивление стало совсем бессмысленным. Клинок несколько раз пронзил тело Ючона насквозь, сил оставалось все меньше. Наконец майор упал на землю, роняя меч. Боль и слабость мешали ему снова подняться, вернуться к бою. Но он, в общем, и не ожидал иного исхода, когда надевал этот предназначенный для пропитки его кровью костюм.
— Добивай, — прохрипел Ючон, кое-как поднявшись на локте и устремив все еще твердый взгляд на Хангена. — Это же твой приказ.
Герцог, повинуясь безотчетному порыву, выпрыгнул из кабинки. Как ни странно, Хичоль не стал удерживать его магией. Не останавливаясь ни на секунду, Юно подбежал к своему залитому кровью другу, опустился рядом с ним на колени и заслонил его от убийцы. Скорее всего, он поступал неразумно. Простолюдин отдавал жизнь за аристократа, чтобы тот мог выиграть войну, — это ведь было правильно! Так почему же герцог примчался сюда, не в силах смотреть, как все складывается согласно плану?!
— Это был я! — закричал он как можно громче, глядя не на Хангена, а на его господина, который выпрямился в своей летающей кабинке во весь рост. — Ючон только держал Чанмина, чтобы тот не мог защитить Донхэ, а убивал я! Выгрыз сердце из груди твоего мерзкого мальчишки и вложил в руку слуги! Если ты хочешь отомстить тому, кто лишил жизни этого маленького ублюдка, то убивай сейчас меня, меня одного!
