- Пап, привет, а ты чего тут? – спросил Хёкдже, появляясь на пороге палаты. – Уже вернулся? Надоело, наверное, везде за Николасом ходить и охранять его, чтобы не пришил кто-нибудь? Это знаешь как называется? «Почувствуй себя Хангеном»! Ну, в смысле, он же наш телохранитель, а ты теперь вот тоже…

- Хёкки, сынок, попрощайся с Джешей, Джеши скоро не станет, – в прежнем доброжелательном тоне сказал Хичоль.

- Пап, опять? – Хёкдже скрестил руки на груди. – Пап, я же просил!

«Принц» вышел в коридор, жестом потребовав, чтобы родитель следовал за ним. Хичоль, тяжело вздохнув и пробормотав себе под нос что-то о воспитании, удалился. Джеджун застыл, неотрывно глядя на закрытую дверь. Там решалась его судьба. Возьмет верх отцовский авторитет – и он окажется ужином вампиров, выиграет детская капризность – останется шанс спастись.

- Ладно, давай так, – согласился Хичоль, когда открыл дверь и пропустил сына обратно в палату. – Ты принес с улицы драную кошку, и я разрешил ее оставить. Но вот условие: заниматься ей будешь ты. Если увижу, что она не причесана и голодна, что лоток грязный или что эта тварь тебя оцарапала – кошечку мы утопим, и даже не пробуй ныть.

- Да, пап, я все понял! – обиженно ответил Хёкдже.

Хичоль, подарив Джеджуну один многозначительный взгляд, ушел. «Бродячая кошка» боялась дышать, размышляя, чего теперь ожидать. Хёкдже все это время продолжал находиться рядом, проявлять определенный интерес, но кое-что мешало ему активно действовать, и этим чем-то был чужой ребенок в утробе объекта влечения. Теперь же малыш к Джеджуну не прилагался, и казалось логичным, что «принц» потребует за свое заступничество какую-нибудь благодарность. Не то чтобы Хёкдже омеге не нравился – напротив, за месяцы, проведенные в комфортном плену, он действительно привязался к избалованному и эгоистичному, но довольно доброму в душе парню. Только вот ни о какой романтике речи не шло. Даже уверенный, что Чанмин предпочел любви долг, Джеджун не мог представить рядом с собой другого мужчину. Однако, судя по всему, следовало начинать.

- Слушай, – сказал после неловкой паузы Хёкдже, – а я дочку твою видел. Прикольная. И на папашу совсем не похожа. Хотя в таком возрасте детей не разберешь, они все какие-то одинаковые.

- Это же он, – поправил Джеджун. – Омега, как я.

- Да ты тоже не очень-то «он», – засмеялся Хёкдже. Омега, смущенно улыбнувшись, кивнул. – Тебя, кстати, не довести до комнаты? Хоть душ примешь и переоденешься.

- Спасибо, – сказал Джеджун, свешивая ноги с кровати. – И за предложение, и за то, что сейчас защитил меня.

- А-а-а, – пренебрежительно протянул Хёджке, – ты папку не бойся. Прибьет Чанмина – и все, зачем тебя трогать? Разве что для количества. Но он не будет.

Джеджун попробовал дойти до двери самостоятельно, однако все еще был для этого слишком слаб и покачнулся; Хёкдже успел как раз вовремя, чтобы придержать его за талию. У молодого вампира было стройное сильное тело, от него исходил пленительный цитрусовый аромат духов, и он смотрел влюбленными глазами; Джеджуну все это было до лампочки.

- Спасибо, – вяло поблагодарил он, решив, что позволит тащить себя до самой спальни.

Пока омега находился в душе, Хёкдже, пообещавший уйти, на самом деле бродил по комнате, рассматривал узор на ковре под ногами и думал, как следует теперь себя вести. Джеджун, по всем признакам, проникся к нему чистой симпатией. Он охотно болтал с ним, чувствовал себя спокойно в его обществе. Они не раз ужинали вдвоем, смотрели кино, даже поговорили о книгах (Джеджун читал простенькую развлекательную литературу, Хёкдже читал вообще одни журналы, но беседа каким-то образом растянулась на два часа). Казалось, омега больше не думает о сбежавшем муже и готов принять настоящие ухаживания – а теперь, когда ребенок находился отдельно, ухаживать очень хотелось. Проблема состояла в конкретном подходе. Когда три месяца назад Хёкдже поцеловал Джеджуна, тот был, конечно, впечатлен, но явно не в самом хорошем смысле. Впрочем, вероятно, загвоздка заключалась в неожиданности, неуместности напора. Теперь, когда им удалось сблизиться, все должно было стать иначе. Хёкдже долго думал о том, какие мужчины нравились Джеджуну. Их насчитывалось всего двое: Юно да Чанмин. Оба отличались наглостью, брали инициативу в свои руки. Хёкдже к этому не привык и, откровенно говоря, не умел соблазнять, но в тот момент проникся уверенностью, что с омегой у него все получится. А когда Джеджун, с мокрыми волосами и в широкой футболке с изображением котят, вышел из ванной, эта уверенность лишь укрепилась. Такое беззащитное, наивное и очаровательное создание просто обязано было отдаться во власть его аристократического обаяния!

- Ты, вроде, хотел уйти? – робко напомнил Джеджун, ковыляя к своему трюмо, чтобы взять фен.

- Куда мне идти-то, – вздохнул Хёкдже, – папа все время за делами, Ханген с ним, Хичоль – придурок, Кюхён помирает, Настя ноет, а остальные – прислуга.

Джеджун сел на пуфик, включил фен и стал сушить свои волосы. Они уже очень сильно отросли, что усиливало сходство с прекрасным полом. Да и в каждом отдельном движении рук или головы улавливалось исключительно женское изящество. Хёкдже подошел к омеге поближе и встал сбоку от него, но пока не решился нападать.

- А папа хочет оживить еще каких-нибудь персонажей, – сказал он, оттягивая момент атаки. – Так, чисто поржать. Вроде, уже выбрал фанфики для этого. – Джеджун сосредоточился на мокрых волосах и не отвечал ему. – А вообще, прикольно, что Настя, по ходу, единственная проводница такой силы. Сейчас тут и там эти эксперименты проводят. Но каждый раз материализуют трупы. Видел в новостях? В Германии вон нашли дохлого Бэтмэна с лицом Кристиана Бэйла. За мусорным баком оставили. Прямо в костюме.

- Нам место в фантазиях, не стоит никого оживлять, – безразлично отозвался Джеджун. – Иначе реальность перестанет быть реальностью. Люди не будут понимать, где грань между ней и мечтами.

- Да кому она нужна, эта грань? Если захотеть, то возможно все, так и должно быть!

Хёкдже сам восхитился своей фразой, понял, что она как нельзя лучше подготовила почву для дальнейших действий, наклонился к Джеджуну, схватил его за плечо и напористо, страстно поцеловал. Фен выпал из руки омеги и продолжал гудеть, лежа на ковре. Хёкдже наслаждался мягкой податливостью чужих губ, ощущал тепло кожи под материей футболки с котятами. Омега был напряжен, но не отталкивал его, не пытался ускользнуть. Он даже не стал возражать, когда вампир, встав на колени рядом с пуфиком, взялся покрывать поцелуями его шею. У него резко изменился запах – стал таким трогательным, простым и нежным, как аромат букета полевых цветов. Хёкдже просунул одну руку под футболку и начал гладить уже совершенно плоский живот, с любопытством отмечая то, как он вздрагивает из-за этих прикосновений. Только поднявшись чуть выше, вампир осознал, что перед ним не девушка: груди не наблюдалось ровным счетом никакой. Но он уже сказал себе, что потерпит и ее отсутствие, и наличие кое-чего другого ниже пояса. В этом было даже что-то пикантное. Или он просто не был стопроцентным гетеросексуалом, точно так же, как покойный брат.

- Я не могу сейчас, – тихо выдохнул Джеджун, как только пальцы Хёкдже коснулись завязки на его домашних штанах. Вампир оторвался от увлеченного облизывания его ключицы и открыл глаза. – Не сразу после родов. Мне же… Ну…

- А, это будет больно, да? – Хёкдже, резко выпрямившись во весь рост, виновато запихнул руки в карманы. – Понял-понял. Это… Физиология, чего уж там. Ваше бабское дело – страдать, как говорится! – Ему очень хотелось скрыть то, как сильно он стеснялся своей глупости, но было уже поздно. – Вы, наверное, несколько дней только восстанавливаетесь… Да я-то чего? Я вообще ничего. Подожду. В смысле, мы подождем. С тобой. Вот. Кхм. – Он достал одну руку из кармана и покашлял в кулак. – Пойду теперь, наверное? Ты же устал. Хочешь спать.

- Да, – с ласковой улыбкой ответил Джеджун. – Увидимся чуть позже?