- Да, точно. – Ючон улыбнулся и обнял герцога. – Давай всегда советоваться. Ты типа знаешь, что делать, а я – как.

- Здравая мысль.

- Прекрасно, – усмехнулся Чанмин, обуваясь у порога, – а делать это буду я. Куда ни сунься – везде шестерка.

- Судьба твоя, чанминья, такая, – пожал плечами растроганный герцог.

Чанмин летел один, даже без пилота, ворвался в здание правительства, честно постаравшись причинить как можно меньше вреда охране, и влетел прямо на заседание Совета министров. Конечно, после Токио не оставалось сомнений в опасности вампирского нашествия, но верить парню, похожему на смазливого азиатского поп-певца, никто не хотел; а Николас Уайтстоун, по крайней мере, выглядел внушительно.

- Мы тоже в курсе, кто вы такие, – честно сказала премьер-министр, вызвав еще не побитую охрану. – Вымышленные люди. Простите, но полагаться на плод фантазии поклонниц корейской поп-культуры – это слишком несерьезно. Мы будем ждать переговоров с Советом Вампиров.

- Вы думаете, они там другие? – презрительно усмехнулся Чанмин. – Стаей кровососов управляет вампир по имени Ким Хичоль – загуглите это имя на досуге, весело время проведете. – Охрана уже подоспела, и непрошеного гостя взяли на мушку сразу четыре человека. Он без колебаний и совершенно спокойно поднял руки. – Я даже не собираюсь вас убеждать. Просто предупреждаю. Переговоров с Советом быть не может, он хочет безусловного подчинения. Завтра состоится нападение на Варшаву, но не совсем с целью заставить вас присягнуть на верность – в первую очередь как требование не переходить на сторону герцога. Да, того самого, который тоже смазливый певец. Предполагается, что вы тут все обалдеете, впадете в панику и позволите себя перебить. Я предлагаю единственный приемлемый вариант – при первом же взорвавшемся мусорном баке попросить диалога с Николасом и объявить о своей капитуляции. Они этого не ждут, но продолжать рушить столицу подконтрольного государства окажется чистейшим идиотизмом, и придется прекратить хулиганство. А мы – чуть позже, правда, – освободим страну.

- Хотелось бы поинтересоваться, пока вас еще не увели, – добавила премьер-министр. – Откуда сведения о нападении на Варшаву? И, главное, почему мы должны верить, что нас оставят в покое сразу после капитуляции? Эти вампиры слишком жестоки и не остановятся, начав сравнивать город с землей!

- Я хорошо знаю того, кто создал Совет, – признался Чанмин. – Я его слуга. Предатель и перебежчик. Но даже при такой характеристике мне лучше доверять. Обсудите пока все, у вас есть еще несколько часов на это. – Он развернулся и грубо оттолкнул охранника, который схватил его за плечо: – Вот это лишнее! Сам смоюсь и никого больше не трону.

Правительство было, мягко говоря, озадачено. Никто не хотел подчиняться собранию фантастических существ, поэтому был отправлен еще один запрос на проведение переговоров с подробным перечислением всех условий польской стороны. Как и говорил «попсовый мальчик», никакого согласия не последовало. А еще через два часа над Варшавой резко сгустились тяжелые грозовые тучи, и первым на воздух взлетело именно здание правительства – хорошо, что политики, всполошенные визитом Чанмина, все-таки передислоцировались в менее заметное место. Премьер-министр не стала ждать, пока всемогущий вампир разнесет пол-Варшавы: город и так настрадался в течение предыдущего века. Она попросила личной беседы с Николасом и, пока в центре столицы разгорался поглощающий все на своем пути пожар, переслала резолюцию и на словах подтвердила готовность Польши перейти под контроль вампиров. В итоге погибло не более трех сотен человек, разрушения наблюдались в основном среди административных зданий. Триста жертв – это страшная цифра, но, по сравнению с Токио, Варшава отделалась легко.

- Сейчас он появится тут, – глухо пробормотал настоящий Чон Юно, когда стало известно об окончании польской атаки.

- И сдохли они в расцвете лет, – простонал в ответ Ючон. – Талантливые и даже немного симпатичные.

- Все будет хорошо, трусы несчастные, – сказал им Джунсу-художник, толкая обоих в спины.

Юно гордо выпрямился, вполне умело имитируя взглядом презрение к окружающей челяди, а Ючон постарался, напротив, проникнуться любовью ко всему живому и ненавистью к «вампирским выродкам», напрочь откинув все прочие чувства и мысли, чтобы не бросали на лицо тень интеллекта. Так эти двое вышли к журналистам, требовавшим немедленных объяснений: что, мол, господин герцог намеревался сделать теперь, после удара по Варшаве? Мог ли как-то защитить Сеул от подобной участи? Корейцы ведь ему доверились, пускай не вполне и не все!

- Я беру на себя полную ответственность за Корею, – сказал Юно. Его голос не дрогнул, но взгляд нервно блуждал по залу: он ведь мог прямо тут закончить свое существование, взорвавшись от легкого взмаха руки Хичоля, и жизнь даже не успела бы пронестись перед глазами. – Я подтверждаю свое намерение дать отпор Совету!

- Победа будет за нами, обещаем, – серьезно добавил Ючон.

- Ребята знают, что делают, – добавил Джунсу и весьма игриво схватил Ючона под руку. Певец проявил чудеса актерского мастерства: не посмотрел на него, как на придурка. – Слушайте, мы же ненастоящие. Нам море по колено! Особенно Ючону. Да, милый?

- Да, солнышко, – не слишком нежно улыбнувшись, ответил аритст.

- О, а вы встречаетесь? – оживились две представительницы далеких от политики интернет-изданий.

- Конечно, как же иначе, – кокетливо произнес Джунсу. – ЮСу – это канон. Мы просто не смогли устоять друг перед другом!

Художник потянулся к оторопевшему артисту и припал к его губам в совсем не пошлом, но долгом поцелуе. Засверкали вспышки фотоаппаратов. Юно поморщился и резко растащил ЮСу, а потом сказал, обращаясь одновременно к ним и к репортерам:

- Какое откровенно простонародное проявление чувств на публике! Пожалуй, интервью мне следует продолжать одному.

В народе и так ходили слухи о том, что оппозиция – «с приветом»; этот случай пополнил копилку доказательств.

- Прямое включение, – заметил Хичоль, протягивая своему водителю в темно-синей форме смартфон. На экране красовался Юно, только что помешавший ЮСу целоваться. – Они такие придурки, что мне иногда становится их жаль.

- Да, господин, забавные они, – усмехнулся водитель. Разговор проходил на сербском. – Только не сказать, что жалко.

Хичоль откинулся на спинку заднего сидения и посмотрел в тонированное окно, за которым наступил вечер. Люди спешили домой после трудового дня, и многие из них не подозревали, что скоро погибнут. Было приятно осознавать, что все эти офисные служащие, врачи, учителя, школьники и пенсионеры находились в его руках. Реальные? Прожившие настоящие жизни? Он, не имевший права обрести плоть, мог теперь по мимолетной прихоти оборвать каждую из них.

- Господин, поедем туда, где они сейчас? – предложил водитель. – Чтобы вам удобнее было по ним шваркнуть.

- Я же не хочу по ним «шваркать». – Хичоль провел рукой по волосам и на несколько секунд закрыл глаза. – Начну отсюда, все нормально. Жаль, эфир прервется. Я бы посмотрел, как Иван-Дурак на Сером Волке впопыхах помчится меня искать. Делай ставки: сколько жителей Сеула скончается в агонии, прежде чем его светлость попробует меня загрызть?

- Тысяч сто? – предположил серб.

- Да ну, – помахал рукой Хичоль. – У Юно хороший нюх. Тысяч пятьдесят в лучшем случае.

- Так мы от него быстро уезжать будем, я круто вожу, – похвастался водитель.

- Пробки же будут, – покачал головой Хичоль. – Тебе Франсуа про Токио не рассказывал? Кошмар что было, мы потом застряли, в итоге я так и не прошелся по северо-восточной части.

В тот день, по распоряжению герцога, метрополитен не работал, и там, вместо поездов, бегали оборотень в форме волка и пришелец с автоматом и запасом патронов. Они начали свой обход, как только случилось нападение на Варшаву, но через час Юно надоело метаться по рельсам, он превратился в человека, с обязательным для таких случаев раздражением затянул прорезь для хвоста на брюках и замер, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене тоннеля.