- Но я…

- Убей. Иначе бедный монах продолжит безо всякого смысла подвергать мучениям свое и так уже истерзанное тело, а майор добьется сотрясения того органа, который у него называется мозгом.

Словно специально подтверждая его слова, Ючон опять попробовал протаранить магический барьер – с прежним результатом.

Хичоль перевел взгляд на оборотня. Тот был непреклонен и придумывать другой выход не собирался.

Воплощая подростковую мечту о сцене, артист готовился ко всему. К сасэнам, хейтерам, тяжелой работе и неприятным слухам. Но точно не к убийству.

- От него даже ничего не останется, – тихо и мрачно напомнил герцог. – Только пепел.

- Как и от меня после смерти, – пролепетал Хичоль.

Развернувшись, он умчался вдаль по коридору, к лифту.

- Это он куда? – спросил Ючон, потирая сильно ушибленный затылок.

- За Джунсу, – сухо бросил герцог.

Полиция уже проверяла здание, Чанёля увозили в больницу. Тем не менее, Хичоль сумел проникнуть внутрь. Его, правда, задержали, чтобы допросить. Пришлось включать истеричную «звездочку»:

- Да ничего не знаю, я за кулисами стоял, Чанмина подстрелили, я свалил по-быстрому! Ухожу со сцены, оказывается, быть айдолом – пиздец как страшно!

Конечно, кто-то посторонний это услышал, и уже через полчаса в интернете наверняка должны были распространиться слухи о том, что Ким Хичоль покидает группу. Но ему было все равно.

Чонсу и Шивон сторожили профессора; Настю переместили в ту же спальню, чтобы она сразу не попалась на глаза полицейским, если те вздумают осмотреть жилище квинтета. Шивон кое-как заклеил рот девушки скотчем, и она, некоторое время помычав, успокоилась: на помощь позвать все равно не дадут.

Когда вошел Хичоль, она первым делом, чуть не расплакавшись от радости, нечленораздельно завыла в скотч: «оппа!» – решив, конечно, что Великий и Ужасный прибыл в Сеул за непутевым сынишкой и неверной возлюбленной. Но «оппа» был слишком взвинченным, старше положенного на несколько лет и без перчаток, так что уже через секунду радость бесследно исчезла.

- А что делать, если полиция станет обыскивать помещение? – спросил Шивон, бросаясь к товарищу, как к примчавшемуся на защиту слабых и угнетенных Бэтмэну. – У нас тут очень странные личности…

- Сасэн, – сказал Хичоль указывая на Настю. Девушка нахмурилась, и он сказал ей по-русски: – На тот случай, если тебя увидят, ты – сасэн, приперлась к DBSK и спряталась в надежде ночью вылезти из укрытия и совокупиться… да с кем хочешь из пятерых. И чтобы не получить по морде волчьей лапой, лучше тебе именно так и говорить.

- А этот… профессор? – никак не мог успокоиться Шивон.

Хичоль ненадолго застыл, разглядывая волшебника. Он серьезно пострадал в битве с чужой магией, но силы постепенно восстанавливались. Казалось, еще немного, и профессор сумеет наброситься на кого-то из присутствующих, чтобы прокусить артерию и попытаться отрастить уродливые руки. Действовать следовало быстро. Ему, Золушке и Вселенской Звезде. «Городскому сумасшедшему» SM.

Хичоль вышел в гостиную. У DBSK было совершенно бессмысленно искать орудия убийства, однако тут уже несколько месяцев жили не артисты. Оглядевшись по сторонам, Хичоль первым делом бросился к шкафчику, где майор хранил свои инструменты, но, подержав в руках поочередно перфоратор и молоток, понял, что просверлить или расколотить череп профессора, как заправский маньяк, он не сможет. И тут айдол вспомнил о несостоявшейся казни своего господина. Меч все еще был у Юно в спальне, на видном месте и в красивых ножнах. Хичоль вынул его и, почти ничего не соображая, будто под гипнозом, направился к профессору.

Чонсу и Шивон одновременно отпрянули к стене, увидев своего штатного придурка с грозным холодным оружием, стилизованным под эпоху Чосон.

- Убьешь? – удивился профессор, кое-как приподнявшись на одном локте. – Я готов погибнуть в противостоянии со своими врагами, но от руки такого, как ты… Нелепая смерть.

- Не хуже, чем у твоего оригинала, – сказал Хичоль. Он поставил одну ногу на грудь волшебника, замахнулся мечом и резко опустил его… всего лишь порезав шею и при этом уронив оружие на пол.

- Хичоль – он и с клыками Хичоль, – заметил Шивон.

- Заткнись! – рявкнул вампир, снова хватая обеими руками меч. – Лучше бы помог!

- Человека убить? – нервно улыбнулся во все тридцать два зуба Шивон.

- Вот уж не думал, что перед смертью буду хохотать до слез над палачом, – презрительно усмехнулся профессор.

Хичоль на этот раз не стал подражать герцогу – он просто воткнул острие меча в шею волшебника. Брызнула кровь, словно заливая собой и без того затуманенное сознание артиста. Пришлось вытащить клинок и ударить снова. Что уж нужно было этим вампирам для смерти? Хичоль как-то не задумывался. Но отделить голову от тела, наверное, было разумнее всего. Только она чего-то никак не хотела отковыриваться: удар за ударом – а все еще оставалось слишком много целых тканей. Профессор уже испускал едва слышные предсмертные хрипы, кровь заливала пол. Пожалуй, держать его ногой смысла больше не было, он не представлял опасности. Встав рядом поудобнее, Хичоль взялся разрезать остатки шеи, словно кусок мяса для бифштекса.

Шивон отвернулся, и его стошнило. Чонсу стал белее мела и вцепился в занавеску, чтобы не упасть.

- Все. – Хичоль пнул голову – теперь она ничем к плечам не крепилась. – Скоро он в пепел превратится. Минут через тридцать, не больше. Я пойду переоденусь и помоюсь: весь изгваздался.

Он вышел из спальни, забрав с собой меч. Зрение не подводило, но мозг явно не обрабатывал поступавшие в него картинки: вампир вписался в дверной косяк и пару секунд непонимающе смотрел прямо перед собой, после чего наконец догадался повернуть в сторону.

- Наш Хичоль только что безжалостно отфигачил человеку голову? – дрожащим голосом спросил Шивон.

- Не… не человеку же, – пробормотал глубоко потрясенный лидер. – Но кровищи – как от настоящего…

Бэкхён принадлежал к непредсказуемому миру шоу-бизнеса и, конечно, уже многое успел повидать на своем веку. Но того, что ему пришлось наблюдать в тот вечер, он не мог увидеть даже в кошмарном сне.

Это были, судя по всему, не Донхэ и Чанмин, но сходство было столь поразительным, что сложно было воспринимать их иначе. Итак, Донхэ с винтовкой обнял Чанмина в девичьей школьной форме за талию, притянул его к себе и поцеловал в губы, слизывая с них вишневый блеск. Это был бы самый несуразный фансервис на свете, если бы Чанмин таким образом не расплачивался за собственную жизнь – и, наверное, освобождение заложника. «Мне что, на ВСЕ смотреть?» – промелькнуло в голове у перепуганного айдола.

- А ты, признайся, и раньше хотел такого? – спросил Донхэ, взяв Чанмина за волосы. – Просто знал, что ты мне противен и папа не обрадуется? У тебя запрет был, да?

- Был, конечно, – улыбнулся Чанмин. – Господин хотел вырастить своих мальчиков добропорядочными гетеросексуалами, да и грязным слугам можно совокупляться только с себе подобными. Но каждый ничтожный раб мечтает очутиться в постели прекрасного аристократа, разве нет?

- Бедный Джеджун, угораздило его залететь от такого, – засмеялся Донхэ. – Я ему расскажу о том, что ты сейчас сделаешь. Он узнает.

- Как пожелаешь. Главное, не причиняй ему вреда.

Донхэ упивался собственной властью. Он всегда мечтал ломать чужие жизни и подчинять, но до сих пор для этого сначала надо было заныть: «Па-апа!» Теперь наконец-то он сам устанавливал правила игры.

Впрочем, если бы не отец, Донхэ и сейчас не представлял бы почти никакой угрозы, но об этом можно было подумать и после унижения слуги.

Чанмин сделал шаг назад и стал расстегивать пиджак. Бэкхён отвел взгляд. Он бы и вовсе ушел в другую комнату, но кто знал этих ненормальных двойников – могли за такое и пристрелить. А вот Донхэ с удовольствием наблюдал за тем, как пиджак соскальзывает с плеч слуги. Что и говорить – раздевался он красиво. Наверное, именно Чанмина и все его многочисленные копии Донхэ мог бы считать если не ровней себе по части внешности, то, во всяком случае, близким к этому.