- В рублях – тридцать тысяч, – вынесла она свой вердикт.

Герцогу Кентерберийскому не к лицу было торговаться, но артист Чон Юно был несколько более ограничен в средствах, а уж персонаж, прикидывающийся лидером, и вовсе не имел права транжирить чужие деньги.

- Прошу прощения, – возразил он, – откуда здесь ущерб на такую сумму?

- Не хотите ждать инспекторов – давайте деньги, – настойчиво повторила свои условия женщина.

Ючон нашел рядом с ближайшей помойкой выброшенный кем-то старый табурет с металлическими ножками и легко отломал одну. Вымогательница, увидев это, похолодела от ужаса.

- Да, у нас неотложные дела, конечно, но прямо сейчас такой суммой мы не располагаем, – сказал Юно, хмурясь. – Эти дела не займут много времени, и потом мы будем рады отдать вам деньги. Можно обменяться номерами телефонов.

Женщина временно потеряла дар речи. Ючон подошел к Юно и показал ему свою находку, постучав ей по выставленной ладони.

- Сойдет, думаю, – решил майор. – А вы че, разобрались?

- Пожалуй, да, Хмырь, – пренебрежительным тоном ответил герцог. Затем, уже вежливее, обратился к женщине: – Нам действительно нужно уходить. С мадам мы встретимся чуть позже.

Вымогательница все еще не вспомнила, как разговаривать, но уже вновь научилась ходить и медленно ковыляла назад, к своей машине.

- Закури, – шепотом потребовал Юно.

Майор, не понимая, зачем это нужно, закинул отломанную ножку на плечо, одной рукой извлек из внутреннего кармана пуховика сигарету с зажигалкой и, прикурив, выпустил изо рта табачный дым, не вынимая самой сигареты.

- Это правда не вы краску сбили, – сказала женщина и, быстро открыв дверь, плюхнулась за руль.

- Сам ты хмырь, Юн, – обиженно заметил майор.

- Ни в коем случае, – покачал головой герцог. – На бандита, выбивающего деньги из должников, похож только ты. А я идеально подхожу на роль криминального кредитора.

Юно и Ючон остановились перед домом, в стенах которого, по всей вероятности, держали омегу. Герцог в последний раз позвонил Хичолю и убедился в том, что зов господина не прекращался.

- Выбить дверь, – предложил майор.

- Если с ними сейчас профессор, то успеют перенестись, – сказал герцог, – ты все-таки хоть пять секунд на это потратишь.

- Ну, тогда… – Ючон обвел двор взглядом и вдруг резко указал на дом, стоящий напротив пункта назначения. Хичоль не смог назвать номер квартиры, потому что такие данные передать с помощью зова было нельзя, но сумел объяснить, где примерно она находится. Дом, примеченный майором, был чуть ниже, и, если они с герцогом все правильно поняли, то крыша была почти на уровне нужных окон. – Оттуда сиганем прямо к ним! Они охренеют и не успеют ничего предпринять!

- Согласен, – оценил идею друга Юно. – Тогда давай решим, кто за кого берется. Рассматриваем худший вариант: там – все вампиры.

- На месте сориентируемся, – отмахнулся майор. – Если с ними Хичоль – мы все равно трупы.

Юно и Ючон взобрались на крышу по пожарной лестнице. Наступил вечер, однако люди все еще ходили по улицам, и герцог чувствовал легкую неловкость, когда раздевался, спрятавшись за трубой. Ючон тем временем лежал прямо на грязной поверхности и вглядывался в окна дома напротив, но, к сожалению, предполагаемую «темницу» Джеджуна скрывали плотные занавески. Герцог, превратившись в волка, подполз к пришельцу на брюхе и присоединился к нему в безуспешном шпионаже.

- Бля, вот обидно будет, если мы к какой-нибудь бабке в окно влетим, – вздохнул майор.

Оборотень кивнул.

- Пацаны, пацаны! – раздался звонкий голос какого-то мальчишки лет двенадцати, который влез на крышу через чердак. – Уходим, там мужик со здоровенной собакой!

Ючон повернулся к мальчику и приложил палец к губам. А если кто-то в соседнем доме услышал его? Мало ли, конечно, ротвейлеров хозяева выгуливают, но осторожность помешать не могла.

- А я люблю собачек, – заявил мальчик еще младше, тоже выбираясь на крышу. Он весело прошлепал по направлению к оборотню и поднял одну руку, желая его погладить. – Дядя, ваш песик не кусается?

- Кусается, и еще как, – шепотом ответил Ючон. – Идите отсюда, мелкие.

- Не кусайся, – попросил мальчик и все-таки прошелся ладонью по шерсти оборотня. Волчья морда могла выражать мало эмоций, но сейчас на ней легко читались тоска и презрение к детенышам простых смертных. – Хорошая собачка, пушистая! Какая порода?

- Английский борзой, – усмехнулся майор. – Помесь с корейским сторожевым.

- Ух ты, – протянул мальчик, начиная трепать герцога уже по шерсти на голове. Оборотень стал тихо рычать. – Не злись, пес! А то хозяин будет выгуливать тебя в наморднике!

Одна из занавесок внезапно шевельнулась, и в окне, прежде чем материя снова все скрыла, мелькнуло лицо Чанмина. Оборотень поднялся на четыре лапы, и майор тут же запрыгнул на его спину, сжимая одной рукой шерсть на загривке, а другой – ножку табурета.

- Дядя, вы зачем на собаке сидите? – удивился юный любитель животных.

Майор ничего не ответил, а оборотень, отойдя от края крыши для разбега, понесся вперед, прыгнул, перемахнул через пространство между домами и влетел прямо в закрытое окно, разбивая стекло вдребезги.

Двое мальчиков стояли, окаменевшие от удивления, а третий трясущейся от страха рукой указал на лежащий за трубой костюм:

- Пацаны, это были не хозяин с собакой… а колдун с оборотнем!

Школьники заверещали и бросились обратно на чердак, а оттуда – в квартиру одного из них, к электрическому свету и маме.

Настя проспала чуть больше трех часов, в течение которых Донхэ зачем-то пытался поболтать с Джеджуном. Омега не имел никакого желания поддерживать беседу, о чем в конце концов и сообщил своему тюремщику. Профессор снова, хоть и без прежнего энтузиазма, восхитился наглостью пленника, а Донхэ опять начал беситься.

- Ты хоть понимаешь, что лучше во всем мне потакать? – зловеще произнес он.

- А разве это что-нибудь изменит? – спросил Джеджун негромко. – Ты меня отпустишь?

- Нет, но если не будешь пай-девочкой, я еще раз тебя раню, и твой хахаль не сдержится.

Чанмин крепко сжал руку Джеджуна в своей, как бы убеждая его, что не позволит себе навредить ему, и предложил:

- Донни, может, тебе лучше расслабиться? Иди выпей коньяка… литра два.

- Вот же тварь, – прошипел Донхэ, схватив лежавший на подлокотнике дивана пистолет и сделав выстрел. Чанмин заставил Джеджуна пригнуться и успел увернуться сам; за первой пулей последовала вторая, тоже не попавшая в цель, а затем слуга подлетел к «принцу» и оттолкнул его руку в сторону – пуля вписалась в стену.

- Трындец, – сказал Чанмин, ухитрившись отобрать оружие у Донхэ. – Плантатор, убивающий своих рабов со скуки. Сам на себя посмотри. Не стыдно?

- Стыдно должно быть тебе. Отдай пушку.

Чанмин вынул из пистолета патроны и отправил их в мусорное ведро. Донхэ, выглядящий, как разъяренный мелкий бандит, встал с дивана, подошел к Чанмину и ударил его по лицу. Джеджун, все еще находившийся в облюбованном углу, дернулся, как будто и сам ощутил боль.

- Да бей меня сколько влезет, а хулиганить – прекращай, – спокойно отозвался слуга. Ему требовалось продержаться, по собственным подсчетам, еще совсем немного. Но Чанмину было жаль этого испорченного мальчишку, превратившегося из простого пакостника в настоящего садиста, поэтому он старался решить все мирным путем. Надежды на это, правда, почти не было. – Отпусти Джеджуна и до возвращения отца делай со мной все, что хочешь. Профессор сотрет ему память, и он даже не будет знать, где находился.

- Это можно сделать, – согласился волшебник. – Но тогда нужно будет сразу убить вампира-певца: я не уверен, что заклинание стирает память из крови.

- Здесь останется, – отрезал Донхэ. – У шестерки уже ручонки трясутся и клыки почти не втягиваются – того и гляди сдаст позиции.

Чанмин закрыл лицо ладонью: он и не замечал, что находится «на низком старте».