- Молодой человек, ведите себя прилично, – томно опустил ресницы Чанмин. – На свидание соглашусь, но чтобы никаких глупостей!

Джеджун, едва сдерживая смех, поцеловал его руку.

- Конечно, все будет скромно: ужин и прогулка по берегу Темзы, – пообещал он.

Из гримерной, где проходила примерка, выскочил встревоженный Кюхён – тоже в женском образе, но только с босоножками в руке, а не на ногах. За ним бежал Хичоль.

- Это ужасно, ужасно! – причитал монах. – Позор! Я не смогу выйти на сцену таким!

- Дже, у тебя баба как баба, – бросил своему господину и омеге Хичоль, – а моя – дура! Кю, выйдешь, никуда не денешься, ну напяль каблуки и походи хоть пять минут, а то на сцене с непривычки навернешься и рожу себе разобьешь!

Кюхён остановился и повернулся к нему, судорожно прижав босоножки к груди.

- Да мне нравится, как я выгляжу! – в сердцах признался он. – Я был взволнован, когда надевал платье!

- А вот это уже мне не нравится, – растерянно ответил Хичоль. – Ты у меня еще латентной девочкой окажись… Нет уж, это если только по праздникам…

- Пошутил, разумеется. – Кюхён улыбнулся и помахал босоножками. – Выгляжу мерзко. Но я кое-что выяснил: ты воспринимаешь меня как мужчину и расстроился, подумав, что я не оправдаю твоих ожиданий!

- Шутничок, боги тебя накажут, – фыркнул Хичоль. Он подошел к Кюхёну, отобрал у него босоножки и заставил по очереди засунуть в них ноги, а потом, встав на одно колено, стал застегивать. Монах опустил руку и ласково погладил его по волосам. – Какой ты мужчина, ты чудо-юдо просто. Все! – Он выпрямился и отошел на несколько шагов назад. – Пошел ко мне! Левой, левой!

Кюхён сразу споткнулся и полетел в объятия Хичоля. Артист быстро огляделся, не заметил никого постороннего и, помогая монаху подняться, поцеловал его в губы. Он никак не ожидал того, что поддельный макнэ ответит, но это произошло. И тогда у самого Хичоля едва колени не подогнулись: это был неловкий, но бесконечно нежный поцелуй. Монах, держась за плечи вампира, как-то смешно и одновременно трогательно попытался ухватить своими губами его нижнюю, потом повторил еще одну попытку и лишь после этого позволил Хичолю завладеть ситуацией. Но тот не успел даже немного заставить его раскрыть рот, чтобы протолкнуть в него язык, – Чанмин закричал, услышав чьи-то шаги:

- Шухер!

Хичоль отпрянул от Кюхёна, и тот, обомлевший и потерявший опору, плюхнулся на пол лицом вниз.

- Видишь, это совсем не страшно, – сказал Хичоль, имея в виду, конечно, поцелуй, а вовсе не разгуливание в женском наряде.

- Это прекрасно, – прошептал Кюхён, вставая на колени и касаясь своих губ пальцами. – Ну вот, я опять захочу с тобой целоваться…

- Да обращайся, – разрешил светящийся от счастья Хичоль.

Джеджун и Чанмин беззвучно смеялись, обнявшись.

Оказалось, правда, что целоваться с вампирами – все-таки опасно. Особенно, если ты – монах и маг, а у тебя на шее висит нелепый, но мощный артефакт, собирающий чужие эмоции. К окончанию концерта Кюхён уже едва терпел жжение и, как только артистов отпустили восвояси, бросился в туалет, к зеркалу. Расстегнув рубашку и отдернув кулон, он увидел под ним, на своей груди, яркое красное пятно.

- Что-то вроде ожога, – взволнованно сказал Хичоль, как всегда, везде находившийся рядом с ним. – Что это?

- Больше не целуемся, – предупредил Кюхён. – Иначе станет только хуже. Я не смогу собирать энергию, кулон, созданный мной при абсолютной чистоте ауры, начинает меня отвергать.

- Ах ты побрякушка дурная, – стал ругаться Хичоль на кулон. – Это все потому, что ты выглядишь, как украшение первоклассницы. Поцелуев она испугалась!

У Джеджуна и Чанмина, конечно, все сложилось более удачно. После концерта, на раздаче автографов, «макнэ» шепнул на ухо «лицу группы»:

- Ты смотрел «9 ½ недель»?

- Нет, – ответил Джеджун. – А что такое?

- Полетим не ночным, а утренним рейсом: сегодня разыграем одну сцену из фильма, только пойдем дальше, – предложил Чанмин.

Перед вылетом Юно попробовал возразить: это уже не просто наглость, это глупость! Но Чанмину было на это плевать – отговорка для опасных личностей у него имелась, а господин Чон мог бы и вспомнить, что он – никакой на самом деле не лидер, а если его кто в группе и слушается, то лишь по причине отсутствия собственного мозга. Оборотень разозлился, но, хоть сам этого не признавал, не только из-за отказа считать его главным. Ему еще и за майора обидно стало. Лучшего друга аристократичной особы, видите ли, всякой челяди обзывать нельзя.

В Лондоне на концерте было достаточно народу, но приехали желающие со всей страны, а также из Ирландии и некоторых других европейских стран. А вообще участники корейской поп-группы могли спокойно гулять по улицам, особенно – глубокой ночью. Вот они и гуляли, пользуясь толерантностью, хотя Джеджун смущенно хихикал и постоянно озирался по сторонам. Еще бы – сам он был в костюме и при галстуке, а Чанмин сопровождал его в коротком платье и парике. В таком виде они зашли в гей-клуб и там около часа довольно убедительно играли в «обмен полами». Затем, впрочем, оба не выдержали и стали постоянно срываться на смех. Чанмин жеманно просит купить коктейль – Джеджун сползает под стол; Джеджун пытается в грубой манере восхититься филейной частью какого-то гостя заведения – Чанмин давится от смеха и захлебывается выпрошенным у «котика» коктейлем.

- Ладно, куколка, пойду отолью, – сообщил около трех часов ночи омега, по-хозяйски целуя вампира в щеку.

- Чур писать стоя, – напомнил Чанмин.

Как только Джеджун отлучился, к Чанмину, пританцовывавшему за стойкой бара, подошел высокий загорелый брюнет, внешность которого лишь немного портила чуть расплывшаяся фигура. Он был родом из Уэльса и любил трансвеститов, так что Чанмин показался ему идеальным кандидатом на роль соседа по постели. Валлиец стал обнимать вампира, болтать с ним, откровенно предлагать хотя бы пойти вместе в туалет и сделать ему минет. Чанмин отнекивался, немного раздражаясь, но находясь еще слишком далеко от ярости. Потом вернулся Джеджун и встал рядом, всем своим видом демонстрируя, что «девушка» – его. Валлиец начал вести себя наглее, схватил Чанмина за ягодицу. И прежде, чем вампир успел грозно потребовать оставить его в покое, Джеджуну пришло в голову толкнуть нахала в грудь. Чанмин, избегая драки, схватил омегу в охапку и поволок вон из клуба.

- Заигрался, бестолочь, – возмущался он в такси. – Скоро с Юно будет драться за место альфа-самца…

Джеджун смеялся и льнул к нему. Ему еще никогда не было так весело, а в голове раньше не бывало такой прекрасной каши. От вечеров в офисе и презрительно-жалостливых взглядов самоутвердившихся омег – до раздевания на сцене и попытки набить морду претенденту на его парня в платье! Сходить с ума, как оказалось, было замечательно. Видели бы его ЮСу из родного мира. Фи, омега с омегой спит. Неудачники две штуки!

Юно тоже полетел утренним рейсом. Ночь он провел в пабе, встретил двоих выпускников Кембриджа и разговорился с ними. Приятная беседа с умными людьми, ласкающая слух родная речь… Герцог готов был расплакаться от сжимавшей сердце теплой ностальгии и даже в самом деле смахнул слезу, выезжая утром из отеля в аэропорт Хитроу. Джеджун спал, положив голову на плечо Чанмина, а если герцог пытался его разбудить – с трудом разлеплял глаза и все равно снова отключался через минуту.

- У него же течка закончилась, – укоризненно заметил Юно. – А вы все равно целыми ночами спать друг другу не даете. Стыдно так открыто демонстрировать свое счастье, когда я не понимаю, чего хочу от личной жизни, Хичоль банально не может удовлетворить сексуальные потребности, а Ючон обязался до конца дней держаться на почтительном расстоянии от Джунсу.

- Думаешь, это надолго? – с чуть слышной грустью в голосе ответил Чанмин, приглаживая волосы спящего омеги. Тот дернулся во сне и теснее прижался к нему.

- Думаю, нет, – серьезно ответил герцог. – Либо ему придется тебя хоронить, либо ты сделаешь его предателем, и хоронить мы будем вас обоих.