Леонид когда-то мечтал о сексе с Орландо Блумом именно в образе Леголаса; Настя об этом, естественно, не знала — это было чистое совпадение. Так или иначе, но клиент остался в восторге. Вымышленная страсть оказалась прекраснее реальной, и, вернувшись в сознание, Леонид немедленно потребовал:
— А можно еще Орландо в «Пиратах»? И… и Деппа?
— Любой каприз за ваши деньги, — улыбнулась Настя.
Так Настя оказалась на постоянной работе у Леонида. Ему было очень удобно: отец полагал, что у него интрижка со старшеклассницей, и ворчал, но явного возражения не демонстрировал. А сам Леонид подсел на путешествия в иллюзии, это стало для него настоящей зависимостью. Когда бдительность отца была усыплена, он снова мог искать партнеров своего пола и проводить с ними ночи. Но — вот кошмар! — то, что раньше приносило удовольствие, теперь вызывало пренебрежение. Манерные, неприятно-придурковатые, обидчивые, приземленные парни с неидеальными телами, собственными запросами в постели, предубеждениями против некоторых фетишей… А стоило лишь закрыть глаза в присутствии Насти — и Леонид оказывался рядом с любым мужчиной своей мечты и мог делать с ним все, чего душа пожелает (нужно было лишь выбрать соответствующую фантазию). Скоро Леонид понял, что обычно проводница осуществляет поиск иллюзий по так называемым фанфикам, и сам стал выбирать что-нибудь по своему вкусу. К сожалению, не все произведения порождали вымышленные миры — для этого должны были выполняться несколько условий.
— Нам не подойдут графоманы, которые прутся только от того, как слова складываются у них в предложения, и готовы писать хоть про любовь Наруто с Пикачу, хоть про то, как вода в чайнике закипает, — объяснила Настя. — Нужны настоящие чувства, направленные внутрь иллюзии. Но и тут есть ограничения. Например, автор может тащиться от сюжета. Ах, как у меня все закрутилось, вот как все неожиданно, как масштабно! Скажем, так может думать автор детектива. Но подобная идея порождает мир примерно в одном случае из двадцати, и этот мир будет существовать не более полугода, вдобавок, там можно быть только наблюдателем, жители иллюзии тебя даже не увидят. — Настя с видом профессора на лекции выдержала паузу, давая Леониду время обдумать и понять услышанное. — Итак, что же нам в итоге нужно? Любовь автора к выдуманному миру или хотя бы к одному герою. Первое нам дают истории в жанре фэнтези или научной фантастики, и тут основными поставщиками иллюзий оказываются мальчишки — поклонники видеоигр, боевых аниме, иногда книжек. У меня одна иллюзия по «Звездным войнам» держалась тринадцать месяцев — можно сказать, рекорд. А второе нам чаще всего дают авторы женского пола. Парни, даже если и фапают на актрис или героинь, практически никогда в них по-настоящему не влюбляются, им легче обожать Средиземье какое-нибудь. Мы же, бабы, настолько чокнутые, что можем испытывать чувства к тем, кого никогда не видели или кто вообще не существует в реальности. И это пипец. Ладно еще миры с Джастином Бибером, которых сейчас пруд пруди. Но мультяшные иллюзии, рождающиеся потому, что девчонки серьезно влюбляются в героев аниме, — вот это в самом деле убойно! Я сначала даже побаивалась: все же нарисованное! Потом привыкла.
Таким образом, сотрудничество стало идеальным с обеих сторон: Леонид сам находил то, что ему интересно, а Настя помогала клиенту вмешиваться в предопределенную автором жизнь иллюзии и проводить часы, а иногда и целые ночи в объятиях плодов чужого воображения. Но спокойствие не могло длиться вечно. И нарушил его, как ни странно, сам Леонид. Все началось просто: однажды он зашел в недорогое японское кафе в Подмосковье, заказал суши, стал в ожидании еды смотреть телевизор. Но владелец кафе, армянин, ради антуража попросил своего администратора накачать побольше японских музыкальных клипов и воспроизводить их на всех трех экранах (при этом из динамиков звучал стандартный репертуар «Love Радио»). Администратор, девушка деятельная, но бестолковая, ухитрилась создать какую-то странную подборку из клипов самого разного азиатского происхождения (туда попал даже один индийский, но его все-таки удалили). В итоге после очаровательных японок из Morning Musume на экране появился полуголый молодой мужчина с ярко накрашенными глазами и многочисленными татуировками. Он изображал не то вампира, не то демона какого-то другого рода, красовался в цепях и охотно демонстрировал свое худое, но изящное (как раз во вкусе Леонида) тело.
— Девушка! — позвал Леонид официантку. — Кто это поет?
Официантка пошла к ноутбуку и проверила название воспроизводимого файла. Она не смогла прочитать этот набор латинских букв и просто записала для посетителя на листочке: «Kim Jaejoong — Mine».
— Ким Джеджун, корейская группа JYJ, — решительно сказал через несколько дней Леонид, вызвавший к себе Настю. — Мне нужен этот парень, я как его увидел — больше ни о ком другом думать не могу!
— Корейская? — Настя пожала плечами. — Да кто в России будет корейское слушать? Если и нашлись долбанутые, то никаких фантазий и в помине нет, максимум — какая-нибудь девка представила, как этот Ким ее трахает, вряд ли дошло до создания иллюзии. Как насчет One Direction? По ним найти иллюзию на любой вкус проще простого, чего вы все отказываетесь… Но я поищу что-нибудь про этого Кима.
— Даже искать не надо, — усмехнулся Леонид. — В России у него гарем поменьше, чем у западных артистов, но обожательниц хватает, и они пишут фанфики. В придачу, его на самом деле подозревают в гомосексуальности, так что в половине произведений Джеджун любит своего бывшего коллегу по группе с дебильным погонялом «Ты-Знаешь».
— Корейцы, — засмеялась Настя, записывая на всякий случай имя приглянувшегося Леониду певца. — А как у Кима псевдоним? «Я-туплю»? Хорошая парочка получается. Ты знаешь, я туплю.
— Хиро, — мечтательно произнес Леонид. Настя улыбнулась, и он поспешил добавить: — К «херу» отношения не имеет, это с английского — «герой». Не знаю, почему так, срал я на биографию певца, он-то мне все равно не даст.
Джеджун — знатная жертва фикрайтеров, количество его образов поражает воображение. Он может быть скромным офисным служащим, которого домогается директор Чон, наглым студентом, соблазняющим отличника Юно, «лицом» группы DBSK, нежно влюбленным в своего лидера, участником JYJ, тайно поддерживающим отношения со своим бывшим коллегой, проституткой, обслуживающей богатого бизнесмена Чона… В качестве исключения Джеджун может сам овладевать явно не подходящим для этой цели Юно или спать с другими товарищами: Чанмином и Ючоном. С Джунсу, как правило, у него отношения почему-то не складываются.
Настя давно не получала задания найти иллюзию самостоятельно и теперь усердно штудировала рассказы фанаток, убеждаясь, что отыскать готового на все Джеджуна совсем не сложно. «Ну вот, опять шлюха, — удовлетворенно констатировала Настя, читая очередной фанфик. — Даст без проблем. А тут старшеклассник… Но развратный донельзя.»
На третий день отбора качественных иллюзий Настя пришла к Веронике — своему репетитору по английскому, которого она нашла через интернет. Для учебы Насте этот язык был не нужен: его преподавали чисто символически, на уровне «London is the capital of Great Britain» и «my name is Masha, I am from Russia». Но Настя хотела работать с англоязычными любительскими романами и фанфиками, поэтому честно занималась английским дважды в неделю по девяносто минут. Вероника вызывала у нее чувство жалости: полноватая, скованная, с непримечательной внешностью, высоким IQ и низкой самооценкой. Из тех, что говорят про себя: «Я самодостаточная и независимая личность!» — а на самом деле являются серыми посредственностями, которые теряют дар речи в обществе лиц противоположного пола и недолюбливают их только за отсутствие внимания к своей персоне. «Хронический недотрах с осложнением в виде эрудированности, — решила Настя. — Ну, или наоборот.»
Правда, в тот день выяснилось, что Вероника вовсе не так холодна к мужчинам, как ей хотелось казаться для окружающих. Когда репетитор ушла на кухню за чаем с печеньем для себя и ученицы, Настя решила откопать побольше компромата на несчастного лингвиста. Она видела те книги, что читала эта девушка: полное собрание сочинений Тургенева и Достоевского советского издания, Виктор Гюго, Джейн Остин, Умберто Эко, Салман Рушди, Харуки Мураками, Виктор Пелевин… Либо классика, либо современная литература для интеллектуалов — все это, по мнению Насти, было неприемлемо для нормальной современной девушки. Но в последний раз она заметила новые книги авторства Стивена Фрая. Как и во всех прочих случаях, Настя прибегла к помощи Googleʼа, чтобы узнать о писателе. Выяснилось, что он открытый гей и активист ЛГБТ-движения. «От педиков прется? — хихикнула Настя. — Тайный слэшер? А может, у нее и что-то посерьезнее имеется? Говорят же: никому не нужные занюханные девственницы любят слэш, потому что здоровые отношения между мужчиной и женщиной напоминают им о собственной ущербности и вызывают ревность.» Найти порнографию на ноутбуке не получилось, потому что первая же папка с названием «Личное» оказалась защищена паролем; пришлось открывать ящики стола. И тут Настя влюбилась. Окончательно и бесповоротно. С ней, правда, такое случалось минимум раз в полгода.
