– Да я и не стремлюсь найти какую-то его вину, – успокоил Гуров. – Мне нужно узнать, не случалось ли чего-то такого, после чего кто бы то ни было мог иметь к Кириллу претензии, затаить зло или обиду.

– А, вот вы о чем. Нет, такого, кажется, не было. Разве что бандиты эти. Только ведь они все на том свете давно. Мои ребята с ними разобрались.

– Вот как. А что это было за нападение, не расскажете подробнее?

– С удовольствием расскажу. Ребята действовали просто героически, почему бы не похвастаться. Мы курируем ювелирную сеть, работаем с одним солидным клиентом. У него несколько магазинов и ломбард. Там постоянно дежурят наши сотрудники. По сменам. В тот день была смена Кирилла. Они вдвоем дежурили с Игорьком. Игорь Сотников, наш сотрудник. Хотя тоже уже бывший, – счел нужным пояснить Егоров. – Так вот, сидели они в этом магазине, следили за порядком. И вдруг откуда ни возьмись – банда налетчиков. С ходу застрелили продавщицу, девочка там в тот момент за прилавком стояла, не повезло бедной. А потом и в моих стали стрелять. Только тут уж не на девочку нарвались. Кирилл сразу сообщил, выехала группа, но приехали уже к шапочному разбору, как говорится.

– Ваши ребята справились самостоятельно?

– Да. Только в тот раз, похоже, действительно день был неудачный. Во время этой перестрелки в магазин по каким-то своим делам приехал хозяин и…

– Не вовремя вошел в дверь, – закончил за него Гуров.

– Еще как не вовремя. Прямиком под пулю попал. Да точно так, прямо в переносицу угодила. Мгновенная смерть.

– Получается, из-за этого нападения вы лишились хорошего клиента?

– Нет, почему. У него наследники, дочь. Магазины к ней перешли. Работать мы продолжаем, но тот инцидент, пожалуй, самый неприятный из всех экстренных случаев, которые я могу припомнить. До сих пор осадок остался. С одной стороны, вроде бы ребята свою работу сделали, а с другой – жертвы. Жертвы – это всегда плохо.

– Особенно когда это – сам клиент?

– Да, в этом случае – особенно. Хотя мы, в общем-то, охраняли объект, а не персону, но… все равно. Жертвы – это всегда плохо.

– Этот Игорь, который дежурил с Кириллом, он именно после этого случая уволился?

– Нет, он позже ушел. В охрану тоже, но не в фирму, а телохранителем. Устроился к какому-то крутому мэну, на большие бабки польстился. Все хвастал, что разбогатеет, сам такую же фирму откроет.

– Получилось?

– Не знаю, – усмехнулся Алексей. – Пока про нового конкурента ничего не слышно.

– Значит, получается, что оба сотрудника, дежурившие в тот злополучный день в ювелирном магазине, у вас теперь не работают?

– Получается так. Только не думаю, что это взаимосвязано. Игорь ушел где-то через полгода после этого случая, а Кирилл и того позже. Он совсем недавно уволился, а с ювелирным история, она почти год назад произошла. Да, почти год, – немного подумав, будто подсчитывая в уме, повторил Егоров.

– Понятно. Еще я хотел бы узнать, в процессе своей работы ваши сотрудники могут получать доступ к какой-либо конфиденциальной информации?

– Конфиденциальной? – вновь задумался Егоров. – Не знаю. Думаю, нет. Откуда? Мы просто контролируем обстановку. Помещения, внешний периметр. Документы не смотрим, секретные разговоры не подслушиваем. Нет, не думаю. Это кто телохранителем работает, вот как Игорь, например, те да, они могут. И услышать что-нибудь интересное, и даже, наверное, в документы заглянуть. Они ведь всегда рядом с человеком. Но могу вам сказать, что и в этом случае, если охраняемый не захочет, чтобы телохранитель о чем-то узнал, есть масса способов этого не допустить. Так что нет, охрана не имеет такой широкой свободы действий. Разве что случайность. Но здесь у охранника шансов не больше, чем у любого другого.

Слушая эти рассуждения, Гуров думал, что последнее замечание про случайность все предыдущие глубокомысленные выкладки сводит фактически на нет.

Ему хотелось выяснить, мог ли Кирилл в силу своей профессиональной деятельности получать доступ к каким-либо данным, не предназначенным для посторонних ушей или глаз. Из опыта ему хорошо было известно, что один из распространенных мотивов загадочных убийств – это то, что жертва «слишком много знает». А из ответа Егорова выходило, что к конфиденциальным данным Кирилл доступа иметь не мог, но… мог.

– У Кирилла были хорошие отношения с товарищами? – решил он сменить тему.

– Да, вполне, – почему-то с удивлением взглянул на него Егоров. – Я ведь вам говорил, он был абсолютно адекватным. Адекватным, доброжелательным и общительным человеком. Коммуникабельным, как это называют. У Кирилла не было проблем с личным общением.

– Таким как раз частенько завидуют, – постарался навести на мысль Гуров.

– А, вот вы о чем. Да нет… нет, не думаю, что ему кто-то так уж сильно завидовал. Кирилл – обычный парень. Кроме того, мы стараемся учитывать личные характеристики при подборе персонала. Если человек угнетен комплексами, это, как правило, заметно. Мы таких не берем. Нет, в коллективе у нас отношения всегда хорошие, – немного подумав, уверенно добавил Егоров. – Наша задача – разрешать конфликты, а не создавать. Таких и людей подбираем. Нет, отношения хорошие, – еще раз повторил он.

– Что ж, это только радует. Если отношения среди коллег такие хорошие, думаю, со мной не откажутся пообщаться по поводу Кирилла. Как, вы говорили, зовут того молодого человека, который дружил с ним? Кажется, Михаил? Можно будет его прислать ко мне?

– Да, конечно. А что он натворил, я так и не понял? Подрался, что ли, с кем-то?

– Вы Кирилла имеете в виду?

– Ну да, а кого же еще. Вы из-за него ведь сюда пришли.

– Нет, Кирилл не подрался. И вообще ничего не натворил. Он пропал.

– То есть как? – На лице Егорова отразилось неподдельное изумление.

– Хотел бы я это знать. Сейчас как раз пытаюсь собрать информацию, которая могла бы пролить свет на это исчезновение, объяснить хоть что-то. И чем больше людей я смогу опросить, тем лучше. Так вы пришлете Михаила?

– Да, конечно, – заторопился Егоров. – Если так, то… конечно. Пропал… вот это фокус!

Он вышел в коридор, продолжая бормотать себе под нос недоуменные отрывочные фразы.

Через несколько минут дверь снова открылась, и перед глазами полковника предстал богатырь под два метра ростом. Внешне от напоминал картинных героев, которых снимают в роликах, рекламирующих товары «для настоящих мужчин».

– Здравствуйте, – вежливо проговорил парень. – Алексей Дмитриевич сказал, что…

– Присаживайся, – по-свойски обратился к нему Гуров. – Мне нужно навести кое-какие справки. Если я правильно понял, из всех, кто здесь работает, ты ближе всего общался с Кириллом Титовым?

– Да он вроде со всеми нормально общался, – неуверенно проговорил Михаил, похоже, пока не определившийся с тем, какую занять позицию.

– Да, конечно. Но с тобой, кажется, немного чаще, чем с другими. Меня, собственно, интересует его новое место работы. Удивительно, но ни от кого не могу добиться толку по этому вопросу. Может быть, ты что-то прояснишь? Перед увольнением он не делился с тобой мыслями по этому поводу? Что именно это за работа и почему он решил перейти туда? Ведь ему и здесь было неплохо. Платили вовремя, с товарищами ладил.

– В целом да, но… Человек ищет, где лучше, – чуть усмехнулся Михаил. Поняв, о чем пойдет речь, он заметно успокоился, расслабился. – Кира не особенно распространялся об этой своей «вакансии», но, судя по его сияющей физиономии, условия там предложили действительно неплохие.

– А что это за условия, он не говорил?

– Только в общих чертах. Сказал, что платить там обещали больше на порядок и что наконец-то он сможет заняться настоящим делом. Несколько раз повторил это.

– «Настоящее дело», это что?

– Понятия не имею.

– А у Кирилла не спрашивал?

– Спрашивал, конечно, только он не больно-то отвечал. Сделает загадочные глаза и талдычит об одном и том же. Про настоящее дело да про то, что серьезная работа, дескать, и оплачивается всегда серьезно. Это, мол, аксиома. Понятно, что аксиома. Только что это за работа, что там платят на порядок больше, чем нам здесь? Он ведь так и сказал, «на порядок». Интересно было бы узнать. Я бы и сам не отказался так поработать.