До неё я был абсолютно психически уравновешенным, мог заснуть на голых камнях, в трясущемся грузовике. Постепенно моя нервная система стала сдавать, я мог даже заплакать на людях. Затем последовали срывы куда более опасные, в воздухе уже летали вилки, тарелки, бутылки... Остатками трезвого ума я понимал: надо с этим заканчивать...
Но как заканчивать? Как расписаться в бессилии разума тому, кто во главу всей жизненной философии поставил тезис о познаваемости мира, его разумности, симметричности, если хотите? Я перепробовал все способы и понял: чем больше действий, тем хуже результат. Я погибал и вдруг услышал голос... нет, не с неба и не из-под земли. Голос обычного человека, моего дружка по прошлой разгульной жизни. Я даже не помню, что он сказал, но в его словах, как в зеркале, я вдруг увидел свой портрет - портрет человека, потерявшего свое лицо. Представьте, что вы видите сон, в котором подходите к зеркалу, смотрите на свое отражение, но лица у вас нет. Что делать? Бог мой, конечно же проснуться! И я проснулся. Сознание мое будто раздвоилось: я научился видеть себя со стороны. Каким жалким и ничтожным я себе показался, а ведь я раньше знал себе цену. Весь мир мог не знать эту мою цену, но я-то знал! Я знал свой масштаб, свои истинные возможности. И вот я понимаю, что тот гигант, каким я всегда себя считал, стал мелким и жалким типом. Это было в 1984 году. Тогда я испытал потрясение.
Утопающий и соломинка
Если бы тогда нашелся человек, который доказал мне, что вся эта история со мной отнюдь не первая за миллионы лет истории человечества, я бы, наверное, и не открыл такое понятие, как векторное кольцо. Но человек такой не нашелся, а я не понимал, что за чертовщина со мной творится. Ну, может, и не чертовщина, но так дальше жить было нельзя. Я чувствовал себя плохо физически, у меня было жутко на душе, но более всего страдал мой мятущийся разум. А я ведь знал, что он способен раскусить любую задачку, если только её правильно сформулировать.
Господи! Ну почему я не могу решить эту задачу, условия которой я знаю в мельчайших подробностях? Почему я не могу решить эту задачу, в решении которой я сейчас заинтересован больше, чем в получении когда-нибудь Нобелевской премии? Почему я не могу ответить на жесточайшее оскорбление, нанесенное мне жизнью?
Однажды мой замечательный сосед по замечательной коммунальной квартире возле метро "Университет" в Москве сказал мне замечательные слова: "На твоем месте я бы давно повесился". Сказал не из-за моих дел с Татьяной, а из-за прописочно-квартирных, денежных и бытовых подробностей. Меня эти слова очень порадовали, ибо, несмотря на беспрерывный жизненный драматизм, я обладал нескончаемым запасом оптимизма и каждый раз загоняя себя в самый дальний угол жизни, потом из этого угла планомерно и выводил. Прямо как Мюнхгаузен из болота...
Что меня тогда зацепило при чтении какого-то дурацкого гороскопа? Ну ничего не было в той глупой фразе про Лошадь и Крысу. Но что-то дрогнуло в моей исцарапанной душе за дырявым экраном её защитного поля. Какая-то ниточка вдруг показала кончик. И я стал тянуть его, тянуть, опасаясь, что ниточка эта оборвется.
Но ниточка оказалась крепкой, превращаясь в веревку, а потом даже в канат. И вот я вытащил себя из болота и побежал вверх на высокую гору... Можно ли поверить в такую сказку? Поверьте: именно так всё и случилось. Никогда векторное кольцо не открыл бы человек благополучный, спокойный, сильный. Ведь чтобы поверить в это бредовое векторное кольцо, надо было самому покрутиться по его орбите.
Что ж, я заплатил за него хорошую цену, но ведь и товар хорош! И потому я не в обиде ни на судьбу, ни тем более на Татьяну. Потом, когда эта моя теория уже будет создана, я пойму, что она обращалась со мной не так уж и плохо, у других бывало и похуже. Всё-таки она меня любила.
А вот и та самая фраза из гороскопа, за которую я потянул как за ниточку: "МНОГО ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ. КОНЧИТСЯ ПЛОХО". Долго я затем думал над ней, пока не родилась моя теория векторного кольца.
Наташа
Мне уже 30 лет. Я пытаюсь реанимировать себя в объятиях Наташи, фамилию которой я напрочь забыл. Непонятно, почему фамилии всех Татьян я помню, а вот фамилии Наташ, душой и телом поднимавших меня из руин, я забыл. А собственно, что ж тут непонятного: стервозных Татьян я боготворил, а благословенных Наташ я любил просто и без затей. Впрочем, тихой и мирной нашу любовь представлял лишь я, а вот что думали обо мне Наташи, меня не слишком интересовало. А зря! Не буду перечислять всех моих Наташ, этих в высшей степени достойных женщин, я остановлюсь лишь на той, которой выпала самая трудная задача - приводить меня в чувство после четвертой Татьяны.
Хвалить себя - нехорошо, но ругать - ещё хуже. Поэтому постараюсь изложить дело так, как объясняет созданная мною впоследствии теория. Представим себе человека истерзанного, опустошенного, измотанного в тяжелейших битвах с противоположным полом. Он и хотел бы быть добрым и великодушным, да сил нет. Он потерял много крови, и ему нужно эту кровь восполнить. Мне казалось, что я просто учу её жизни - такой вот курс молодого бойца. Совершал я всё это абсолютно равнодушно, чуть ли не зевая. А оказалось, что я внушал ей ужас. Я узнал об этом случайно. Узнал и сам ужаснулся: неужели я, такой добрый и ласковый, способен внушать человеку ужас? Однако я полностью парализовал её волю. Не напрягаясь, почти зевая, я преодолевал все её попытки сопротивляться. Это всё было в том же году, когда я чуть не погиб от обожания узколобой и жидковолосой провинциалки.
До моего открытия оставался только шаг. Одна женщина, не имея никаких объективных причин, парализует мою волю; другая, тоже без всяких причин, парализована мною. Одну я обожаю всё больше и больше, хотя она относится ко мне всё хуже и хуже, другая не вызывает у меня ничего кроме зевоты, хотя старается угодить мне объективно - совершенно замечательная.
Думай, Григорий, думай! А если не можешь сам додуматься, то найди собеседника, слушателя, оппонента. Одна голова хорошо, а две лучше.
Поэт, полиглот, музыкант
Мужчина и женщина. Уже в двоичности этой системы заложена борьба. Там, где двое, там всегда борьба. Может быть, на свете для того и появились цветные (голубые, розовые), дабы исчезла черно-белая двухцветность мира, хоть немного ослабела война полов.
Как потом выяснилось, векторному кольцу половые различия неинтересны, а пока что мои отношения с женщинами - это борьба, а отношения с мужчинами - это суровая мужская дружба, крепнущая под соленым ветром житейских проблем, залитая ведрами крепких напитков и испытанная в горниле умственных ристалищ.
Людей, помогавших создавать структурный гороскоп, было довольно много, но главным был один. Говорить о нем в прошедшем времени я не имею права, сейчас он музыкант, быть может, даже известный. А тогда он был поэтом и переводчиком, и было ему 23 года, совсем мальчишка. Судьба свела нас в "Белке" (институте ВНИИСинтезбелок). Там мы выбрали друг друга в интеллектуальные собеседники. Очень быстро нам наскучил треп, и мы ступили на скользкий гороскопический путь.
Поскольку мы считали себя учеными, то решили выяснить, существуют ли реально гороскопические знаки или это китайско-японская выдумка. Мы кинулись изучать соответствующую литературу и старательно допрашивали своих знакомых. В числе допрашиваемых оказались потом папы, мамы, дяди, тети, одноклассники, однокурсники, слесаря, инженеры, даже стрелки военизированной охраны... У поэта было образное мышление, и вдвоем мы довольно быстро сконструировали образы знаков. Наш ужас был неподдельным, когда люди оказались вовсе не людьми, а разным замаскированным зверьем скалозубыми тиграми, гримасничающими, обезьянами, коварными змеями, бодливыми козами, тупыми быками, нахальными котами, странными драконами, пустоголовыми петушками, горячими лошадьми, задиристыми собаками, пофигистическими кабанами, сумасшедшими крысами...
Много хозяев, много слуг
