— Почему ты меня не слушаешься, Аки? — требовал ответа блонди.

— Не знаю, — жалобно пискнул сорванец, захлебываясь слезами.

— На этот раз тебе не отвертеться, — грозно заявил блонди. Схватив мальчонку, он втащил его к себе на колени и уложил поперек. — Я научу тебя быть послушным, негодник! — С этими словами блонди спустил его штаны, обнажив ягодицы.

— Нет! — взмолился парнишка и потянулся назад, чтобы закрыть ладошками свои уязвимые части. — Я больше не буду! Не буду!

— Слишком поздно, Аки. Ты нарушил мой приказ, и тебя ждет наказание.

Омаки завел его запястья за спину, придерживая их одной рукой.

— Нет!

Блонди наклонился к нему, для острастки положив ладонь на обнаженные половинки.

— Да, Аки. Такой порки ты еще в жизни не получал. Она научит тебя держаться подальше — от — борделя!!!

Парнишка извивался как червяк и дрыгал ногами, тщетно пытаясь вырваться из железной хватки хозяина.

— Прекрати буянить, Аки! — рявкнул блонди. — Ты сам себе делаешь только хуже.

— Ненавижу тебя! — верещал маленький пет. — Ты гадкий!

Эти слова больно ранили блонди, хотя он знал, что Аки на самом деле не имел ничего такого в виду. Прежде чем ответить, он поудобнее устроил мальчика на коленях.

— Вот что случается, — процедил он сквозь зубы, — с мелкими озорниками, которые не слушаются своих хозяев!

Блонди приступил к наказанию и постарался сделать его незабываемым для парнишки. Он впечатывал свою ладонь в обнаженные ягодицы тяжелыми, размашистыми, громкими шлепками, доводя юного шалуна до полного отчаяния. Аки громко всхлипывал от боли и обиды, ни на миг не переставая вертеться и брыкаться. Омаки так разошелся, что крики мальчика его совершенно не трогали; он прикладывал все усилия, чтобы отшлепанный со всей возможной суровостью мальчишка и думать забыл о шестом этаже. Бедра и ягодицы Аки очень скоро покраснели, но блонди продолжал немилосердно угощать их ладонью и сам, невзирая на душивший его гнев, мало-помалу начал наслаждаться процессом.

— Это тебя хоть чему-нибудь научит, Аки? — спросил он, не прерывая жестокий воспитательный процесс. Парнишка был не в состоянии отвечать — он рыдал взахлеб. — Ты больше никогда не осмелишься нарушать мои приказы, негодник, ни-ког-да! Иначе всё это повторится снова. И в следующий раз я возьму лопатку — поверь мне на слово, она понравится тебе куда меньше!

Наконец рука Омаки в последний раз взметнулась вверх и мягко улеглась на горячие, основательно отбитые ягодицы парнишки, продолжавшего изливать свое горе хозяйским коленям. Теперь, когда наказание закончилось, блонди осознал, что у него каменный стояк. Румяные полушария так и манили к себе, их жар обжигал натруженную ладонь… Омаки довольно грубо натянул на Аки штанишки и поставил его на пол.

— Марш в свою комнату! — скомандовал он строгим голосом, для убедительности сопровождая приказ последним шлепком.

Аки умчался, весь в слезах, придерживая ладонями пострадавший зад.

Блонди судорожно расстегнул ширинку и с громким стоном выпустил на волю свой твердый орган.

— Энью! — нетерпеливо рыкнул он. Ксеронец явился в мгновение ока, готовый прийти на помощь.

Омаки, всё еще злой и разгоряченный, схватил его и усадил к себе на колени.

— Оседлай меня, — велел он по-ксеронски.

Энью слегка удивился, но приказ выполнил и, приподняв полы своих длинных одежд, уселся на хозяина верхом. Тот, не в силах ждать, просунул руки под ткань, ухватил пета за бедра и с силой насадил на член.

— О да! — простонал он, когда Энью заскулил от боли.

Закрыв глаза, Омаки содрогнулся.

— Прости, мой пет! — пробормотал он и принялся энергично — возможно, даже чересчур — приподнимать и опускать на себя ксеронца. — Ох-х-х…

Поначалу у Энью в глазах помутилось от боли, но постепенно он начал растягиваться, привыкать и получать удовольствие.

— Поцелуй меня! — потребовал блонди, открыв глаза.

Ксеронец подчинился, и блонди продолжил двигаться в нем, не прерывая поцелуя. Впившись ногтями в бедра пета, Омаки стонал всё громче, приближаясь к вершине, и наконец оторвался от его губ.

— Ты так сладко меня сжимаешь, мой Энью! — задыхаясь, выговорил он и снова громко застонал. — О да! Сейчас кончу!

И он растворился в оргазме, рыча от наслаждения.

Энью улыбнулся, с радостью наблюдая за выражением лица хозяина. Сунув руку под одежду, он нащупал свой болезненно напряженный член. Омаки заметил его движение и перехватил руку.

— Позволь теперь мне доставить тебе удовольствие, — с улыбкой прошептал он.

— Да, хозяин! — с восторгом согласился Энью.

— Знаю, я причинил тебе боль. Позволь мне… загладить вину. Хочешь меня взять? — спросил он без обиняков.

Ксеронец опешил и уставился на хозяина, не веря своим ушам. Омаки мягко рассмеялся.

— Чему ты удивляешься? Да, мне, бывает, нравится, когда меня хорошенько трахают. Или у тебя нет желания?

— О! — вскричал Энью. — Да! То есть… да… хозяин. Я бы очень хотел!

— Ну так вставай. Идем в мою комнату и избавимся от этой одежды.

Подгонять ксеронца не потребовалось. Он слез с коленей блонди и вприпрыжку помчался за ним в хозяйскую спальню. Кожаный костюм в обтяжку выгодно подчеркивал аппетитную фигуру Омаки, поэтому Энью так и приклеился взглядом к его шикарной заднице и узкой талии. Пет всё утро изводил себя сладкими фантазиями о своем хозяине и теперь, получив возможность взять роскошное тело блонди, несся за обещанным удовольствием, едва поспевая за собственным изнывающим от нетерпения членом. Омаки срывал с себя одежду прямо на ходу и, едва оказавшись в спальне, расставил ноги и наклонился над кроватью, выставив навстречу Энью красивые обнаженные округлости.

Ксеронец от восторга чуть не кончил на месте. Повозившись с поясом, он сбросил свое одеяние прямо на пол и поспешно пристроился к хозяину сзади, словно боялся, что тот внезапно передумает.

Положив руки на бедра блонди, он собрался было войти, но застыл в нерешительности. Хозяин обернулся, в глазах его мерцали колдовские искорки.

— Ну, давай уже вставляй!

Весь дрожа, Энью медленно погрузился в жаркие глубины.

— Ох-х-х… хозяин! — мурлыкнул он, закрывая глаза. Он двигался слегка неуверенно, будто не смел поверить, что блонди и впрямь допустил его внутрь себя.

— Трахай меня жестко, — подзадоривал его Омаки с дьявольской улыбкой на губах.

Энью встал поудобнее и решительно, чтобы не сказать агрессивно, рванулся вперед. С тех пор как он покинул дворец Хироши, ему на долю не выпадало возможности насладиться подобным лакомством, тем более — с собственным хозяином, да еще с таким красавцем, как Омаки Ган.

Внезапно у ксеронца сбилось дыхание — он почувствовал, как блонди сжался внутри и начал быстро, ритмично стискивать его член, словно гоняя по нему волны сладкой пульсации.

— Хозяин! — в упоении выкрикнул Энью. — Ох! Мне… так нравится! — Он застонал, прикусив губу.

Омаки улыбнулся, довольный реакцией пета на особенности своей физиологии. Он прекрасно знал, что ксеронец имеет в виду, ведь во времена своей бурной юности он и сам перепробовал нескольких блонди — среди них были и Мегала Чи, и Саньяра Зикс. Подбирался он и к знаменитой на всю Академию скандальной парочке — Ясону с Раулем, но попытки соблазнить хотя бы одного из них так и не увенчались успехом. Ближе всего к своей цели он оказался в тот памятный день, когда они с Йоси и молодым Минком заполучили юную аристийскую пленницу. Тело Ясона возбуждало гораздо сильнее, чем упрямая девчонка, хотя и она оказалась весьма ценным призом, который им с Йоси пришлось удерживать вдвоем, пока Минк первым наслаждался невинным цветком. В любом случае опыт позволял Омаки судить об особенностях анального секса с блонди, и этот аспект их физиологии всегда заставлял его относиться скептически к запретам Юпитер. Какой смысл лишать блонди удовольствий, для которых их тела явно предназначены самой создательницей?

Энью так раздухарился, что, казалось, у него наступил внеплановый гон. Он рычал и шипел, как дикий зверь, вонзая ногти в бедра красавца-хозяина, и вбивался в него с такой силой, будто хотел проткнуть насквозь.