Роман был уже благодарен Стокку за то, что тот не выбрал в качестве места встречи с резидентом какой-нибудь гей-бар или кафе для любителей трансвеститов. Хоть Роман Евгеньевич и попривык ко всякому за время своих заграничных командировок (да и Москва-матушка в этом смысле догоняла цивилизованный мир бешеными темпами), но публики этой, жеманной и шумливой, терпеть не мог. Не говоря уже о том, чтобы вступать с ней в какие бы то ни было виды половых контактов. А пришлось бы, маскировки ради. Телохранители белую ворону вычислили бы вмиг, на это у них глаз наметан. Но Стокк оказался нормальным мужиком, за что Роман не мог не испытывать к нему чувства, весьма схожего с обычной человеческой благодарностью.

Официант принес заказ. Роман ограничился следующим выбором: ко мок – паста из креветок с рыбой; као пат – рис с курицей; сангайя – кокосовый пудинг. Были в меню и том ям – острый тайский суп, и суп из акульих плавников, и ласточкино гнездо, и яйца красных муравьев, и черепахи, и змеи, и лягушки, и другие не менее экзотические блюда, но Роман экзотики в пище не приветствовал, предпочитая что-нибудь попроще, что не обернется сбоем пищеварительной системы в самый неподходящий момент.

Он и на принесенные блюда не спешил налегать. Так, ковырял для вида, больше посасывая соломинку, торчащую из коктейля. Китаец, прочесывая зал, то и дело кидал на него испытующий взгляд, вследствие чего Роману волей-неволей приходилось демонстрировать свое желание «оторваться на все сто». Он уже осушил два бокала и теперь заказывал третий, придерживая официанта за пуговицу на рукаве.

Стокк между тем приступил к трапезе, причем так основательно, что блюда перед ним менялись с непостижимой быстротой. Он поглощал все подряд, без разбору, и всему находилось место в его необъятном брюхе. Ведя за ним непрерывное наблюдение, – хотя со стороны могло показаться, что он занят исключительно созерцанием красоток на сцене, – Роман вскоре потерял счет съеденному бельгийцем. Да и выпито было, кстати сказать, немало. Он со своими тремя коктейлями был точно студент-первокурсник перед матерым усачом-дипломником, сидящим за столом, уставленным батареей пустых бутылок.

Время между тем шло. На часах значились двадцать минут десятого. Стокк все ел, не глядя по сторонам и не особенно интересуясь тем, что происходит на сцене. Оба телохранителя бдительно несли вахту.

Роман на всякий случай позвонил Лаку, сказал, что все спокойно, и пусть Лак по-прежнему сидит на месте. Тот бодро пропел свое «O’key, thief», из чего можно было заключить, что настроение у него превосходное, и он с легкостью просидит в машине хоть до самого утра.

Вечер напоминал вчерашний один в один, не считая того, что сегодня Роман сидел за другим столиком и в другом обличье. Но эти детали были несущественны и перемен в ход событий не вносили. А перемен хотелось. Если Стокк снова без толку просидит полночи, то имеет смысл задуматься, а не для банального ли отдыха он явился в Паттайю? Вон, валяется на пляже, как обычный турист, трескает за пятерых, пьет опять же не воду. Что-то все это навевает подозрения. Не ошиблись ли в чем господа из Центра? Может, никакой такой встречи не планируется? Или она уже состоялась, и Стокк с чистой совестью празднует успешно проведенную операцию? Судя по его поведению, он мало чем озабочен. Или это у них закалка такая специальная, у господ торговцев оружием? Ну да, были бы они нервического склада, в этом бизнесе не устояли бы и неделю. А Стокк уже два десятка лет в передовиках ходит. Не шутка.

Уделяя, в отличие от Стокка, повышенное внимание происходящему на сцене – а для чего, собственно, сюда явился хлюпик-американец? – Роман задержал взгляд на только что вышедшей девушке. В общем, все они, эти местные красотки, были похожи, как родные сестры, особенно для европейского глаза. Но у этой оказался премиленький очерк подбородка, а движения ее тела были удивительно грациозны и гибки.

Роман уже два с половиной часа отсидел сиднем и понимал, что пора сделать заказ, дабы его скромная персона не вызвала подозрения. (Вчера, в образе мачо, он вел себя как жеребец, попавший в табун кобылиц, – и едва, надо сказать, не переусердствовал.)

Девицы, заученно улыбаясь, исправно спускались к заказчикам, и многие из соседей Романа уже либо ушли наверх вместе с облюбованной красавицей, либо обошлись минетом, набираясь сил для другого захода.

Роман пока держался, но это были не те позиции, удержание которых, да еще столь длительное время, можно назвать похвальным. В общем, он имел право делать выбор так долго, как ему хотелось, но весь наличествующий контингент уже прошел полный круг, на большее рассчитывать не приходилось, поэтому следовало определяться.

Вот эта тоненькая, с изящным личиком и красной ленточкой на бедре, Роману понравилась. Не «американцу», которому нравились все без исключения и который от такого изобилия растерялся и никак не мог сделать выбор, а именно Роману. Вчера он ее не видел, а не то обязательно пригласил бы к своему столу.

Что ж, не поздно и сегодня.

Он подозвал стоящего наготове официанта и с кривой усмешечкой указал ему на облюбованную девицу. Краем глаза Роман отметил, что китаец проследил за ним и за официантом. Ничего не скрыть от этих узких глазок. Эдакий желтолицый киборг. Правда, второй был еще хуже. Вчера, когда он «пас» Романа, у того порой возникало чувство, что Римлянин сидит за его столом.

Девушка, профессионально вихляя бедрами, подошла к столу. «Американец» залебезил, неуклюже махая руками и жадно косясь на свою избранницу. Ну еще бы, такая цыпочка. В родном Принстоне девушки, подобные этой, и не глядели в его сторону. А тут, пожалуйста, бери и пользуйся. Причем столько раз, сколько сможешь заплатить. Ну как не обалдеть от такой халявы? Тем более что цены здесь, по сравнению с Америкой, просто смешные.

– Как вас зовут? – спросил Роман, когда официант убежал за коктейлями для него и для девушки. – Вы говорите по-английски?

– Говорить, – кивнула она. – Меня зовут Джей.

У них у всех здесь были американизированные имена. Такая мода. На самом деле она какая-нибудь Нок или Хун. А тут, поди ты, Джей. Ну, Джей так Джей, звучит, во всяком случае, неплохо. Вчера, в числе прочих, Гриззи подвернулась, и ничего, обошлось как-то.

– А сколько вам лет?

– Восемнадцать.

Джей свободно сидела за столом, скаля в улыбке белые зубы. Матовая кожа ее была смуглой, как у всех таек, и пахла чем-то терпким и очень приятным. Грудь размерами напоминала два гандбольных мяча, не без труда втиснутые в кокетливый лифчик. Идеально круглые соски просвечивались сквозь полупрозрачную ткань. Губы были ярко-красные, а черные глаза сверкали раскаленными угольками.

Роман почувствовал томление внизу живота. Девушка определенно ему нравилась.

Официант приволок заказ. «Американец» принялся угощать гостью, неловко и нетерпеливо прикасаясь то к ее руке, то к плечу. Вдобавок под столом он чувствовал ее горячее колено, и это заставляло его суетиться еще больше.

Джей обхватила губами соломинку, лукаво косясь на кавалера. Надо было переходить к делу, но американец совершенно растерялся и не знал, как приступить к главному.

– Вы… ты здесь живешь? – спросил он.

– Да, – кивнул Джей.

– А… ты где-нибудь учишься?

– Да, – снова кивнула девушка.

Она точно не замечала затруднений кавалера. А может, и не замечала. Кто его знает, что ему нужно? Брать быка за рога тут было не принято. Желания клиента прежде всего. Хочет поговорить – пускай поговорит. Может, ему другого и не требуется.

– Я тут в первый раз, – сказал, томясь и мучаясь, бедный турист.

Джей понимающе кивнула, но дальше кивка дело не пошло. Мятный коктейль ей явно нравился, и она тянула его с наслаждением, болтая соломинкой в бокале, как маленькая девочка.

Роман раздумывал, незаметно поглядывая на столик бельгийца, и намеренно затягивал эпизод с гостьей. Мало ли, как могут повернуться события? На случай полицейского расследования ему хотелось остаться в памяти Джей – да и официанта, присматривающего за ними, – тем самым забитым недотепой, личину которого он нацепил.