- Я так думаю, люди делятся на два типа. Верно, девочки? Верно, разумеется, - тем временем вещал Пингвин, обнаруживая еще одну деталь, роднящую его с остальными самыми невыносимыми злодеями многострадального Готэма: предельно раздражающую многословность. - Те, кто болеет за Найтс и те, кто за Гриффинс, вот как можно это выразить. Вот вы, Бэтмен, за кого болеете?

В ответ ему раздался недвусмысленный скрип зубов.

- Верно, глупость какую-то спросил, - расстроился стыдливый злодей. - С другой стороны…

- Хватит, - выплюнул Брюс.

- Да ладно, - посерьезнел Пингвин. - Вы же не можете ровным счетом ничего. Так что внимайте, молодой человек, внимайте. От избытка сердца глаголют уста, как верно… Верно, девочки?

Прекрасные женщины встрепенулись, блаженно улыбаясь красным, бордовым и розовым ртами, так густо напомаженными, что не было видно их настоящей формы.

- Верно! - звонко подтвердили они в унисон друг другу, и рассмеялись, серебристо и пусто.

Глядя на сравнимые с цветочными бутонами бессмысленные девичьи улыбки, Брюс тоже мрачно оскалился, излучая неудобный для самого себя гнев - особенный, рожденный бесконечной чередой ударов по его самолюбию, и такой плохо скрытый, что Джокер, с отвращением оглядывающий его сверху вниз, весело присвистнул.

Кто бы мог подумать, что рваный рот не помеха для этого…

- Ух ты, какое у него сложное выражение лица! - глухо захихикал чертов шут, наклоняясь в сторону соседнего кресла. - Будет буря, мм?

Тот Джек, которого он знал, и тот, которого не-знал, снова исчезли - и у кого тут еще шизофрения…

Джокер, даже наполненный тягучей темнотой, склонной принимать и вбирать, тем не менее всегда был слишком тверд и прямоустремлен - а этого человека, застывшего на возвышении, он не знал: слишком слаб и неуверен в себе был тот приторный слюнтяй, который явился ему теперь.

Но теперь точно освоивший нюансы этих перевоплощений, Брюс терпеливо вздохнул, прекращая в своей жизни долгий этап дымовых завес: что там, у него внутри, не узнать никому и никогда, и он не имитирует смирение, а практикует, оборачивая в него свою пустоту - собирается что-то получить сегодня, а с кого из них - будет ясно лишь когда наступит выбранное им время.

- Нет, Шутник, - издевательски выдал он, неосознанно откликаясь этому разуму, а не-телу, как и прежде, оглушая динамиком пространство зала. - Скорее укрощение строптивых.

Джокер впервые не усмехнулся его шутке, и он вдруг ощутил мощный прилив чего-то, больше всего похожего на азарт - о, ему не было покоя в этом мире, верно?

Местный правитель с умилением осмотрел игрища, развернувшиеся перед ним, и ласково усмехнулся новоприобретенному слуге у своего плеча, но Брюс видел, как стабильно холодны его яркие глаза.

- Ну что ж… Для начала… Схватите его, - добавил Пингвин, и он почти умиротворенно окаменел, предвкушая выпуск пара на остатках чужой стражи - сеча, мясо, битва, которой ему так недоставало - злорадно оценивая очередную глупость, отмоченную с легкой клоунской руки: самоуверенный подход в переигрывании сильных мира сего никогда не приводил ни к чему хорошему…

Расслабляться он больше не собирался, и сейчас, прямо в этот момент, стартовал последний акт той чертовой пьесы, в которую превратилась его жизнь, и без того странная, окончательно пущенная под откос в тот самый миг, когда он однажды поднял глаза от книги и даже не сразу понял, что изможденный больницей придурок, белый и бледный, стоящий перед ним, не плод его воображения - так часто он мерещился ему, принесший хаоса больше, чем он сам мог бы даже представить.

Это был, разумеется, шаг к человекоубийству - то, как он теперь поднимал голову - но губы сами складывались в непрошенную, настоящую улыбку, даром, что в паре метров от него находился умелый комедиант: неверная, она рисковала превратиться в оскал.

Чтобы сохранить жизнь каждому ублюдку в этой комнате, придется попотеть - и если не будет выбора, сможет ли он не изгнать этот порочный дух из этого твердого тела? Просто сжать пальцы на этом говорливом горле - и все снова станет реальным.

Просто немного сильнее ударить, и потом усиленно игнорировать последствия - только один раз, это будет правильно. Всем станет лучше, и он наконец сможет выбрать только себя.

Встать на его место, поддержать баланс - количество злодеев не изменится, когда он обретет его черты…

Быть готовым уничтожить только его, не тратя время на сомнения и попытки извернуться в привычном достоинстве - вот оно, исключение из всех правил, нечто особенное, что-то в крови, на крови, основополагающее…

И он попытался перестать ухмыляться, и уже был готов шагнуть вперед, сожалея только, что не подготовился к этому отдельно, особенным образом - как направление казалось бы прямого, тщательно высчитанного пути снова совершило странный поворот: Джокер фыркнул и отвернулся.

- Минуточку! - незамедлительно отреагировал местный князь, прежде с предвкушением ждавший его реакции и оставшийся, очевидно, разочарованным, и все застыли, словно послушные заводные куклы. - Медведик, ты чего? - с чувством продолжил он, наклоняясь в сторону своего разряженного клоуна.

Проблема лихой ухмылки пропала сама собой, и теперь Брюс боролся с другим выражением, в равных долях ошарашенным и гадливым, неумолимо набежавшим на его лицо после знакомства с новой кличкой чертового клоуна: прав был Фокс, не надо было выбирать полумаску…

- Что-то не так? - продолжил Пингвин взволнованно, словно ему и правда не было все равно. - Скучно? Тебе скучно у нас?

Джокер благосклонно повернулся к властителю Айсберга, надменно кривя губы, словно холеная содержанка, получившая недостаточно дорогой подарок.

- А ты как думал, мм? - низко просмеялся он, впервые взрезая тишину этого подполья настоящим голосом, и обвел своей фиолетовой рукой зал, удостаивая взглядом только Крейна, притихшего в тени подмороженной фигурой. - Грубая работа. Свалка. Все эти… физические… групповые упражнения. Прошлый век. Не слишком престижно для таких, как мы с тобой, мм?

Брюса пронзила острая догадка, отложенная до времени как совершенно невозможная: но сколько раз он это слышал у себя в голове - все тот же скрежет, неостановимый.

- Опять же, - продолжил Джокер, и уложил ногу на ногу в отвратительно изящном жесте, прежде ему совершенно несвойственном: циничный и отвратительно грубый в каждом своем обычном движении, в этих кривляниях он был особенно мерзок. - Вдруг возникнет необходимость к некоторому… поспешному отступлению? Это чудо уже приготовило газовую шашку, - он махнул в сторону Брюса, без стеснения демонстрируя трусливую уравновешенность. - А у меня тут еще есть дела, или ты позабыл?

- О, нет-нет, не забыл, как я мог? - пришел в комичный ужас его странный союзник. - Я свое слово, может, и не держу, но не перед тобой! Все в силе!

Джокер едва заметно скривился, маскируя скуку чем-то исключительно сладким.

- Лучший союз в моей творческой деятельности… - пробормотал он льстиво. - Я в долгу не останусь, Освальд. Вот тебе моя идея. Можно представить?

Судя по выражению, затуманившему прозрачные глаза Крейна, остававшегося под бдительным присмотром героя, тот тоже впервые слышал, чтобы старый-добрый чудовищный клоун спрашивал у кого-то разрешения.

Пингвин пожал плечами, самодовольно поглаживая сигару, которую достал прежде, но в дело пустить не успел.

- Иногда сигара это только сигара! - не удержался от экстремальной шутки его уродливый бордовый комменсал, и наклонился, подзывая кого-то, словно собаку, из угла под портьерой. - Вот мое, джентльмены, практичное предложение. Встречайте, наша прекрасная прима, м-м.

Из темноты закутка, волнуя тяжелую ткань занавеса, появился шутовской слуга, отметившийся в чертовой итальянской гостинице, и в его бревноподобных ручищах мрачно извивалась многострадальная Линда.

Брюс приобрел кусок в льда в грудь, прямо под желудок, явственно слыша, как с дребезгом разлетаются его отточенные схемы действий.