Я рассмеялся.

- Боюсь, твоя загадка имеет достаточно простое объяснение, - сказал я. - В виде огромного кота, если только он не посещает определенных мест в Вальпургиеву ночь.

- Это Дарий, - ответил Джон. - Он бродит здесь всю ночь и добрую половину дня. Но это не объясняет поведения Тоби, который с ним дружит, а скорее являет собой еще одну загадку. Что здесь делает кот? И почему Дарий нисколько не боится, в то время как Тоби приходит в ужас?

И тут я вспомнил ужасную деталь из моего сна: когда я смотрел сквозь ворота, в том месте, где сейчас кружил кот, находилось белое надгробие со зловещей надписью. Но прежде, чем я успел сказать хоть слово, внезапно разразился ливень, словно кто-то наверху разом повернул огромный кран; одновременно огромный кот прошмыгнул сквозь прутья решетки и прыжками направился к дому в поисках укрытия. Здесь он уселся на пороге, всматриваясь в темноту. Он зашипел и ударил Джона лапой, когда тот оттолкнул его, чтобы закрыть дверь.

Так или иначе, после того как портрет Джулии Стоун был убран из комнаты, я больше не испытывал никаких неприятных ощущений, и отправился спать, чувствуя, что веки мои потяжелели и смыкаются; осталось простое любопытство: странное кровотечение, странное поведение кота и собаки не вписывались в обычные представления. Последнее, что я увидел, перед тем как погасить свет, был пустой квадрат возле моей кровати, где прежде висел портрет. Здесь обои сохранили свой первоначальный темно-красный цвет; на остальной части стены краски заметно поблекли. Затем я задул свечу и мгновенно уснул.

Мое пробуждение было почти таким же мгновенным; я сел на кровати; мне показалось, что лицо мое озарила какая-то яркая вспашка света, хотя сейчас в башне было совершенно темно. Я точно знал, где нахожусь, - в комнате, внушавшей мне ужас в моих снах, - но тот ужас был ничем по сравнению с ужасом, охватившим меня наяву. Над крышей дома прогремел раскат грома, но вероятность того, что я проснулся от вспышки молнии, была ничтожной и эта мысль никак не могла успокоить мое бешено колотившееся сердце. Я знал, - в комнате, помимо меня, находится еще что-то или кто-то; я инстинктивно протянул правую руку, чтобы удостовериться, нет ли кого рядом со мною. Моя рука коснулась рамы портрета, висевшего на прежнем месте рядом с кроватью...

Я вскочил с постели, опрокинув маленький столик, стоявший рядом и услышал, как часы, свеча и спички упали на пол. Но в данный момент в освещении не было никакой необходимости, за окном ослепительно сверкнула молния, и я увидел портрет миссис Стоун на стене рядом с моей кроватью. Мгновение - и комната снова погрузилась в кромешную темноту. Но при свете вспышки я успел разглядеть еще одно: а именно, фигуру, склонившуюся около изножья кровати, и глядевшую прямо на меня. Она была одета в облегающую белую одежду, испачканную и покрытую пятнами плесени, а лицо ее было тем же самым, что и на портрете.

Снова прогрохотал раскат грома, а когда стих, и повисла жуткая тишина, я услышал приближающийся шелест шагов, и почувствовал отвратительный запах гниения и разложения. Потом я почувствовал руку на своей шее, и услышал жаждущее, прерывистое дыхание. Я знал, что это было, и хотя оно могло быть воспринято на ощупь, по запаху, могло быть увидено и услышано, оно было тем, что, покинув тело, не покинуло этот мир и обладало способностью явно обнаруживать себя. Уже знакомый мне голос произнес:

- Я знала, что ты придешь в комнату в башне, - услышал я. - Я давно жду тебя. Наконец-то ты пришел. Сегодня ночью я буду пировать; а потом мы будем пировать вместе.

Прерывистое дыхание приблизилось; я чувствовал его на моей шее.

Ужас, который до этого момента полностью парализовал меня, был отринут первобытным инстинктом самосохранения. Я выбросил вперед руки и ноги, услышал какой-то звук, похожий на животный визг, что-то мягкое с глухим стуком упало на пол. Я вскочил и в два прыжка достиг двери, по дороге споткнувшись о нечто, лежащее на полу, и по чистой случайности, на этот раз благоприятствовавшей мне, сразу нащупал дверную ручку. Через мгновение я оказался на лестничной площадке и с силой захлопнул за собой дверь. Почти в тот же момент я услышал хлопанье двери где-то внизу, и ко мне на площадку быстро поднялся Джон Клинтон с фонарем в руке.

- Что случилось? - спросил он. - Моя комната находится прямо под твоей, а услышал шум, как будто... О, Боже, у тебя кровь на плече.

Потом он рассказывал мне, что я стоял, покачиваясь из стороны в сторону, белый как полотно, а на плече у меня отпечаталась окровавленная ладонь.

- Она там, - сказал я, указывая на дверь. - Она вернулась. Портрет тоже там; он висит на прежнем месте.

Он засмеялся.

- Мой дорогой друг, тебе просто привиделся кошмар, - сказал он.

Он отодвинул меня в сторону и открыл дверь; я стоял неподвижно, скованный ужасом, не в силах пошевелиться и остановить его.

- Фу! Какой ужасный запах! - сказал он.

Затем наступила тишина; он скрылся за дверью и я его не видел. Спустя мгновение он выскочил из комнаты, такой же белый, как и я, и мгновенно захлопнул дверь.

- Да, портрет на прежнем месте, - сказал он, - а на полу... нечто, покрытое землей, как будто выбравшееся из могилы. Идем отсюда, быстрее!

Не знаю, как я спустился вниз. Меня колотила дрожь и тошнило, но это состояние относилось не к телу, а скорее к духу; я едва передвигал ноги, часто останавливался и с ужасом оглядывался. Как бы там ни было, мы спустились в его комнату, и я рассказал ему все в том виде, в каком здесь описал.

В завершение коротко добавлю. Некоторые из читателей, возможно, вспомнят о странном деле, имевшем место на кладбище в Вест Фаули, приблизительно восемь лет назад, когда трижды предпринимались попытки похоронить тело женщины, покончившей жизнь самоубийством. И каждый раз, по прошествии нескольких дней, гроб оказывался на поверхности земли. После третьей попытки, чтобы пресечь пересуды, тело было перезахоронено в другом месте, в неосвященной земле. Его похоронили в непосредственной близости к железным воротам сада, прилежащего к дому, где жила эта женщина. Она покончила с собой в верхней комнате башни этого дома. Ее звали Джулия Стоун.

Впоследствии тело было снова тайно выкопано, и гроб оказался полон крови.

ОХОТНИЧИЙ ДОМИК В АХНАЛЕЙШЕ

Окна столовой, то, которое смотрит на Оакли Стрит, и то, которое выходит на небольшой задний дворик с тремя цвета сажи кустами (и носящими гордое наименование сад), были распахнуты настежь, так что стол, располагавшийся посередине, при наличии хотя бы слабого ветерка, обдувался бы им. Но, из-за стоявшей жаркой погоды, было душно, так как, в известном смысле, июль вдруг вспомнил, что является летним месяцем и решил исполнить свой долг. Жара стояла почти невыносимая: тепло истекало от стен дома, поднималось от мощеного булыжником тротуара, а сверху ослепительно сияло солнце, гордо шествовавшее в течение дня по безоблачному небу, щедро поливая округу жаром своих лучей. Ужин закончился, но небольшая компания из четырех человек, сидевшая за столом, не торопилась расходиться.