«Что мне делать дальше? Вполне возможно, если я как можно скорее покину Россию, то Коеси не станет преследовать меня. Денег у меня больше, чем предостаточно, я мог бы поселиться где-нибудь в тихом уголке и спокойно дожить отмеренный мне срок…. – подумал Кропотов уныло. Через мгновение он сам с презрением отверг эту мысль: - Хотя к чему мне куда-то бежать? Пока я мог выполнять посмертную волю Адели, то в моем существовании оставался хоть какой-то смысл. Теперь у меня ничего не осталось… И, если уж умирать, то здесь, в России – в стране, ради блага которой Адель Харитонова положила столько своих сил! Она умерла, отстаивая интересы России, так имею ли я право бежать? Нет, нет и нет!.. Останусь! Останусь, несмотря ни на что», - подытожил старик, сжимая дрожжащие кулаки.
Прикрыв глаза, Кропотов вызвал в памяти образ Адели Харитоновой. Он помнил ее не пожилой женщиной, чью кожу прорезали многочисленные морщинки, а волосы обелила седина – в его воспоминаниях она оставалась вечно молодой и цветущей, покоряющей своим умом и красотой… За свою долгую жизнь Кропотов всегда любил только ее одну, никого больше. Только ее образ владел им и днем и ночью, только перед ней он безоговорочно преклонялся – принеся ей, словно грозной языческой богине, самого себя, свою жизнь, свои таланты, свои мечты… Всё лишь для неё, всё ради неё…
Его чувства для Адели Харитоновой никогда не являлись секретом, но уделом Никоса стала отнюдь не роль любовника, а роль самого близкого друга и советника. Она советовалась с ним во всем, без исключения: даже выбирая себе мужа, чтобы заключить выгодный династический брак, Адель опиралась на мнение Никоса. На протяжении многих и многих лет он вынужден был безропотно наблюдать за ее бесконечными романами с разнообразными красавчиками из эстрадной и спортивной элиты. Он никогда не роптал на судьбу, ведь, в конце концов, все те мужчины как приходили, так и уходили, сменяя друг друга – а он, Никос, был незаменим.
Годы шли, Адель и Никос состарились подле друг друга. Их жизни неумолимо клонились к закату, однако это нисколько не умоляло любовного пламени в сердце Никоса – он любил ее так же сильно и беззаветно, как и в дни их далекой юности. Княгиня, обладая натурой рациональной и жесткой, почти никогда не позволяла себе слабости признаться, насколько она нуждается в Никосе. Впрочем, он и не нуждался в признаниях, ему и так было это прекрасно известно. Вместе с ней – тогда, под обломками разрушенного небоскреба - умер и свет в его сердце, Адель забрала с собой пламя его любви…
Несмотря на всю боль и скорбь, Кропотов никак не показал своих чувств в тот момент, когда ему стало известно о гибели княгини в «Георгиевской звезде». Приняв лошадиную дозу успокоительных препаратов, он продолжил работать – но уже на Наталию Харитонову, унаследовавшую достояние своей бабушки. Его к этому обязывало слово, данное им еще при жизни Адели: он пообещал, что станет наставником Наталии в случае смерти княгини. И он никак не мог нарушить данного слова.
«Прости меня, Адель! Прости…» - в который раз прошептал старик обескровленными губами.
Он был настолько погружен в себя, что и не заметил, как за его спиной открылась дверь кабинета, пропуская нежданного визитера. Только когда на рабочий стол со стуком упал какой-то предмет, Никос Кропотов, вздрогнув, обернулся.
Он ожидал увидеть Жанну, заглянувшую справиться о его здоровье, но никак не того, кто в действительности оказался перед ним! Еще больше его потрясло то, что лежало на столе: в заляпанном кровью пластиковом пакете, столь небрежно брошенном на его стол, лежала отрезанная голова Наталии.
- Приношу извинения за столь бесцеремонное вторжение, господин Кропотов, - холодно усмехнулся Кир, возвышаясь над стариком. – Вижу, вам уже сообщили о трагической смерти вашей драгоценной подопечной. Держу пари, сейчас вы сидели и проклинали на чем свет стоит Акутагаву Коеси! Поэтому-то мне и пришлось отрезать ей голову - иначе как бы я доказал, что ее убил я, а не наемник Коеси?
Сказав это, молодой человек уселся в кресло напротив остолбеневшего Никоса Кропотова. Дожидаясь, пока к старику вернется дар речи, он достал из кармана кожаной куртки сигареты и неспешно закурил. Выглядел он чрезвычайно уверенным в себе. Его голова была повязана черной банданой, что вкупе с трехдневной щетиной, придавало его виду авантюрности.
Наконец, Кропотов овладел собою, направив все ресурсы своего ума на тщательный анализ сложившейся ситуации. После того, как Никита внезапно оказался в руках Акутагавы, судьба Кира оставалась неизвестной. Равным образом Кропотов предполагал, что Кир или предал Наталию, или же погиб от рук наемников Коеси. Что же означает его появление сейчас, да еще и с признанием в убийстве княжны?.. Бросив внимательный взгляд сначала на обезображенную женскую голову в пакете, затем на Кира, Кропотов заговорил сухим и подчеркнуто деловым тоном:
- Ты убил Наталию Харитонову. И что дальше? Явился убить меня?
Снисходительная улыбка тронула красивые губы Кира:
- Если бы я хотел убить вас, то не стал бы тратить время на разговоры.
- Тогда зачем ты пришел?
- Я хочу получить все то, что принадлежало Наталии – деньги, могущество, словом, ВСЁ.
Брови Кропотова удивленно взлетели вверх, и он даже саркастично хмыкнул в ответ:
- Ты, видно, совсем повредился умом! С какой стати?..
- С такой, что я знаю правду о своем происхождении – я внук Адели Харитоновой, сын ее дочери Антонины. Более того, я знаю о секретном завещании на свое имя, которое княгиня составила его втайне от вас, - парировал Кир. – И, согласно этому завещанию я становлюсь опекуном ее сына Никиты. Все это мне рассказала княгиня еще тогда, когда я учился в спецшколе.
Такое известив вновь принудило Кропотова онеметь от изумления.
- Не верите мне – свяжитесь с ее доверенным юристом в Австрии. Теперь, когда Наталия мертва, он обязан будет сообщить о завещании публично, - продолжал тем временем молодой человек, задумчиво глядя на сизый табачный дымок, медленно поднимающийся от сигареты к высокому потолку.
- Значит… Она тебе рассказала… - медленно выдохнул старик, все еще сохраняя недоверчивый вид. Потом он достал из футляра свои очки, протер стекла платком и нацепил их себе на нос. Окинув Кира еще более пристальным взором, он поговорил: - Допустим, ты знаешь о своем происхождении. И, допустим, это завещание действительно существует… Как ты собираешься стать опекуном Никиты, если он сейчас у своего отца в Японии?
- Я убью Акутагаву Коеси – и у Никиты не будет больше отца, - ответил просто Кир.
Кропотов некоторое время обдумывал то, что тот сказал, прежде чем продолжить разговор.
- Позволь мне полюбопытствовать вот о чем: раз княгиня поведала все тебе давным-давно, выходит, ты с самого начала планировал избавиться и от Наталии и от Акутагавы?
- Все верно, - кивнул Кир, бросая окурок в пепельницу.
- В таком случае, почему ты допустил, чтобы Никита оказался в руках Коеси? Что-то я не вижу тут гениального плана.
Желваки на лице Кира нервно дернулись, он отчетливо уловил презрение, скрывающееся в словах старика. Однако тот был прав: в этой части своего плана Кир откровенно свалял дурака, оказавшись жертвой головореза Акутагавы Коеси, того самого Ива. И, как ни отвратительно, но ему ничего не оставалось, как оправдываться в ответ на обвинение Кропотова:
- Меня перехитрили… Я думал, что Ив погиб и, следовательно, расслабился. Как обнаружилось, его смерть оказалась всего лишь уловкой, благодаря которой он раскрыл меня и мои планы. Он устроил мне западню в тот день, когда мне должны были передать Никиту. Я не смог… справиться с ним, - Кир поведал свою историю с плохо скрываемым гневом.
- Почему же он не убил тебя так же, как остальных?
Молодой человек неопределенно пожал плечами, как бы говоря, что понятия не имеет.
- Извини, но как-то странно звучит все это, - скептически покачал головой Никос Кропотов. – Тем более, что речь идет о столь легендарном убийце. Ведь он, как известно, не любит оставлять живых свидетелей.
