- Твоя правда, – печальным голосом сказала я, крепко сжимая кулаки, – Например, я, приехав после четырёх лет отсутствия вновь в Рим, только и мечтала о том, чтобы почувствовать вкус родных просторов. Я наивно полагала, что тут всё осталось по прежнему, но я ошибалась. Люди, сам город, даже улицы поменялись. Из-за этого мне так одиноко. Кажется, что весь мир против меня.

Незнакомец повернулся ко мне. Он и сам не понимал, почему делает это, но ему от чего-то не хотелось видеть столь печальное лицо перед собой, – Послушай… я не очень силён в объяснениях, да и чувствительным я никогда не был, но… думаю, что место, в котором ты вырос, навсегда остаётся важным, не важно сколько времени пройдёт и что успеет измениться. Родина не даром называется родиной, ведь там мы выросли.

Меня успокоили его слова. Хоть он и говорил неумело, без всяких заумных речей и декадансов, однако именно это меня и привлекло. Он был настоящим. Без притворства и гордыни. Мне казались его слова искренними, пусть он и был весьма неразговорчив, замкнут и мне даже показалось, будто он отстранён от всего, что есть в этом мире, что его ничто и никто не волнует: ни солнце, ни небо, ни земля, ни люди, ни даже его собственная семья. Ему всё равно? Он ни к чему не стремится – такое у меня было первое впечатление о нём.

- Спасибо, – после его слов я успокоилась. Ведь именно благодаря им я поняла, что сколько бы времени ни прошло и какие бы перемены не происходили, Ватикан – это то самое место, которое я смело могу назвать родиной.

- Прекрати уже меня благодарить постоянно, – когда он улыбнулся, то я тоже не смогла сдержать улыбки.

“Она так ярко светится, когда улыбается.” – Рихтер выглядел очень удивлённым, словно он сам был поражён тому, что всё ещё может улыбаться.

- Хех, странная ты девушка. Я прежде таких не встречал.

- Правда? Тогда ты многое потерял, – с насмешкой произнесла я. Он вновь улыбнулся.

“Как-то мне не по себе от того, что я его напрягаю. Этот незнакомец меня спас, хотя даже не знал меня, он мне помог. Хоть я его и поблагодарила, но мне всё равно хочется сделать для него что-нибудь в ответ, но вот что?”

Проведя в глубоких раздумьях не больше минуты, Александра вдруг резко предложила то, чего Рихтер никак не ожидал услышать, – Послушай, давай я тебе что-нибудь вкусненькое приготовлю, чтобы отблагодарить за то, что ты мне уже дважды помог.

- “Дважды”? – с ухмылкой спросил вампир.

- Ну да, сначала ты спас меня от злых разбойников, так нагло покушавшихся на мою честь, а после помог мне советом и теперь уже спас от грусти, – по театральному произнесла я, при этом по-детски кружа. Сейчас мне ведь не нужно соблюдать ни этикет, ни следить за манерами. Тут я не королева, а простая горожанка без каких-либо особых обязанностей. Мне можно слегка попроказничать, не думая о судьбе вампиров. Сейчас я действительно чувствую себя девятнадцатилетней девочкой, а не королевой и матерью шестерых детей.

- Вот как? – кажется, ему тоже нравилась вся эта непринуждённость, – Тогда я просто не в силах отказать.

Он и сам не заметил, как поддался моему детскому напору. Моя открытость, искренность были противопоставлены его неуклюжести и смелости.

Я, схватив его за правую руку, провела по тайным улочкам Рима к заброшенным кухням, что прежде использовались для приготовления дворцовой пищи. Эти печи раньше использовались Ватиканом. Я часто любила проводить там время, однако теперь благородным особам вроде меня туда вход заказан. Жаль. На таких кухнях работало куча людей и каждый занимался своим делом. На одной из таких кухонь я и стала готовить. Продукты взяла со склада, так как заранее знала, где он находится. Мой выбор остановился на клубничном торте с желе и птичьем молоком. Готовить его легко. Я использовала самую свежую клубнику в Ватикане. Её едва сорвали с веток из сада Рима.

- Ну, как? – с нетерпением спросила я своего нового знакомого, который смаковал уже третий кусочек торта.

- Вкусно, прямо, как у моей мамы, – признался вампир, удивляясь самому факту, что он вообще помнит мать.

- Я рада, что тебе понравилось, – я улыбнулась.

“Она мне напоминает мою мать – Изанами. Она такая же добрая и светлая, как и мать. Таких девушек сейчас днём с огнём не сыщешь. Я её очень любил и её смерть стала для меня ударом, как и для моего брата Карла. Стоп. Чего это я вдруг вспомнил о том подлеце? После смерти родителей, не успел я похоронить их, как мой “разлюбезнейший” братец уже прибрал трон отца себе к рукам, оставив меня с голым задом. Всё наследство отца досталось ему, а как же тогда я? Ни земли, ни золото, ни дома – ничем я не владел. Всё перешло к старшему брату. Я надеялся получить высокую должность при дворе рядом с ним, но даже этого я не получил. Он послал меня в отдалённый город в Турции в Гигимотику, жить в маленьком домике рядом с портовым городом, где только птицы и летают. Мой брат всегда старался отдалить меня от основного замка, потому что люто ненавидел, а взамен я начал ненавидеть его. Со временем эта детская обида превратилась в противостояние. Жизни обоих стали невыносимыми рядом друг с другом. И в итоге место в этом мире осталось лишь для одного из нас.”

Как ни странно, но мне очень понравилось общаться с Рихтером. Он показался мне очень душевным человеком, с ним было о чём поговорить: мы обсуждали мировую литературу, музыку, картины и скульптуры. Он рассказал мне о чудесно вылепленных древних изваяниях из мрамора и глины, что стоят у него дома. Как оказалось, сейчас он живёт в Византии, которая теперь принадлежит Османской империи. Расстались мы с ним лишь под вечер. Я вернулась в замок уже после захода солнца.

“Хоть бы Карл не заметил моего исчезновения. Он не должен знать, что я сбежала из дворца ради веселья, тем более в качестве горожанки без сопровождения. Я убежала из комнаты в город, никого не предупредив.”

Мои мечты о том, чтобы вернуться обратно к Карлу незамеченной, с треском провалились. Как только я зашла в спальню, я встретилась с игривым взглядом мужа, который сидел на моём туалетном столике и крутил в руке моё, оставленное, обручальное кольцо.

- Ну что, как город? – спросил он с ухмылкой.

Так он всё понял. Я тоже улыбнулась ему, – Как давно ты здесь?

- С обеда, – ответил он, поднимаясь со стула и подходя ко мне, – Я знал, что у тебя есть дурная привычка сбегать от меня. Ты так поступала, когда мы с тобой только познакомились, поэтому я был практически уверен в том, что ты поступишь так вновь при любой удобной возможности. Я ушёл ещё рано утром. Ты знала, что я вернусь лишь ближе к вечеру, а служанки и охрана не посмеют войти без твоего приказа, поэтому твой побег остался никем не замеченным. Хорошо придумано. Как и ожидалось, от моей жены, – мы встретились взглядами. Его глаза сверкали, будто насмехаясь над всей этой ситуацией, – Ты была большой проказницей, когда я впервые тебя увидел, – я хихикнула, прикусывая нижнюю губу, – Прямо ностальгия. Ты любила свободу, от которой была вынуждена отказаться, выйдя за меня. Я не против того, что ты пошла в город, любимая, ведь с Римом у тебя связано очень много воспоминаний, однако то, что ты ушла, никому об этом не сказав, не очень меня радует.

- Я просто прогулялась.

- Одиннадцать часов? Всё это время ты гуляла? – взяв мою правую ладонь, он надел на мой палец обручальное кольцо, – Разве я тебе не говорил, чтобы ты никогда его не снимала?

- Прости, – опустив голову, я начала рассматривать своё привычное кольцо. Для меня оно было, как цепи, что сковывают меня и держат рядом с Карлом Хайнцем, – Я хотела посмотреть на город, узнать, как он изменился за время моего отсутствия. Как оказалось, тут очень многое поменялось, Рим стал практически не узнаваем.

- Тебя это печалит?

- Не могу сказать, что мне всё равно.

Он приподнял моё лицо за подбородок и, смотря мне в глаза, серьёзным тоном сказал, – Ты не должна больше выходить за пределы радиуса моей досягаемости без охраны. Понятно? Ты больше не та девочка, что раньше сбегала из под опеки Папы Римского. Ты – моя королева.