Врач обследовал моего мальчика целых два часа. Всё это время я не отходила от двери его комнаты ни на шаг. Корделии, как всегда, и след простыл. Небось жалеет саму себя в своей спальне.

На дворе была уже глубокая ночь, когда наконец-то двери комнаты открылись. От туда вынесли несколько громадных тазов с окровавленной водой и тряпками внутри, после вышел и сам врач. Дети, устав от постоянных истерик и слёз, обессиленно заснули. Их разнесли по своим комнатам.

Я зашла в спальню. Канато лежал на кровати весь в поту с оголённой перебинтованной спиной на животе. Одеяло прикрывало его ноги и бёдра. Все бинты были пропитаны его кровью, видимо остановить кровотечение до конца не получилось. Сбоку кровати на небольшом кресле сидел Уильям, оперевшись локтями в колени. Он явно о чём-то думал, причём с открытыми нараспашку глазами.

- Как он? – шёпотом спросила я. У меня просто не было сил на что-то большее.

- Врач не даёт никаких гарантий на его выздоровление. Раны слишком серьёзные. Яд от когтей тигра проник в его организм через кровь, – было такое ощущение, что сейчас мы оба стоим на грани того, чтобы просто расплакаться. Это сильный удар во всех смыслах, – Яд распространился по всему телу, – ему было сложно произносить эти слова, а я сама боялась услышать что-то страшное и непоправимое из его уст.

Руками я закрыла своё лицо на пару минут, чтобы прийти в себя, – Но он ведь поправится, так?

- Конечно! – он вскочил с места и, медленно подойдя ко мне, совершенно неубедительно добавил, – Он обязательно поправится.

- Оставьте меня наедине с моим мальчиком, – попросила его я и, пройдя целенаправленно мимо него, легла рядом со всё ещё бессознательным Канато.

- Прости…, – шёпотом произнёс он и быстрым шагом вышел из комнаты. Я знала о том, что сейчас Уильям испытывает чувство вины за то, что не доглядел за ним.

Нет, я не виню его. Я обвиняю во всём себя, – О Боги, как же я могла допустить такое? Почему я не предвидела такой исход? – каждое слово было произнесено шёпотом. Я плакала и говорила.

Для меня мои же слова были настоящим приговором, – Я совершила оплошность… и теперь Боги идут, чтобы покарать меня.

Не думайте обо мне плохо. Я не сошла с ума. Я просто была уверена в том, что за всё в жизни нужно платить… даже за будущее. За каждый прожатый человеком день, за каждый совершённый им вздох, следует плата.

Судьба коварна. Она преподносит нам сюрпризы, которые мы вовсе не ждём. Господь от людей требует покорности. Мы обязаны проживать то, что нам предписано. Не важно, что мы делаем или как стараемся всё изменить – всё напрасно! Потому, что исход один. Не важно кто, что делает, всё равно в конце мы прейдём к тому, что написано судьбой, но, если мы захотим изменить судьбу,… то цена за это неизмерима.

Многие люди просят Всевышнего изменить свою судьбу, даже не подозревая о том сколь велика будет за это плата. Она троекратна, огромна и беспощадна. Изменения в судьбе влекут за собой огромные последствия. Я это знаю наверняка. Господь не любит, когда кто-то мешает ему или предлагает ему свои правила. Либо подчиняйся, либо плати. Однако, я не намерена мириться с обстоятельствами. Я не могу позволить ему умереть.

Я положила свою ладонь на голову Канато и легонько взбаламутила ему волосы.

(Включайте песню: (Kanon Wakeshima – Suna no Oshiro) мне показалось, что здесь она будет кстати)

Так прошёл день. Всё это время я неотлучно заботилась о нём. Его состояние ничуть не менялось, а только ухудшалось. У него часто поднималась температура из-за яда в крови, его трясло, знобило, часто открывалось кровотечение в ранах. Изредка он просыпался, но из-за сильной боли, либо мгновенно терял сознание, либо громко начинал плакать.

Корделия в это время не пропускала ни одного удобного случая, чтобы уколоть меня побольнее. Хочет обвинить во всём случившемся меня, хотя сама ни единого раза к собственному сыну не зашла, не проведала его, не спросила о его самочувствии.

Сейчас был уже вечер, все дети сидели в комнате маленького Канато. Они следили за ним, пока меня не было. Поэтому сейчас они находились в комнате одни, без взрослых.

- Канато, хочешь воды? – спросил у младшего братика Аято. Он сидел рядом с ним, взобравшись на кровать с ногами. Фиолетововолосый мальчик, лёжа на животе, тихонько кивнул. Сейчас он прибывал в сознании. Ему дали сильное обезболивающее, чтобы уменьшить боль от ран, но, тем не менее, он продолжал неподвижно лежать на одном и том же месте. Его губы сильно потрескались и побелели. Он выглядел очень болезненно и обессиленно.

Аято, увидев согласный кивок брата, быстро сполз с кровати, самолично налил воды из графина и подал ему. Напоить его, помог ему Шу. Они старались принести ему, как можно меньше боли и неудобства.

С боку кровати на полу на коленях стоял Райто. Своими локтями он упирался в простыни, в руках его были зелёные чётки. Он медленно их перебирал пальцами с закрытыми глазами, при этом постоянно непрерывно что-то шепча себе под нос. Он читал наизусть молитвы.

- Райто, когда ты уже закончишь? – спросил Рейджи, смотря на то, как усердно рыжеволосый мальчик что-то бурчит.

- А, что ты вообще делаешь-то? – Аято так вообще никак не мог понять, что его брат близнец творит. Ещё и на коленях почему-то стоит.

- Я читаю молитвы за здравие нашего брата. Меня когда-то мама им научила, – ответил Райто и, перекрестившись, открыл глаза, – Я скоро закончу, осталось всего три молитвы.

- А они хоть вообще помогают? – насмешливо спросил Шу.

- Мама говорит, что главное искренне верить и тогда желание обязательно дойдёт до Бога, и он его исполнит, – возмущённо ответил Райто своему старшему брату. Как можно не верить в Бога? Он это не понимал.

На его голове была надета шляпа в виде цилиндра.

- А зачем эта смешная шляпа на тебе? – этот не менее насмешливый вопрос задал Аято.

- Потому что, когда мы покрываем голову, то перед Господом мы становимся равными. Неважно, какой мы расы: вампиры или люди – все мы его “дети”. Он помогает каждому из нас в равной степени. Мама молится, и ей Господь помогает и мне помогает и брату тоже обязательно поможет, – мальчик искренне верил в то, что благодаря его молитвам о спасении жизни Канато, его брат поправится таким же чудесным образом, как и его отец во время эпидемии пол года назад.

В это мгновение в комнату вошла я. У меня в руках была круглая голубая подарочная коробка. Дети незамедлительно встали. Райто поднялся с колен, а Аято и Шу сползли с кровати.

- Мамочка, где ты была? – спросил Рейджи. Неужели я его заставила волноваться? Хотя, ведь меня не было всего полтора часа.

- Мы за тебя волновались, – прокричал Райто, подбегая ко мне.

- Ага, – подтвердил прошлые слова брата-близнеца Аято, качая при этом головой.

- Я была с вашим дедушкой, – ответил я детям, – Он сказал, что попробует позвать другого врача. Может быть новый доктор сможет помочь Канато лучше, чем прежний.

Я услышала, как Канато тихо начал хрипеть. Он явно хотел что-то сказать, но у него не получалось из-за боли. Я подошла к нему и, сев рядом, нежно погладила его по голове, – Тише, тише, Канато. Мой милый сыночек, не нужно так сильно напрягаться, – мальчик мгновенно перестал дёргаться и пытаться заговорить или встать, – Дети, идите поешьте. Я останусь с Канато и присмотрю за ним.

Никто из них не стал возражать. Они тихонько ушли вниз на ужин, оставляя нас совершенно одних. Его глаза были слегка приоткрыты. Я старалась улыбнуться ему, как можно более непринуждённее, чтобы он не чувствовал страха. Поставив недавно купленную голубую картонную коробку так, чтобы ему было, как можно лучше видно, я с глазами горящими энтузиазмом открыла её.

- У меня есть для тебя подарок, сынок, – я видела, как у него счастливо заблестели глаза в предвкушении. Я одним движением вынула из коробки небольшого по размеру плюшевого мишку. На его левом глазе была пиратская повязка, – Правда здорово, да? – я старалась изобразить счастье. Взяв медведя, начала весело прижимать его мордочкой к щеке мальчика. Он тихо засмеялся, точнее он попытался засмеяться. Я вложила медведя в его руку. Он осторожно его сжал всеми силами, что только у него были.