Карл презрительно приподнял свою бровь вверх. Он резко схватил её за запястья и, сжав до хруста в её костях, медленно опустил их, – Не прикасайся ко мне. Что же мне с тобой сделать... как сделать так, чтобы ты страдала, чтобы ты молила меня о смерти? – ему было безумно больно от того, что он предал доверие любимой женщины, и ради кого спрашивается? Ради Корделии? Его пронзило чувство отвращение к самому себе.

“Как я мог предпочесть её Александре? Мне аж самому противно от мысли, что я спал с ней.”

Вампирша удивлённо посмотрела на него. Она делала вид, будто не понимает, почему он злится, хотя она догадывалась, что всё однажды вскроется, но вампирша и предположить не могла, что это произойдёт так скоро.

- Э? О чём ты? – заикаясь, она отпряла от него и невольно отступила на несколько шагов от Карла.

- Не стоит претворятся, я уже обо всём знаю. Знаешь, я всегда надеялся на то, что однажды ты изменишься, путь не сразу, но ты станешь другой, и мы будем жить, как нормальные люди, – он схватил её за лицо обоими ладошками и, приблизившись, начал буквально шипеть сквозь зубы, – Я ошибся, – Корделия впервые видела его таким злым. Он затронул очень больную для неё тему. Будто, он специально намекает ей о том, что она далеко не идеал для него, и что его надежды на её счёт не оправдались, – Тебя уже не изменить.

- А, кто меня по-твоему такой сделал? – спросила она. Его ладони у неё на щеках мешали девушке чётко разговаривать, – Я любила тебя, а ты предпочёл мне ту человечишку. А ведь за три года она даже зачать тебе не смогла, когда я родила тебе целых троих детей.

- Дура!! – крикнул он и оттолкнул Корделию в сторону. Она с грохотом упала на пол, – Это я зачать не мог! Не спал я с ней ни разу! А ты, идиотка, подумала, что она бесплодна? Она не родила мне до сих пор ребёнка только потому, что я не касался её, – такая новость ошарашила Корделию.

Она расплылась в коварной ухмылке, – Так значит, я зря беспокоилась, что её ребёнок сможет занять трон.

- Что ты несёшь, Корделия? Этого ребёнка ещё даже на свете нету, а ты всё о власти думаешь?! – прикрикнул на неё блондин. Женщина моментально стала серьёзной. Видимо, она только сейчас поняла, что сказала об этом вслух, – И, это ты называешь любовью? А, что касается Александры, то в ней есть одно качество, которое мало кому присуще и это верность, безграничная верность. Она никогда не втыкала нож мне в спину, никогда не предавала, никогда никого не представляла на моём троне, кроме меня.

- Хи-хи, “верность”? Почему же ты тогда так легко поверил в мой маленький спектакль? – чем больше она говорила, тем всё сильнее злился Того. Он и сам понимал, что виноват, но отчитываться перед Корделией он явно не собирался.

- А вот это уже не твоё дело, – огрызнулся вампир. Вся спесь с вампирши моментально исчезла, – Моя личная жизнь не должна тебя касаться, – он чуть ли не по слогам проговорил каждое слово. Карл хотел нанести Корделии наиболее сильный удар по её самолюбию и гордости. Пусть знает, что отныне она не имеет ни какого отношения к этой самой его личной жизни. Для неё это наиболее сильный удар из всех возможных, – Это касается только меня и моей королевы. Я сам с этим разберусь, а тебя я больше не желаю видеть рядом с собой.

- Ты не посмеешь меня отослать. В отличие от твоей маленькой королевы я не собираюсь просто так молча уходить из этого дома. Она покинула этот особняк опозоренной и обесчещенной собственным мужем, но в отличии от неё я не позволю себя так унижать никому, даже тебе, – она резко поднялась с пола и начала громко возражать, – Мой отец был очень влиятельным среди вампиров. Я из семьи чистокровных. Ты не имеешь права выбрасывать меня на улицу, как ты сделал это с ней. Я выше этого. Так ты можешь обращаться только с той человечишкой, – прошипела она, – А ко мне ты должен проявлять уважение, – Корделия выглядела довольно злой. Она считала, что её муж просто не осмелится с ней поступить так же, как и с Александрой, ведь она из весьма влиятельной вампирской семьи в то время, как сама ясновидящая была простой церковницей без особых прав и привилегий среди вампиров. Карл, как король, не имел права обращаться плохо с представителями столь влиятельных вампирских семей (ну-ну, а с Александрой значит можно, да?). Корделия прикрывалась авторитетом своего отца. Благодаря своей родословной, она была полностью уверена в том, что Того не посмеет принизить её в чём-либо, как он это сделал с Александрой.

Карл с силой сжал свои ладони в кулаки. Кажется он действительно не мог её прогнать, но не потому, что не хотел этого, а потому что просто не мог оскорбить члена влиятельной вампирской семьи, выходцем которой когда-то была Корделия.

Однако, это так несправедливо. Вам так не кажется? Значит, Александру он выгнал без промедления, а с ней он так поступить видите ли не может. Это в лишний раз доказывало, что отношение к этим двум женщинам не может быть одинаковым. Разница в их правах была слишком велика. Пусть он и сделал ясновидящую своей королевой, однако Корделия берёт свою власть из своей крови, родословной, а Александра вынуждена цепляться за самого Карла. Это он даёт ей её власть, как королевы. Без его поддержки она будет простой человеческой девушкой. Её судьба полностью зависит от него, в то время, как Корделия и без Карла обладает огромным авторитетом среди вампиров. Иными словами, без него самого провидица в глазах вампиров буквально никто, пустое место.

Сама Александра уже успела прочувствовать это в ссылке, а вот сам Карл начал понимать это только сейчас. К ней относятся там, как к мусору, и всё только из-за того, что она потеряла благосклонность короля. Вся власть и уважение, которое у неё было в миг исчезло, стоило Карлу лишь намекнуть о том, что она ему больше не жена.

Карлу нечего было ответить на подобные слова, ведь Корделия права. Он унизил Александру не только, как свою жену, но и как свою королеву.

Вампир вышел из спальни первой супруги, при этом громко хлопнув дверью.

(Включите Басту, песня – “Эта любовь не дожила до утра”.)

Карл спустился в большой зал, находящийся на минус-первом этаже замка. Стены были увешаны картинами. Он остановился возле одной из висящих полотен в золотой раме. Она была нарисована три года назад. На ней изображён сам Карл во фраке и Александра в свадебном платье. Эту картину сделали практически сразу после их бракосочетания. Художник на свадебную церемонию был приглашён специально Карлом. Он рисовал по памяти. Картина была нарисована масляными красками. Того нежно приобнимал ясновидящую за талию, а сама Александра, прижатая к вампиру и стоящая спиной к самому художнику, аккуратно опустила свои ладошки ему на грудь. Её лицо было видно не полностью, лишь скулы, щёки и краешек правого глаза, да и лицо Карла тоже было видно не полностью. Зато изображены они оба были на полотне в полный рост и, лишь взглянув на них, можно было сказать, кто именно на ней нарисован. На картине она смотрела в сторону, а вампир, слегка наклонив голову, целовал её в висок.

Посмотрев на рисунок диаметром больше двух метров, он вспоминал их свадьбу и все три года их общей супружеской жизни.

- Прости, я не стал тебе хорошим мужем, – шёпотом сожалеюще произнёс вампир, глядя на повёрнутое в сторону лицо своей четвёртой жены на картине, – Ты сердишься, но я велел тебе уйти, потому что был страшно зол и не думал, что я говорю. Я знаю, что обошёлся с тобой несправедливо, а ты взяла и ушла. Ушла из дворца, не сказав мне ни слово, не сказав мне, что я ошибаюсь, что мои обвинения несправедливы. Что я могу сказать тебе, Александра – у меня такой характер. Ты первая женщина, которую я люблю. Я не знал, как себя вести. Я знаю, я не могу обуздать свою вспыльчивость. Ты должна была хотя бы попытаться мне всё объяснить, как делаешь это всегда. Я знаю, я совершил ошибку. Я понимаю, сомневаться в тебе было преступно, но даже мысль о том, что кто-то тебе дороже, чем я, убивала меня. Почему ты не попыталась возразить мне? Ведь я всего лишь король, а не Бог, мне не дано читать мысли. Я всего лишь человек, все люди ошибаются, – из его глаза вылилась одинокая слеза, – Ты должна была сражаться за любовь. Ты же заступалась за детей, за мою сестру, Нагису. Разве у тебя нет никаких прав на этот дворец, на семью, на меня? Ты должна была остаться. Ради моих сыновей. Они любят тебя, как родную мать. Канато и Субару не могут заснуть без твоей сказки. Райто и Аято постоянно плачут, а Рейджи даже отказывается со мной разговаривать. Ты должна была остаться ради моей сестры. Она любит тебя, как сестру. Ты должна была остаться ради наших подданных. Они молятся за твоё благополучие.