- Все это, правда, очень неприятно, Филипп Иванович, но...
- Простите, товарищ Горбов. Уж вы простите, что я волнуюсь. Вы же знаете сами. Средний вес, так сказать, самое важное. Как получится в среднем, такой и исход соревнований. Теперь у них победа. Ах ты, господи! Поколотят они нас. Ведь поколотят? Обязательно победят они нас. Ну, кого мы можем выставить против Титова? Некого нам выставить!..
- Вы не совсем правы, Филипп Иванович...
- То есть как я не прав?
- С Титовым буду драться я.
- Вы?
- Конечно, я не уверен, но...
- Простите меня, товарищ Горбов. Я не знал... Однако...
- Дайте ключ от гимнастического, Филипп Иванович. Андрей, наверно, уже превратился в сосульку.
- Пожалуйста, товарищ Горбов. Прошу вас. Ах ты, господи боже мой... Однако...
- Если Петр Петрович приедет, скажите ему, что мы уже в гимнастическом.
- Хорошо, товарищ Горбов. Хорошо, голубчик мой. Хорошо.
Борис вышел.
Филипп Иванович сел к столу и снова взял газету. Несколько минут он сидел неподвижно, не читая и молча покачивая головой. Потом встал, снял очки, сложил газету, раскурил потухшую трубку, надел овчинную шубу и торопливо вышел.
Совсем стемнело, и небо было темным, как темная земля. Пошел снег. Ветра не было, и большие снежные хлопья падали медленно.
Филипп Иванович попыхивал трубкой, вглядываясь в неясные очертания строений.
Вдруг в глубине темного сада сразу вспыхнули все десять окон гимнастического зала.
Борис бил мешок.
Андрей сидел на подоконнике. Больную ногу он положил на стул.
Борис передвигался вокруг мешка, отходил, пригибался, бросался вперед и обрушивал на упругую поверхность мешка серии ударов.
Пак... пак-пак-пак... пак-пак... - глухо звучали удары. Кулаки Бориса, одетые в черные тренировочные перчатки, вдавливались в мешок, и мешок вздрагивал, пружинил, отклонялся от ударов. Кулаки Бориса настигали его, не давали ему качаться сильно.
Длинным, подкрадывающимся шагом Борис подходил к мешку, длинный шаг сопровождался длинным ударом левой рукой, и сразу за длинным ударом следовал короткий, стремительный удар правой рукой и снова левой, и Борис сильно работал всем корпусом.
Андрей внимательно следил за всеми движениями Бориса.
- Погоди, - сказал Андрей.
Борис остановился и опустил руки. Он дышал ровно и глубоко.
- Ты подходишь слишком близко, - говорил Андрей, медленно снимая со стула больную ногу. - Ты сразу входишь в среднюю дистанцию. Так тебе нельзя вести бой. Твоя победа зависит от того, сможешь ли ты опережать его, наносить ему удары скорее, чем он тебе, а от его ударов успевать уйти. Ты понимаешь? Все дело в дистанции. Заставь его принять бой на длинной дистанции - и ты победил. Понимаешь? Он не угонится за тобой, он будет злиться, будет кидаться вперед, а ты уходи, ускользай и бей его, бей, когда он тебе не опасен. И береги дистанцию. Игра ног. Понимаешь, Борис? Средняя дистанция...
- Именно средняя дистанция! Я хочу вести бой именно на средней дистанции, Андрей. Я хочу...
- Нет. Нельзя. Нельзя, чтобы он доставал тебя. Ну, ты нанес удар, и он удар получил, но и он ведь тебя ударит. При средней дистанции ты не сможешь уйти от удара, и ты должен будешь принять рубку, жестокую рубку, Борис. Нельзя позволять ему бить. Дерись с длинной дистанции. С длинной дистанции, чтоб ударить его и уйти самому. Понимаешь? Понимаешь, о чем я говорю? Его прямые справа...
- Послушай, Андрей! Я много раз работал с тобой и видел, как ты бился. Я очень хорошо все запомнил. Я очень хорошо запомнил, что только в средней дистанции можно провести удары такой силы и такой скорости, что...
- Но пойми, пойми же, Борис...
- Я ведь не новичок, Андрей. И сколько раз мы говорили, что не боец тот, кто боится боя. Ты говоришь о жестокой рубке. Ты говоришь о...
- Пойми, Борис! Пойми ты меня.
- Да. Понимаю. Ты хочешь, чтоб я набрал очки и спасался. Ты хочешь заставить меня биться так, как ты сам никогда не будешь биться.
- Погоди, погоди, Борис. Не кидайся на меня. Я совсем не хочу, чтобы ты стал очкистом. Я только хочу, чтобы ты победил. Я хочу...
- Я тоже хочу победить. Я должен победить. Но я побью его не осторожностью, а смелостью. Я побью его потому, что я заставлю его биться по-настоящему. Я покажу ему, что я не боюсь его ударов. Пусть он бьет меня. Пусть...
- Но это совсем неверно. Так нельзя. Ведь...
- Погоди. Погоди минутку, Андрей. Не нужно спорить со мной, Андрей! До боя осталось две недели. Две недели - маленькое время. Двух недель только-только хватит, чтобы войти в боевую форму. Ты ведь знаешь не хуже меня: последние три месяца я тренировался очень плохо. Занятия математикой, занятия историей, занятия физикой, все эти занятия не мешали бы тренировке, если бы их не было так много. Экзамены и все такое. Ты ведь знаешь, Андрей. И я тоже не думал, что мне придется биться так скоро. Титов - это все-таки не очень легкая штука. Вышло так, что биться нужно. Хорошо. Я буду биться. Но осталось только две недели. Только две! Переучиваться некогда. Если мне удастся, нужно как можно лучше восстановить все, что я умею. Или умел. Нужно вычистить и зарядить мое старое испытанное оружие. Новое оружие создавать нельзя. Нет времени. Поздно. Я должен провести бой так, как я привык. Поэтому я и говорю тебе: не нужно спорить со мной, Андрей. Поздно спорить.
Андрей молча заковылял к своему окну. Молча он влез на подоконник и долго устраивал больную ногу на стуле.
Борис бился с "тенью".
- Хорошо, - громко сказал Андрей.
Борис остановился.
- Хорошо. Ты, пожалуй, прав. Давай мешок. Только не бей так размашисто. Работой корпуса и ног сделай удары короткими, резкими и сокрушительными. Бей не только рукой, но всем телом, вкладывай в удар вес всего твоего тела.
Борис пошел к мешку. Снова в пустом гимнастическом зале раздались частые, глухие удары.
Пак... пак-пак... пак-пак...
Некоторое время, кроме ударов, ничего не было слышно.
Потом раздался спокойный голос Андрея:
- Хорошо, но удары должны быть еще резче, еще короче и отрывистей.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Борис стоял под душем. Он с наслаждением фыркал и отплевывался. Сильная струя била его плечи и голову. Вода стекала по груди, по животу и ногам. Кожа Бориса блестела. Клочья мыльной пены лежали у его ног.
