«Катазилу из Куммуху: 20 мин серебра, 300 стволов кедра ежегодно я получал /от него/»[42].
С падением ассирийской столицы Ниневии в 612 году до н. э. Коммаген, похоже, перешел сначала под владычество Вавилонии, а позже, после победы Кира, стал частью Персидской империи. Дальнейшая судьба Коммагена, с которой я к тому времени был уже хорошо знаком, служит одним из наиболее любопытных примечаний к истории Средней Азии. В 334 году до н. э. Александр Великий, в то время царь только Македонии, переправляется через Геллеспонт и вторгается в Малую Азию. Прибыв в Гордион — древнюю столицу Фригии, он посетил Храм Зевса, в котором хранилась странная телега. Согласно легенде, однажды Зевс через одного оракула повелел фригийцам сделать своим царем первого человека, который подъедет к его храму на телеге. Счастливчиком оказался крестьянин по имени Гордион, и его действительно сделали царем, а его повозку поместили в храм. Та повозка была особенной, ибо была скреплена кизиловым лубом, завязанным необычным узлом. Причудливый поворот истории заключался в пророчестве, согласно которому тот, кто сумеет развязать этот узел, станет хозяином всей Азии. История не сохранила имена тех (а их наверняка было немало), кто безуспешно пытался развязать сложный узел. Александр же, по легенде, не стал терять время на его распутывание, а разрубил его пополам своим мечом. Поэтому-то во исполнение пророчества он и стал хозяином Азии, завоевав Египет и Персию и проникнув даже в Индию. Хотя в 323 году до н. э. он умер в раннем возрасте — тридцати трех лет и, следовательно, не успел укрепить свою империю, его завоевания были призваны оказать глубокое влияние на будущее развитие региона.
После кончины Александра созданная им империя была поделена между его полководцами: Птолемею достался Египет, Антигону — большая часть Малой Азии и Селевку — Вавилония, Персия и северо-восточная Индия. В результате последовавших затем неизбежных войн Селевк завладел и Сирией, получившей выход к Средиземному морю. Династия Селевкидов удерживала свое владычество над Сирией, Вавилонией и западными районами Персии на протяжении нескольких веков, пока не рухнула под давлением Рима с Запада и Парфии с Востока. Сам Селевк I основал на побережье, вблизи от Исса, где Александр Великий одержал свою знаменитую победу в битве с Дарием, новый город Антиохию по имени своего отца. Со временем этот город стал столицей Сирии и центром эллинистической культуры в регионе, пережившим исчезновение Вавилонии и Персии.
Образовавшееся северное царство Антигона вскоре распалось отчасти из-за междоусобиц и отчасти в результате нашествий. Образовались небольшие государства, хранившие лишь номинальную верность царям Македонии, Персии или Сирии. Самыми крупными из них были Понт*в районе Каппадокии, на восток от реки Галис и к югу от Черного моря; Галатия, занявшая большую часть Фригии, и прибрежное государство город Пергам. На протяжении нескольких веков этот регион был политически весьма нестабильным, пока Помпей не навязал мир внутри Римской империи.
Сложившаяся там ситуация имела и свои преимущества. Ослабление власти Селевкидов дало, в частности, Коммагену возможность завоевать независимость впервые со времен ассирийских нашествий за несколько столетий до того. В начале III века до н. э. в Коммагене укрепился царь Самос, построивший свою столицу — Самосата. Его сын Арзамес перенес столицу в более защищенное место выше по Нимфе, притоку Евфрата, и назвал ее Арзамея-на-Нимфе. Как и его отец, Арзамес оставался вассалом Селевкидов, а его внук Птолемей поднял в 162 году до н. э. восстание и провозгласил Коммаген независимым государством. Его сын Самос II заключил мир с Селевкидами, договорившись, что его сын и наследник Митридат женится на Лаодис, дочери сирийского царя Антиохе VIII. Их брак оказался удачным во всех отношениях. Сын счастливых супругов стал знаменитым царем Коммагена — Антиохом I Епифанием, унаследовавшим трон где-то до 69 года до н. э.
Царь Антиох весьма серьезно относился к своей религии — эллинизированной форме зороастризма. К счастью, после себя он оставил множество надписей на греческом языке, так что мы многое знаем о поддерживавшемся им царском культе. Цари Коммагена утверждали — возможно, для того, чтобы узаконить свою власть над смешанным населением, — что являются потомками греческой и персидской царских династий. Соответственно и боги, которым они поклонялись, представляли собой любопытное сочетание наиболее широко признанных греческих и персидских божеств. Царский культ был явно звездным по своей природе, ибо их боги олицетворяли также солнце, луну и планеты. Антиох воздвиг ряд памятников, самым важным из которых и привлекающим наибольший интерес у туристов является так называемый «иеротезион». Первыми его изучили немецкие ученые в 1883 году после его случайного открытия во время съемки местности. Мне непременно следовало побывать там.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ЗЕМЛЕ КУММУХУ
В апреле 1994 года мы с женой Ди наконец нашли время для посещений Северной Месопотамии, которая, как я начал подозревать, могла когда-то быть штаб-квартирой таинственных волхвов из евангельских легенд. Долететь до Западной Турции было и легко, и дешево, но добраться до юго-восточной части страны оказалось проблематичнее. Это трудно и в лучшие времена, но еще труднее в условиях напряженной политической обстановки. Всего за несколько недель до нашей поездки турецкие ВВС бомбили курдские деревни вокруг Сизре, восточнее того района, который мы намеревались посетить. Нас неоднократно отговаривали от поездки туда турки, поступавшие так из лучших побуждений. Для них поездка куда-либо восточнее Анкары была равнозначна путешествию в Монголию. Не отрицая мудрость их предостережений и сознавая, что, по-видимому, рискованно отправляться куда-либо помимо обычных туристических маршрутов, мы все же решили, что нас не так легко удержать. Однако дело было не только в этом. Поскольку мы не собирались путешествовать с какой-либо туристической группой, нам нужно было найти способ добраться туда. Время было ограничено, и каким бы дешевым и эффективным ни был турецкий автотранспорт, мы не могли позволить себе терять время и просто должны были лететь самолетом. Мы узнали, что есть два рейса в неделю из Анкары в Урфу, ближайший к Харрану город, и заказали билеты. Мы совершенно не подозревали, какое приключение нас ждет впереди.
Курды, составляющие основную массу населения юго-восточной части Турции, — сильные и красивые люди. К несчастью для себя, они стали жертвами договоров, подписанных между союзниками и турками после окончания первой мировой войны, и в результате расчленения Оттоманской империи территории, на которых они проживали, оказались поделенными между Турцией, Ираном, Ираком и Сирией. Сегодня курдская область на севере Ирака имеет полуавтономный статус, который сохранился, пока американские, британские и французские самолеты патрулируют ее небо. Турецкие ВВС подвергли их деревни бомбежке якобы для наказания курдских террористов, хотя в глазах всего мира это выглядело как раскалывание грецкого ореха кувалдой. Во взрывоопасной атмосфере, царившей в Северной Месопотамии после войны в Персидском заливе, никто не желал рисковать существующим положением.
Принимая во внимание эту напряженную обстановку, мы немного колебались, стоит ли отправляться в район — как его называло телевидение — военных действий. Когда мы вышли из самолета, несколько человек, которых мы приняли за агентов секретных служб, расстегнули свои пиджаки, демонстрируя кобуру под мышками. С беззаботностью туристов, предъявляющих бутылки с виски, купленные в беспошлинном магазине, они передали свои явно побывавшие не в одном деле автоматические пистолеты таможенникам. Так как никто и глазом не моргнул, мы решили, что здесь такое — обычное дело, и одновременно забеспокоились еще больше в связи с тем, что попали в район, где оружие правит бал. Но мы могли не волноваться, ибо наши страхи оказались необоснованными. Все, с кем бы мы ни встречались, — и турки, и курды, несмотря на свои разногласия, вели себя очень дружелюбно по отношению к нам, иностранцам. Когда же мы прибыли в Урфу — бывший древний город Эдеса, нас шокировала отсталость, в которой пребывает эта область Турции. Большинство женщин здесь продолжало носить традиционную одежду и паранджу. Многие мужчины носили мешковатые штаны и тюрбаны, типичные для этого региона, в несообразном сочетании со скучными пиджаками в западном стиле, а не со старыми яркими, многоцветными жилетками.
