Я не мог отвести взгляд от женщины, которая сидела рядом с моим углом – так близко, что я мог, наклонившись, коснуться ее рукой. Безразлично помахав зрителям, я вновь уставился на нее. И смотреть было на что.
За свою жизнь я видел немало красивых женщин, но такой – никогда. У нее были длинные волосы цвета воронова крыла, разделенные прямым пробором, мраморно-белая кожа, чувственный алый рот и блестящие карие глаза. Взгляд выдавал любительницу рискованных приключений, если не сказать больше.
В отличие от других женщин, сидящих вокруг ринга, она не была в вечернем платье. На ней был яблочно-зеленый костюм, белая шелковая блузка и никакой шапочки. Она смотрела на меня в упор. Наши взгляды встретились, и я вдруг почувствовал сухость во рту. Даже идиот и тот понял бы значение этого взгляда.
– В чем дело? – спросил Уоллер, зашнуровывая мои перчатки. – У вас такой вид, словно вы уже в нокауте.
– Ты недалек от истины, – сказал я, улыбнувшись незнакомке.
Она улыбнулась мне в ответ, и в этой улыбке было неприкрытое обещание. Словно раскаленная стрела впилась в мое сердце.
Я перевел взгляд на ее спутника. По тому, как он вел себя, было видно, что он буквально набит деньгами. На нем был безупречный костюм. Заметив мой взгляд, он презрительно скривил губы.
– Вперед, – Уоллер буквально заставил меня подняться с табурета. – Да что это с вами?
В центре ринга меня ждал не только судья, но и Кид. Я чуть не сбил его с ног.
– С тобой все в порядке, парень? – насмешливо спросил он. – Ты чего это прилип к табурету? Я же тебя не сразу начну бить, так что можешь не торопиться.
– О'кей, парни, – сухо сказал рефери. – Кончайте треп. Пора приступать к делу. Итак, слушайте меня…
Он начал монотонно зачитывать правила, которые я уже слышал сотни раз. Пока он бубнил, я в который раз спрашивал себя, почему эта женщина так смотрит на меня. Не могу сказать, что я пресыщен женским вниманием, но в ее взгляде читался откровенный призыв.
– Итак, – рефери наконец закончил свой монолог. – Разойдитесь по углами, и начнем.
– Ну, приятель, сейчас ты узнаешь, каково получать удары, – сказал Кид, толкая меня в угол.
«Так же, как и ты», – злобно подумал я, возвращаясь в угол.
Уоллер помог мне снять халат, и я повернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее.
Она наклонилась вперед, ее глаза сверкали.
– Задай этому весельчаку хорошенькую трепку, гигант! – крикнула она. – Думаю, самое время для этого.
Ее спутник что-то негромко сказал и взял ее за руку, но она нетерпеливо отмахнулась.
– Удачи тебе…
– Благодарю, – сказал я.
Недоумевая, Уоллер заслонил ее от меня.
– Думайте о предстоящем поединке, – пробурчал он, и в этот момент ударил гонг.
Кид быстро двинулся вперед, прижав подбородок к левому плечу, на лице его играла улыбка победителя. Он сделал короткий выпад левой, который почти на фут не достиг цели, потом финт в сторону и удар правой с тем же успехом. Я танцевал вокруг него, поджидая, когда он допустит ошибку в защите и откроется. Мне хотелось нанести один точный удар, который бы сразу отрезвил его. Я сразу понял, что Кид намного подвижнее меня.
Он нанес мне несильный удар левой в лицо. Я парировал и быстро ударил правой и левой по корпусу. Кид попытался ответить крюком правой, но я нырнул под его руку и повис на нем. Рефери вынужден был нас развести. При этом я успел нанести Киду удар левой, и это ему не понравилось, чего я и добивался. Рыча, он ринулся в атаку, совершенно забыв о защите. Легко парировав его удар, я сделал обманный финт и тут же без замаха ударил в челюсть. Удар был хорош! Застонав, Кид опустился на четвереньки.
Толпа неистовствовала. Нокдаун уже на второй минуте первого раунда. Никто подобного не ожидал. Вскочив на ноги, зрители приветствовали меня и издевались над Кидом.
Я отошел в угол, давая рефери возможность начать отсчет. Это происшествие немного озадачило меня. Я не хотел так сильно бить противника. Остекленевшим взглядом он смотрел на судью, который медленно разжимал пальцы, ведя счет. При счете «семь» Кид все же поднялся и попятился в противоположный угол. Я тут же ринулся на него и осыпал градом ударов, но это была скорее их имитация, нежели удары. Нужно было поработать на публику. И зрители были благодарны за этот спектакль. Каждый мой удар встречался с таким восторгом, словно это был по крайней мере еще нокдаун.
К концу раунда Кид немного пришел в себя и вновь начал боксировать. Но дыхание его было сбито, и он откровенно боялся меня.
Раунд закончился тем, что мы, стоя друг против друга, обменивались ударами по ребрам. На ближней дистанции Кид был хорош и нанес мне несколько чувствительных ударов.
Прозвучал гонг, и я вернулся в свой угол. Пока Уоллер хлопотал надо мной, я бросил взгляд на женщину. Она сидела мрачная, а на губах играла презрительная усмешка. Очевидно, она достаточно хорошо разбиралась в боксе, так что сразу раскусила мою игру. Уоллер протирал губкой мое лицо. Он наконец догадался, кто привлекает мое внимание, и стал так, чтобы закрыть ее от меня.
Едва Уоллер закончил, подошел Брант.
– В какую игру вы играете? – прошептал он. В глазах его было загнанное выражение. – Зачем было его так бить?
– А почему бы и нет? – невинно поинтересовался я. – По крайней мере это собьет с него спесь.
– Петелли сказал…
– Идите к черту со своим Петелли!
Прозвучал гонг на второй раунд, и я вышел из своего угла. Кид приближался ко мне с большой осторожностью. Он попытался удержать меня на дистанции, но мои руки были длиннее, и я сумел провести несколько чувствительных ударов в голову. Мы вошли в клинч. Кид отступил назад, и в этот момент я провел удар под левый глаз. Он выругался. Я принялся обрабатывать его лицо, он же закрылся обеими перчатками, стараясь защитить поврежденный глаз. Тогда я вошел в ближний бой и начал осыпать его ударами по корпусу. Кид был потрясен, но не думал сдаваться. Ему удалось достать меня правым свингом. Удар был хорош. Я попытался войти в клинч, но он встретил меня ударом в лицо, а затем нанес несколько ударов по корпусу. Это были трудные секунды, но я не терял осторожности. Знал, что в такой сумбурной атаке Кид обязательно допустит оплошность. Так и произошло. Он попытался достать меня простым правым свингом и на долю секунды открыл челюсть. Я прыгнул вперед и резко ударил в подбородок. Он упал на пол, как подкошенный.
Рефери едва успел начать счет, как прозвучал гонг. Секунданты выбежали на ринг и уволокли Кида в его угол.
Я медленно вернулся в свой угол и уселся на табурет. Пепи уже ждал меня.
– В следующем раунде, ты, недоносок, – прошипел он мне в ухо. – Это приказ!
– Пошел отсюда, – огрызнулся я.
Уоллер, осмелев, оттолкнул его от меня. На губах его играла улыбка.
– Прекрасный бой, – сказал он, – но остерегайтесь его правой. Он еще в силах пустить ее в ход.
Я посмотрел в угол, где сидел Кид. Над ним хлопотали секунданты, пытаясь привести в чувство. Его лицо было сплошным кровоподтеком.
– Да, я помню об этом, – сказал я. – Это последний раунд.
– Это так, – сказал Уоллер. – Иначе он измотает вас, а уж последствия нетрудно предугадать.
Я взглянул через плечо на женщину. Она опять улыбалась и махала мне рукой.
По звуку гонга я ринулся в атаку. Кид всячески пытался уйти от боя. Под левым глазом у него была открытая рана, глаз заплыл и уже практически ничего не видел.
Я загнал его в угол и принялся колотить куда ни попадя. Один из ударов пришелся по носу. Кровь потекла по подбородку. Публика завопила, почуяв запах крови. Кид вошел в клинч, пытаясь выиграть время. Если бы мои удары не поддерживали его, он свалился бы на пол, как мешок.
– О'кей, паренек, – прошептал я ему на ухо. – Ну где же твой коронный удар?
Я прекратил боксировать и сделал шаг назад. Надежда вспыхнула в его взгляде. Кид собрал остатки сил и неуклюже изобразил апперкот. Я упал на колени, ничуть не задетый, но уж если играть спектакль, то по всем правилам.
