- Леший, - позвал я тихо, - не узнаёшь?

Показалось, или на самом деле в глазах человека затеплилась искорка мысли? Эта искорка разгоралась, разгоралась, да так и не разгоревшись, угасла. Точно так же, как я недавно разговаривал с волком, я решился поговорить с Лешим. но тут же отпрянул - пустота, в звериной голове было больше человеческого. Не Леший это, лишь оболочка. Дружище, что они с тобой сделали? Выждав какое-то время, я вновь потянулся к Лешему - очнись, да очнись же! - и что-то в пустоте затрепетало.

- Олег? - невнятно пробормотал Леший, и после долгой паузы, - Зуб гадина. Берегись его.

И снова - серая, без малейшего просвета, муть.

"Это чужаки сотворили с ним такое? - подумал я, стискивая автомат. - Но, как же? Зуб его убил! Выходит, они оживили! Каким бы Леший ни был - он живой".

- Я чувствовал, ты идёшь за ним, - сказал дядя Дима, выглянув из-за двери.

- Нет, - ответил я, - Я не знал, что он жив. Я... по другому вопросу

- Он и не жив, и не мёртв. Он посередине. Мальчики услыхали, что он умирает. Он хотел жить и он почти добрался до леса, а в лесу почти умер. Мальчики старались, тело исцелили, разум он открыть испугался, и теперь его душа спряталась глубоко-глубоко. Она вернётся к нему, или нет. Я попробую вернуть душу, только нужно время. Хорошо, что он тебя узнал, добрый знак.

Они, значит, спасли Лешего, а я пришёл их убивать - очередная загогулина! Казалось бы, всё ещё больше усложнилось, а на самом деле, наоборот, стало проще, только сразу я этого не понял, а когда сообразил, навалилось облегчение... я бросил автомат на землю. Вот уж нет! Я честно попытался, и не смог, потому что нашёлся повод не делать этого. Совесть у меня чиста. Можете натравить на Посёлок хоть всех лесных тварей, а я, пока не пойму, что вы это сделали специально, убивать вас не стану. Потому что думаю, не враги вы, а значит, есть надежда, что вы же мне и поможете.

Степан сказал бы, что я размазня, хлюпик, и, вдобавок, идиот. Наверное, так и есть. Если б я, когда была возможность, застрелил бы Пасюка, и, заодно, Асланяна, со мной бы не произошло множество неприятностей! Вместо них появились бы другие. В том и беда, что не знаешь, каким местом к тебе жизнь, полосатая стерва, повернётся.

Дядя Дима смотрел на меня прищуренными глазами.

- Оставь оружие на земле, и зайди в дом, - велел он, и я подчинился. Одно я знал точно - Степану про то, что я опять не решился стрелять в безоружного человека, лучше не говорить.

Я прислушался к ворчанию в желудке. Там, будто камешки перекатываются; сам виноват, наглотался жирного мяса, теперь страдаю. Рядом початый кувшин, дядя Дима внимательно слушает, а я рассказываю о своих злоключениях.

- У вас одно и то же, - подвёл итог чужак. - Вчера воевали, сегодня воюете, и потом будете воевать. Людей осталось мало. Надо жить и плодиться. Надо род возрождать, как делает всё живое, а вы убиваете. Так и будете убивать. Потом останется один человек. Потом он умрёт, и вас больше не будет. Люди - ошибка. Мир это видит.

- Вы тоже люди.

- Мы - другие. Мы останемся. А вы - нет. Приходи к нам и живи. Тебя и твоих друзей мы приютим. Остальных - нет.

- Спасибо и за это, - пробормотал я, и приложился к кувшину. - Но я хотел просить о другом. Мне нужно, чтобы ты меня научил. Понимаешь, мои друзья не могут вернуться в Посёлок. Они в лесу и мне надо защитить их от тварей. Вас твари не трогают, расскажи, как это сделать?

- Это? Это просто. Так можешь и ты. Думай о Мире, как о доме. Думай, что в доме хозяин - ты. Нельзя дом не любить, и нельзя его бояться. Это просто, разве не понимаешь? Если твои люди станут так думать, никто и никогда их не тронет. Даже один, думающий правильно, сумеет защитить других, если те не будут своими мыслями мешать. Понял?

- Не совсем.

- Ладно, расскажи мне, как ты вылечил Партизана? Я учу этому своих мальчиков, а получается не всегда и не у всех. С Лешим, это, с Лешим у них плохо получилось. А ты сам.

- Если б заранее понимал, как будет, не стал бы и пытаться, - честно сказал я. - А когда начал, стало поздно останавливаться.

- Вот и правильно, что решился, - улыбнулся дядя Дима. - Я тоже первый раз когда-то. Думал, что не получится! Ты вылечил Партизана, и не понял, что можешь не только говорить с Миром? Ты можешь управлять Миром - вот сила! Так и защитишь своих друзей. Понял?

- Не совсем. Управлять Миром, это то, что делаешь ты? Это же ты прислал к нам волков?

- Волков не знаю, - дядя Дима забрал у меня кувшин, и сам сделал несколько глотков. - Тебе было плохо, я не хотел, чтобы с тобой случилось плохое, а всё остальное случилось само. Ты думаешь, можно заставить подчиниться животных? Ненадолго можно, но когда отвернёшься, зверь вонзит в тебя когти. А вот ежели Мир поймёт, чего тебе надо, он сам сделает. Только надо стать частью Мира. Другому Мир не поможет.

Я забрал у дяди Димы кувшин, и надолго припал к вину. Получается, вождь сам признал, что лес исполняет его желания. Эх, моя нерешительность, надо было сразу стрелять, потому как сейчас не смогу. Не смогу я и заставить дядю Диму изменить отношение к людям, и к Посёлку, а значит, всё пока останется, как прежде.

В этот раз усилий вообще не понадобилось: я разжевал хмель, подумал в нужном направлении - внутри, будто что-то щёлкнуло, и нарисовалась картинка: огненные брызги, разноцветные сполохи, радужные мерцания и переливы... красота, и жуть неодолимая; надо бы скорее вынырнуть из блистающего водоворота, и не получается; пучина влечёт.

Если спрятаться, свернуться в клубочек и замереть - про меня забудут. Нет! Вцепились и тянут в глубину. Похоже, конец! Спасите! Вдруг - тихий шёпот: "Всёхорошоуспокойсярасслабьсявсёхоро..." Чуть-чуть, совсем немного, отпустило. "Это ты, дядя Дима?" - послал я робкую мысль. "Кто ещё? - зашелестело в ответ. - Иди за мной..." Я зажмурился, и нырнул в радужный водоворот...

Меня пронзили искрящиеся волны. И настал миг, когда показалось - я понял: цветной хаос и не хаос вовсе, а сложная, и почти непознаваемая структура. Теперь я видел не только искорки сознаний, но и то, чем наполнено пространство между этими сознаниями. Я разгадал, как всё это связано. Лесной псевдоразум, он такой сумасбродный... чужой! Он впитывает в себя всё! Будь ты муравей, чья искорка сливается с другими такими же искорками в бесформенное сознание муравейника, или волколак, чей серый ум рыгает страхом и ненавистью. Неважно, кто ты - я тебя вижу. Жизнь кишит, мерцает, перетекает из одного в другое, связывается разноцветными нитями, заплетается и расплетается. Подчиняется сложным и строгим правилам. Если понять эти правила, если разобраться в связях...

На миг показалось, что я понял и разобрался. Если дёрнуть за эту нить, если её порвать, то... Меня подхватило и выбросило на поверхность.

Я лежал ничком в избушке дяди Димы. Старик тяжело и хрипло дышал. Кажется, от него пахло тем, что Партизан называет запахом страха...

- Ты молодец, - будто сквозь вату долетели слова, - но дурак. Да, ты глупый мальчик. Зачем делать, чего не понимаешь?

- О чём ты? - спросил я.

- Хочешь казаться ещё глупее? Или не ты сейчас пытался сломать красоту мира?

- А-а, - вспомнилось, как я хотел разорвать нить. - И что бы случилось?

- Что бы случилось? - переспросил дядя Дима. Кажется, он успокоился, по крайней мере, в прищуренных глазах зажглась ехидная улыбка. - Я откуда знаю! Может, ничего бы и не случилось. А может - случилось бы. Я не стал рисковать, чтобы узнать, и остановил тебя. А ты ещё сильней, чем я думал вначале! Для многих это невозможно, а для тебя это, думаю, только ступенька. Мир - это дом. У него много этажей. Раньше ты был на первом. Сейчас ты был на втором, и чуть не залез на третий. На первом можно понимать, на втором - управлять, а что на третьем я не знаю. Сам не пробовал...