Тем не менее иного выбора не было, поскольку это был единственный выход из замка. Полупустые мешки сразу же были подкинуты кверху и были пойманы величайшим покорителем стен. Элайджа немного замешкался, прежде чем последовать примеру младшего брата, но сразу же изменил мнение, когда понял, что шанс на спасение сестры может быть упущен. Ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы под громкие комментарии Кола обнаружить нужные выемки и добраться до конечного пути. В конце младший из детей Майкла все же соизволил подать брату руку и помочь взобраться на скользкую поверхность. Неустойчивая опора под ногами слегка поколебала уверенность только что взобравшегося, однако он предпочел скрыть этот факт и отойти подальше от края.
С детства он не любил высоту. Тем временем Клаус внимательно рассматривал бездыханное тело королевского гвардейца, чей белый плащ практически утонул в вязкой жидкости. Убийство очередного человека не затронуло ни одну струну души сбегающего наследника – это ничего не значило, просто сопутствующие потери. Он не сразу обратил внимание на застывшую в проходе Ребекку, чьи ярко-зеленые глаза были устремлены в темные пучины коридоров. Взгляд хранил в себе толику надежды, неоправданной и, вполне возможно, глупой. Легкое касание к руке вывело сестру из своеобразного транса, в который она погрузилась.
– Все в порядке? Нам нужно идти, Элайджа и Кол ждут слишком долго. – Приглушенный шепот доносился с самого верха. Требования поторапливаться неустанно звучали в многочисленных речах. Как бы то ни было, единственная дочь короля продолжала молча стоять в проеме. Это было не сомнение относительно грядущего, скорее нечто иное, непонятное.
– А как же Финн? – один простой вопрос был в состоянии вывести из равновесия за считанные секунды. Даже сейчас, будучи на грани жизни и смерти, она думала о старшем брате, вечном зануде и негласном изгое этой веселой четверки. Всю свою жизнь они находились по разные стороны баррикад. Впрочем, это не мешало Бекке испытывать некую жалость к человеку, с которым она почти не общалась, несмотря на то, что они виделись каждый день.
– Финн не с нами, – все, что смог выдавить из себя неудавшийся венценосец охрипшим голосом. Это фраза причиняла много нестерпимой боли. Осознание того факта, что твоя семья наполовину разрушена и уже давно похоронена под обломками красных стен. Нужно было спасать то, что осталось. На самом деле никто из участников побега даже не думал о том, чтобы разбудить вышеназванного брата и хотя бы поделиться с ним мыслями о том, что должно произойти. Сейчас он, разумеется, спит в своей комнате, не подозревая ни о чем.
Больше говорить было не о чем. Он просто взял сестру за руку и повел за собой. Взбираться по каменной стене вслепую казалось полным безумием. Опасность быть замеченным преследовала каждого из заговорщиков. Слабое поскрипывание старой крыши отдавалось в ушах. Клаус едва не соскользнул вниз, когда пошел напролом, не обращая внимания на всю глупость данного решения. В тот момент мешки внезапно стали на несколько килограммов тяжелее, что сразу же усугубило положение братьев. Они старались балансировать на своеобразном краю пропасти. Под ногами трещали и скрипели железные балки, ветвистые трещины разрастались с каждым нажимом, а башни приобретали страшные очертания в свете лунного диска. Высокие шпили пронзали небосвод, но вместо крови он истекал звездами.
Продумывая каждый шаг, Кол вел маленький эскорт за собой, заранее предупреждая обо всех провалах и прогнивших частях. Им нужно было выйти к одной из стен, ведущих во внутренний двор. Это заняло не менее получаса, в ходе которого четыре тени безмолвно шествовали на фоне зловещего полнолуния. Мирно храпящий в углу стражник не был разбужен приглушенным шепотом и звуками прыжков, чем, вероятно, спас себе жизнь, поскольку, проснувшись, мог получить колющий удар в область сердца. Задний двор полностью погрузился во мрак. Защищённый со всех сторон угловатыми башнями и изогнутыми кровлями, он плохо освещался солнцем даже в самые погожие дни. Огороженная площадка для тренировок, королевские конюшни и псарня. Маленькие кирпичные домики серого оттенка с соломенными крышами не брались в расчет, так как представляли собой второсортное пристанище для такого же типа людей.
Большое количество оруженосцев, виночерпиев и прочей челяди обосновалось внутри. Сегодня там никто не находился, кроме полупьяных стражников, чьи мечи давно валялись в грязи или конском навозе. Все это значительно упрощало дело. Маленький братец остался вместе с вещами в тени одного из домиков, чтобы следить за безопасностью всей кампании. Остальные, включая Ребекку, аккуратно приоткрыли двери конюшни, в результате чего послышался слабый скрип. Спящие лошади не отреагировали на столь неожиданное посещение, лишь продолжили дергать ушами во сне. Клаус медленным шагом обошел стойла, дабы убедиться в том, что все животные на месте. Весьма просторное помещение позволяло уместить в себе до пятнадцати кобыл и коней, в чем не было нужды, ибо ими пользовались только члены королевской семьи, коих было не так много. Лев практически одернул руку, когда почувствовал кончиками пальцев резкое движение со стороны Брего. Мотнув черной гривой, мустанг сразу же распахнул глаза, пытаясь убедиться в том, что стоящий перед ним хозяин – не иллюзия и не сон. Клаус поспешил зажать рукой нижнюю челюсть рысака, чем избавил всех присутствующих от возможности быть напуганными диким ржанием.
– Спокойнее, друг мой, – тихий шепот в лирообразные уши сразу же заставил их обладателя вытянуть шею. Радости Брего не было предела, когда он почувствовал, как липкие кожаные ремешки от седла впиваются в живот. Трензель оставил во рту неприятный металлический привкус, от которого хотелось морщиться и облизывать зубы, но это можно было стерпеть, потому что дальше следовала любимейшая часть – прогулка. – Вы готовы?
Элайдже пришлось запрягать двоих лошадей, что отняло гораздо больше времени. Тем не менее спустя полчаса они все же по одному вывели своевольных животных. Младший из Ланнистеров весело улыбнулся, встретившись глазами со своим бурым иноходцем. Никто за все это время не прошел по примыкающей ко двору стене и не поднял тревогу из-за обнаруженного тела королевского гвардейца. Это означало, что они опережали своих необъявленных врагов на несколько часов. Не стоило зацикливаться на собственной победе. Никлаус уже практически повернулся в сторону слегка приоткрытых ворот, однако тихий оклик младшего брата заставил его обернуться и, прищурившись, вглядеться в кромешную тьму.
Следующая просьба казалась настолько абсурдной, что гораздо проще было бы просто разойтись по своим покоям, предварительно вернув отцовский меч на свое первоначальное место. Ребекка отчаянно требовала взять с собой маленьких щенков, принадлежащих им по праву. Все увещевания относительно того, что маленькие охотники не переживут этого путешествия, что, возможно, им не будет хватать еды или они сами станут едой, были разбиты в пух и прах. Идти на псарню было чревато громким лаем разбуженных псов.
– О, чертов Ад, Бекка, будь ты проклята со своими собаками! – выругался кронпринц сквозь плотно сжатые зубы, после чего, приказав жестом всем оставаться на месте, повернулся к тёмному пятну на фоне серых стен. Псарня представляла собой причудливую конструкцию с деревянным подпорками, шаткими и ненадежными. Железные прутья отгораживали опасных хищников от тех людей, которым они могли нанести вред. Контролировать их могли лишь псари и сам король. Их было немного, меньше десяти, что объяснялось нелюбовью Майкла к охоте, но этого лая было бы вполне достаточно, чтобы привлечь во внутренней двор половину замка.
Подобравшись с южной стороны главного загона, в котором мирно спали шестеро щенков, Лев делал все возможное ради того, чтобы произвести как можно меньше шума. Кобели могли почувствовать его запах и поднять душераздирающий вой. К счастью, основной вольер находился вдали от других. В темноте невозможно было разглядеть местоположение всех комочков, но их мама растянулась на удобном сене в центре клетки, даже не подозревая о том, что в скором времени лишится детей. Наспех опущенная вовнутрь рука нащупала нечто мягкое, едва шевелящееся. Первым оказался крупный белый мальчик – Плутарх, принадлежащий Элайдже. Своевольный щенок Кола, даже не успев проснуться, сразу же впился нарушителю покоя в палец практически до крови. Клаусу стоило больших усилий погрузить его в свой мешок.
