Гордон, подкравшийся сзади на карачках, ударил взбесившегося брата тростью, после чего навалился на него всем телом и, прижав к песку, извлек кинжал, дабы навсегда покончить с бесчинством. Брызжа слюной, Хавьер остановил смертельное лезвие на половине пути к собственной глотке, но не смог продержаться дольше пары секунд. Лезвие вошло под кожу, разрезая вены и артерии. Рот наполнился кровью, но он еще долго прожигал убийцу ненавистным взглядом. Единственный глаз сверкал злобой до тех пор, пока разрыдавшийся калека не начал кромсать некогда родное лицо. Два, три, четыре жутких удара. Вся копившаяся годами злость излилась наружу. В конце он просто упал на бездыханное тело. Лучники по-прежнему не решались вступиться за погибающих в ущелье сподвижников – никто не давал никаких указаний. Великий Лидер выхаркивал куски выжженных легких, пока остальные молча наблюдали.

– Это то, чего ты хотел, Мэтт! – взревел рассвирепевший Мартелл, убивший не менее десяти человек. Он потерял счет всему. Но еще мог презирать трусливого предателя, просто смотревшего на все испуганными глазами. – Мир, который ты желал. Мир, достойный таких как ты.

Отвлекшись на монотонные речи, рыцарь мог бы пасть от двоих устремившихся на него безбожников, однако вовремя подоспевший Эрнандо, ранее спустившийся вниз и прорвавший свои же ряды, разрубил их на части. К нему также присоединился сам Теофиль, не вытерпевший истязаний. Пусть они гордо примут поражение, но жить в бесчестии никто не будет. Пусть их изуродованные тела повесят на стягах в качестве трофея, но об их подвиге будут помнить последующие поколения. Сжав запачканные зубы, Старк приготовился разорвать в клочья проклятого мальчишку. Неуверенные последователи не спешили принимать участие в жутком побоище. Боевой дух новых бесславных ублюдков испугал их, приковав к месту. Оглушительные звуки рога вмиг всколыхнули армию. Обернувшись, солдаты застыли, не в силах пошевелиться. Пред ними на возвышенности возникло целое конное войско.

– Да когда же ты сдохнешь?! – завопил Антихрист, стоило знакомому буланому коню выйти из общего строя. Черная грива развевалась на слабом ветру, как и яркие стяги с изображёнными на них тварями. Великолепный кронпринц жив. – Лживая мразь, – прошипел каратель, пытаясь отыскать гнусного обманщика, но тот скрылся из виду. Предатели повсюду. – Приготовиться к бою! Поменять строй! Копья во фронт! Давай, командуй обороной! – оцепеневший Рисвелл наконец очнулся и поспешил вскочить на осёдланного коня. – Ладно, я сам тебя прикончу, чего бы мне это не стоило. – Волк натянул поводья брыкающегося Вельзевула, топтавшегося по останкам Аррена.

Задержавшись на мгновение, облаченный в золотистые доспехи Никлаус осознал весь груз ответственности, павший на его плечи. Но колебания были недолгими. Три секунды понадобилось на размышления. Развернув присмиревшего мустанга, он тут же подъехал к другим всадникам.

– Мозер, веди своих на левый фланг! – Помчавшись к самому пышному воинству, просторец был встречен одобрительными возгласами. – Стефан, двинешься за королевским знаменем по центру! Колемон, поведешь своих направо. Возьмем их в кольцо. Вперед! И не страшитесь тьмы. – Генерал ударил коня по ребрам, дабы в кратчайшие сроки достигнуть отведенный пост. – В бой, в бой, мое братство!

Цветные флаги поднялись так высоко, как только могли. Лев проскакал мимо шеренги, воодушевляя солдат.

– Копья вздымайте. Щиты крушите! День сечи! День славы! Вперед, навстречу заре! – властный голос разносился по всей местности. Окрыленные роялисты опустили пики, позволяя монарху ударить по ним клинком в качестве напутствия. – В бой! В бой! – отчетливый звон металла стоял в ушах. Брего круто повернулся, возвращаясь обратно. – В последний бой этого мира! За Альянс!

– За Альянс! – вой боевого рога смешивался с пронзительными криками самоубийц. Повторяя величайший девиз, кавалерия впадала в экстаз. Готовность умереть за все принципы, за грандиозный дар на земле – свободу. – За Альянс! – Золотистые львы и розы достигали небес. Белая птица и пронзенное солнце отгоняли мрак. – За Альянс! – Волки скалились на трусливых врагов, а олень угрожал поддеть их рогами. Ни разу за все существование планеты столько домов не объединялись вокруг одной миссии и одного лидера. – За Альянс!

– Ты со мной, брат? – опустив забрало, Пастух приблизился к молчаливому деснице, с отстраненностью взирающему на полчище отступников, суетившихся возле долины.

– До конца, – тоном, не допускающим возражений, ответил Элайджа, готовясь надеть шлем в виде львиной головы. Давно он не использовал его. Настало время. – Смотри внимательно, отец.

Первородные не ждали. Стоящие рядом с ними собаки рычали и скалили зубы в преддверии бойни. Три тысячи конников. Три тысячи храбрецов. Два брата заставили лошадей взвиться на дыбы, таким образом призывая к действиям. С нескрываемой завороженностью воины последовали за вождями.

Изумительное зрелище – синхронно скачущая конница. Разномастные животные демонстрировали грациозность и неоспоримое величие. Испуганные безбожники не могли сосредоточиться – на них мчалась безумная лавина. Внутренне содрогаясь от нежелания быть сметенными, они начали отступать. Неизвестно, что страшило их – гнев душевнобольного маньяка, насмерть забившего человека, или же смертельная волна лезвий. Однако неистовый вопль предрешил все:

– Держать строй! – зловещую тишину внезапно прорвал заливистый смех одного из пленников. Напряжение взяло верх над здравым смыслом. – Заткнись! – но полупомешанный хохот лишь усилился. – Убейте его!

Но Венедикт, разыгрывающий роль сошедшей с ума жертвы, специально дожидался приближения двоих неуверенных дорнийцев, чтобы одним стремительным рывком вырваться из их хватки и, сбив с ног, завладеть оружием. Неразбериха, случившаяся в самом сердце Легиона, дезориентировала нечестивцев. Воспользовавшись этим, все заключенные устремились к спасительной пропасти. В противном случае их просто затопчут. Генерар, до полусмерти избивший попытавшего задержать его ублюдка, за минуту добежал до второго капкана и покатился вниз. Расти умышленно задержался и отразил неуверенное нападение очередного смертника, а затем схватил Офелию за руку и, не отвлекаясь на предупредительные возгласы, бросился наутек. Дорогу им перегородил Мэтт, все еще не оправившийся от проникновенной, но так ни к чему и не приведшей речи. Без труда ударив мальчишку по лицу, Мэннинг затормозил перед разверзшейся бездной Ада, где плясали черти.

– Верь мне, – их руки соприкоснулись. Один злополучный прыжок, и все закончится.

Они успели до рокового столкновения. Сколько бы лучники не прилагали усилий, но им не удалось убить и десятка противников. Сначала лошади едва перешли на слабую рысь, но потом начали постепенно ускоряться, оставляя между собой больше свободного пространства. Напоровшись на острия копий, звери с пробитой грудью продолжали давить несметное количество падальщиков. Душераздирающий визг не затронул струны души непреклонных освободителей. Прорвавшись в середину поля, войско разбрелось. Но заточенные в двух песочных стенах воители не могли ликовать. На них по-прежнему напирали латники с огромными щитами, сметавшие все на пути мирового господства. Доносившиеся сверху звуки сливались, мешали соображать. Не помышляя о сдаче позиций, Нолан орудовал мечом подобно легендарным мастерам. Никакой пощады. Никакого сожаления. Даже перед лицом неминуемого конца.

Наверху, в свою очередь, сошлись два не менее известных бойца, два протектора или ревностных хранителя двух разных времен суток. День и ночь. Свет и тьма. Король и цареубийца. Какая ирония. Облизнувшись, Лжепророк направил жеребца в сторону замешкавшегося Цербера. На полном ходу врезавшись друг в друга, они испытывали непереносимую жажду крови. Пора положить конец всем распрям. Фехтовать верхом – поистине животрепещущий опыт. Игнорируя шокирующие сцены, происходящие в паре шагов, оппоненты едва держались в седле. Многочисленные царапины и раны свидетельствовали о полной готовности сражаться до победного. Без исключений – как говорил сам проповедник перед тем, как разнести череп беззащитного юноши. С извращенным удовольствием он вспоминал эту сцену, радуясь возможности биться клинком мертвеца.