Боясь своей догадки, он рванул к следующему дому. Выбив сходу дверь, он снова наткнулся на кромешный бардак и вонь. Лестница на чердак, как он и боялся, была откинута. Несколько ступенек вверх, и он с ужасом осел на пол. В свете луны, проступающем через ветровое окно, виднелась другая пожилая пара самоубийц, повешенных на чердачных балках. Хозяева всех домов, куда Хейн пробрался, и куда не смог, висели на своих чердаках. Обессиленный увиденным и совершенно не понимая, что происходит, он вышел из очередного дома и свалился на середину дороги. Оставался еще один дом, куда он так и не решился зайти. Дом, который и без того принес ему много несчастий и зла. Его родной дом.

Небо затянулось сплошной темно-серой мантией, скрыв за собой звезды и луну. Еще через мгновение сорвались и первые капли дождя, началась мелкая морось. Хейн почувствовал, как силы начинают его покидать. Подчинив себе остатки воли, он поднялся, чтобы идти к своему дому, но тут же, теряя сознание, рухнул на мокрый асфальт. Уже затуманенным взглядом он увидел подбегающего незнакомца, после чего окончательно погрузился во мрак.

3.

Ночь уже полностью захватила городок, когда Хейн начал приходить в себя. От первой же мысли, напомнившей ему о случившемся, он вскочил и огляделся. Комната, в которой он очутился непонятным для него образом, слабо освещалась мерцающим светом свечи, установленной на жестяную консервную крышку. Но этого было достаточно, чтобы разглядеть жалкую обстановку помещения. Хейн приподнялся и сел на диване, куда и положил его незнакомец. Голова отказывалась соображать. Судя по всему, когда-то это была просторная и светлая гостиная. Сейчас же комната представляла собой скопление хлама и пустых бутылок. Обшарпанные стены уже несколько лет не видели свежей краски, а окна частично были забиты фанерой в местах, где когда-то были стекла. Широкий арочный проем из комнаты вел к лестнице на второй этаж дома. Смутно, но он начал понимать, что против своей воли очутился в родном доме. Чуть поодаль за лестницей была еще одна дверь, ведущая в кухню и столовую, из-за которой доносился шум и пробивался тусклый свет лампы.

"Незнакомец.." - одно лишь слово звучало в мыслях. Хейн медленно встал и побрел к свету, задевая ногами бутылки и прочий мусор, которым был усыпан грязный пол. Осторожно, стараясь не скрипнуть обветшалой дверью, он медленно оттолкнул ее и сделал шаг вперед. У плиты спиной к двери возился ссутулившийся худой старик и бормотал что-то невнятное. Не обращая внимания на все-таки заскрипевшую дверь, он усердно вскрывал жестяные банки с тушеной фасолью и выливал их в небольшую затертую кастрюльку.

- Сэр, вы меня сюда притащили? - хотя Хейн уже начал сомневаться, что этот дряхлеющий мужчина смог бы вообще поднять его, но с чего-то надо было начать знакомство.

Никакой реакции не последовало. Старик, не оборачиваясь на голос и продолжая что-то наговаривать себе под нос, опустошил в кастрюлю последнюю банку фасоли и поставил ее на огонь.

- Эй, старик, ты слышишь меня? Как я тут оказался? - начиная раздражаться, Хейн сделал еще один шаг в комнату.

Наконец незнакомец медленно развернулся к гостю лицом.

- Ну здравствуй, сынок. Не узнал меня?

Слова старика тяжелым молотом обрушились на сознание Хейна, словно о наковальню. Ошарашенный и не способный выдавить из себя ни одного членораздельного звука, он ощупью сполз на стул, стоящий рядом с дверью. Перед ним стоял отец, точнее его жалкое подобие. Довольно невысокий мужчина уже в преклонных летах выглядел высохшим, лицо покрывала седая щетина, а волос на голове и вовсе уже не было. Одетый в потертые штаны и растянутый свитер, он стоял перед собственным сыном, всем видом показывая никчемность своего состояния. И единственное, что совершенно не вписывалось в этот образ - выражение его лица. Оно улыбалось. Но не от радости встречи.

- Ты долго не появлялся, и вестей от тебя никаких не было. Поэтому тут все немного изменилось, как ты мог уже заметить.

- Но ты же.. я думал, ты .. - Хейн никак не мог прийти в себя.

- Умер? Это как посмотреть. Если ты сейчас злишься на меня за ту телеграмму, прости. Я не мог ничего другого придумать, чтобы вытащить тебя домой. Поэтому и задумал эту глупую затею со своей смертью. Но ведь сработало же! - Уильям еще шире и еще странней заулыбался, глядя на растерянное лицо своего сына.

- Домой?! - слова о доме пробудили в сердце Хейна давно спавшие обиды и заставили очнуться от ночного ужаса. Он привстал со стула и взглядом окинул кухню, укрытую мусором и смогом, и освещенную тусклой лампочкой, свисающей с потолка на одном лишь проводе. - И это ты называешь нашим домом? Уж извини папа, но твоими заслугами это скопище хлама и вони давно перестало быть моим домом.

- И где же твой дом, если не тут, рядом со мной?

- Мой дом там, где меня ждут, где я нужен, где моя семья.

- Я твоя семья.

- Нет! - голос Хейна перешел на срыв. - ...Ты утратил право быть моей семьей, когда разрушил мой мир.

Воцарилась секундная тишина. Казалось воздух был настолько заряжен ненавистью и гневом, что вот-вот должна сверкнуть молния. Отец и сын молча смотрели друг другу в глаза, каждый думал о своем и ждал, что же будет дальше. Первым заговорил Уильям:

- Ну хорошо, оставим эту бессмысленную затею спорить. Ох уже этот бесконечный конфликт отцов и детей. - он снова начал суетиться в приготовлении своего странного ужина, как будто только что ничего не произошло.

- Отличная идея! У меня тоже нет никакого желания выяснять с тобой отношения. Меня больше интересует что здесь вообще происходит?

- Ты о чем? - отец, не поворачиваясь с Хейну, продолжал вести беседу и одновременно помешивал в кастрюльке кипящую жижу.

- Ты серьезно? - его удивлению не было предела. - Похоже жизнь в этой дыре тебя совсем ума лишила. Ты вообще в курсе, что Анна и Дейв Куперы висят на чердаке своего дома? А то, что оба Лоуренсы тоже повесились у себя, ты знаешь? Да что там, ты понимаешь, что у тебя целая улица домашних висельников, а ты спокойно варишь эту фасоль?!

- Ах, ты об этом. - его реакция была совершенно невозмутимой, будто речь шла о воскресной службе, а не о массовом самоубийстве на своей улице. - И что ты еще заметил?

Странное спокойствие отца на фоне загадочных смертей начинало уже раздражать Хейна. Он резко подошел к Уильяму, чтобы отобрать почти готовую фасоль, но старик словно предвидел его действия и, резко развернувшись, схватил руку сына. Хейн неожиданно для себя почувствовал стальную леденящую хватку отца, чего в детстве никогда не замечал за ним. В его взгляде присутствовало холодное незнакомое равнодушие к своему сыну. Рука Хейна уже начинала ныть под неестественно сильными пальцами родного человека. Он попытался высвободиться, но ничего не вышло. Неожиданно Уильям, сохраняя все то же равнодушие, резким и сильным толчком с легкостью отшвырнул сына обратно на стул.

- Ты не ответил на мой вопрос, сынок. - на его лице снова появилась странная натянутая улыбка.

- Что это только что было? - удивленный Хейн усердно растирал появившийся синяк на запястье. - Сколько я помню, ты никогда даже дров для камина не мог наколоть. Откуда такая сила? Ты пить бросил?

- Хейн, просто ответь на мой вопрос. - выдержав спокойный тон, Уильям настойчиво отчеканил каждое слово своей просьбы.

- Что я еще заметил кроме висящих трупов на чердаках?

- Да.

- Как-то сложно было не заметить кромешный бардак и завалы мусора во всех домах, куда я смог войти. Уверен, что такая же ситуация и в остальных домах.

- Да, ты прав. Там все так же.

- И что это значит?

- А как по-твоему?

- Ты меня вытащил сюда задавать вопросы? Это ты живешь на этой улице, это у тебя дома такой же мусорник. Значит и объясни мне наконец, что тут черт возьми происходит?! - Хейн перенял инициативу и начал задавать свои вопросы. - Почему никто не заметил их смертей? Разве за неделю никто не обратил внимания, что Лоуренсы нигде не появлялись? Никто не удосужился зайти и проведать их? Отвечай мне!