– Да нет, что ты, просто перенесли некоторые кафедры в Тверь, а некоторые тамошние – к нам, вот и все. По-моему, промышленные все же в Москве останутся, говорят. А информационные в Коломну поедут, ближе к…

Автобус стал тормозить и остановился. Колыхнулось людское море, мне снова уперлись углом в поясницу.

– Что это там орут? – брезгливо спросила Вика.

– Где? – Я прислушался. Впереди уже остановка, там площадь небольшая перед входом в подземку. Кажется, излишне громкие голоса доносились оттуда.

Мимо автобуса пробежал полицейский, на ходу стаскивая с плеча автомат.

Я поперхнулся словами и, вывернув шею, увидел, что на площади многолюдно, люди, спешившие по своим делам, замирали, тревожно и нервно оглядываясь по сторонам. Миг, что-то произошло, и народ хлынул с площади редкими, но частыми ручейками. Им навстречу проталкивались немногочисленные полицейские.

Резкими щелчками прозвучали выстрелы, облачка выбитой из древней штукатурки пыли украсили фасад магазина, водопадом осыпались антикварные стекла. Метнулись кто куда последние прохожие, взвизгнули тормоза машин, послышался глухой удар.

Сверху мелькнуло нечто темное и прилизанное. Качнулся автобус, разлетелся вокруг снег, мазнул по стеклам салона снаружи и закружился в воздухе, подхваченный внезапным ветерком.

Флаер «Оса» завис над дорогой.

– Всем оставаться на местах! – грохнули громкоговорители. – Не допускайте паники! Всем оставаться на местах!

Мир за окном вздрогнул, и внезапно наступила оглушающая тишина.

Продолжалась она недолго, в автобусе завопили, да так, что начало закладывать уши. Люди вокруг рванулись, сами не зная куда, меня сильно толкнули в бок чем-то угловатым, задели по голове.

Низкий вибрирующий, продирающий до костей гул нарастал из-под земли, и в нем тонули истошные людские крики. Пассажиры автобуса превратились в толпу, в хаотично сокращающееся, смертельно опасное желе, в центре которого мухами застыли я и моя спутница.

Я втиснул Вику в угол, преодолевая её слабое сопротивление, спрятал ее лицо у себя на груди, прикрыл затылок ладонью. Сзади навалилась тяжесть, я выдохнул и не смог вздохнуть.

Рванулся, уперся из последних сил, высвобождая так нужное пространство не только себе, но и Вике, она тоже начала задыхаться… И в этот момент пол зло ударил меня по подошвам и швырнул прямо на стекло.

Я не успел даже удивиться, успел только выставить локти вперед, чтобы не раздавить Вику. Стекло выдержало, спружинило, а мои плечи взорвались болью. Закричать я не успел, тяжелое людское желе навалилось на меня, пытаясь сбить с ног, что-то мерзко хрустнуло, и в глазах стало темно.

Когда я снова обрел зрение, за окном бушевало пламя. Сплошная волна рыжего огня шла откуда-то из-под земли, дорожное покрытие радостно вспучивалось и рвалось, машины расшвыривало в стороны, снег испарялся облаками пара, а среди этого вставал яркий белый свет…

Последним моим воспоминанием стала несущаяся на меня стена, снизу-вверх раздираемая коричневыми провалами трещин. И приятный запах шампуня от волос Вики.

А потом все скрыла мягкая теплая тьма, где уже не было ничего.

Государственный Институт тяжелой травматологии, ГИТТ.

Московский край, 2123 год

Как он выжил, никто не представлял. Как он до сих пор живет – тоже не представляли. Техника творит чудеса.

Многочисленные ожоги, проникающие ранения, переломы и пробитые осколками костей внутренние органы… Наверное, только насморка не было.

Еще в дороге началось заражение крови. Пока везли по коридорам, отказали почки. Как только подключили к аппаратуре и удалили осколки ребер из легкого, началась ураганная гангрена. Стоило очистить кровь и начать диагностику позвоночника, как остановилось сердце. Идеально отлаженные механизмы человеческого тела, единожды сломанные, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее пошли вразнос, калеча еще уцелевшее…

– Ты будешь жить! – оптимистически сказал врач, когда медицинские машины привели пациента в сознание. В самом деле, все шансы были, и не таких выхаживали.

– А смысл? – криво улыбнулся парень, глядя вниз. Ниже бедер покрывало лежало ровно, ноги спасти не удалось.

– Никогда нельзя терять надежды! – уверенно сказал врач, ловя его взгляд своим. – Это все же жизнь…

На таком обычно задумывались.

– Подумай о своих родителях! Что они почувствуют?

– Радости им, инвалид!

– Какой бы ни был! Да сейчас такие протезы делают, никто не отличит!

На таком обычно все ломались. Раньше. Но почему-то не теперь. Парень не стал ничего говорить, просто снова криво улыбался. Открытые бесцветные глаза смотрели в потолок.

В этот момент начался очередной приступ. Скакнули графики на экранах, мышцы парня затряслись мелкой противной дрожью. Врач привычно коснулся сенсорной панели, медицинский аппарат пшикнул, насыщая кровь пациента загодя сформированным коктейлем из оглушающих и обезболивающих препаратов.

Сейчас машины начнут пытаться собрать позвоночник снова, но шансов на то, что у них это получится, уже крайне мало… Но попытаться все же стоит.

Врач вздохнул и поднялся со стула. Его присутствия тут больше не требовалось, а в других палатах ждали другие люди. Нельзя посвящать все свое время одному, пусть даже и очень тяжелому пациенту. Тогда без помощи останутся остальные.

Большой экран в коридоре показывал последние новости.

– До сих пор неизвестной остаётся судьба людей, после обрушения туннелей оказавшихся запертыми на станции. Напомню, что взрыв произошел на станции подземки, издавна являющейся основным узловым пунктом…

Картинка с высоты. На месте входа в метро зияет громадная воронка. Крупный план, картинка рывком приближается. Стены домов, выходящие к воронке, обрушились, обнажив нутро, изредка там мелькают вспышки, рассыпаются снопы искр, сочится едкий даже на вид дым. Бока воронки зияют рыжей землей, кое-где уже присыпанной некстати начавшимся снегопадом.

– На месте взрыва обнаружены следы воздействия сверхвысокой температуры. По предварительным данным, было задействовано взрывное устройство энергетического типа.

Спасатели выносят носилки с ранеными из подземного перехода. Рядом суетятся врачи в белых комбезах и прозрачных масках, раненых грузят в «скорые», увозят. Этим повезло, если довезли до больницы, то вытащат!

– Обнаружены тела ста сорока погибших, и их число продолжает расти.

А вот те, кому не повезло. Множество тел лежат прямо на площади, в ряд.

– Спасатели расчистили выход на поверхность…

Дальше уже не было времени даже на то, чтобы мельком на экран посмотреть. Спасатели добрались до туннелей, и в больницы повезли вызволенных из-под завалов. Каждого надо принять, разместить, задать программу для лечащих автоматов, проинструктировать персонал… Короче, не до новостей уже.

До вечера следующего дня забот хватало, а когда измученный врач делал вечерний обход, оказалось, что самый первый пациента исчез.

– Ниночка, – спросил он у медсестры, – а где тот парень, из сто седьмого?

Большие синие глазки медсестры мигом наполнились слезами.

– Олег Петрович, его выписали…

– Что? – удивился врач. – Как это выписали? Он не то что ходить, он и в сознании-то редко… Ничего не понимаю!

– Олег Петрович! – Ниночка была готова разреветься, как школьница. – Они сказали, что он все равно умрет, и забрали его к себе… А мне сказали, что умер!

– Да кто его выписал? – Врач никак не мог понять, что происходит. Заметив состояние медсестры, спохватился и провел ее к ближайшему дивану.

– Сядь-ка и расскажи все по порядку… – Мимоходом врач ткнул сенсор и вытащил из нутра автомата пластиковый стаканчик минералки.

– Да что говорить… – всхлипнула Ниночка, принимая стаканчик. – Пришли какие-то! Спросили, где тут сто седьмая, и прошли туда…

– А там?

– Не знаю. – Снова всхлипнула. – Меня оттуда сразу выгнали.

– Как это? – не понял врач. – Да ты воду пей!