Позади флота тёмно — синим заревом в полнеба проплывала Байкальская волна. Она закрывала собой тучи и съедала встречающиеся островки один за другим. Через полчаса она закрыла собой весь горизонт позади флота. Спустя два — исчезла большим тёмно-синим драконом-убийцей и властителем этого водного лабиринта…
Болото
Двенадцать часов дежурства — не шутки! От такого устал и бывалый старпом, у которого глаза не закрываются даже ночью. После выхода в Восточно-Сибирский бассейн прошла принудительная пересменка, ибо вахтенные и матросы просто падали с ног. Двое чуть за борт не свалились во время вахты! Но это были ещё цветочки.
Новую смену ждала другая напасть. Поскольку флот шёл по затопленной равнине, глубина водоёма была не больше сорока метров. В трюмы срочно пришлось нагнетать воздух. В силу этой глубины на равнине то там, то здесь появлялись маленькие цепочки островов, которые приходилось обходить по пути к Владивостоку.
Но основная пакость заключалась не в них! Повсюду, то слева, то по кильватеру приближались целые лесные массивы деревьев и лавины из идущих по течению камней, оставшихся от забытых городов…
В итоге, на шестом часу пути, как раз к обеду, «Потёмкин», «Август» и «Двадцать пятый» благополучно встали на мель. Причём так, что гремело секунд пятнадцать! «Потёмкин» и «Двадцать пятый» подняли трюмы, но «Августу» пришлось прыгать.
Весь флот разошёлся вокруг него метров на пятьсот. Сначала зашелестели гироскопы, разгоняясь до бешеных 120000 оборотов в минуту, затем резкий громоподобный хлопок их установки на ось. В ту же секунду корабль подал половинную тягу и тяжёлая чашеподобная громадина прыгнула вперёд метров на двадцать.
Корабль успокоился. На связи заверещали:
«…«Август», докладывайте! Каков статус двигателя? Есть ли пробоины?…»
«…Вот как бассейн тряхнуло! Небось волны до Владивостока добегут!..»
«…Да только этого не хватало! Там без нас цунами, как у себя дома наплывают!..»
«…«Август» в порядке, двигатель стабилен, но тяги не выдержит. Предлагаю встать в ближайшем поселении и провести ремонт распределителя…»
«…«Август», это «Евклид». Остановку подтверждаю на ближайшие 72 часа. Дальше прогноз штормовой…»
«…«Евклид» — принято. Капитан, какие распоряжения?…»
«…А горючки у нас хватит вообще?…»
«…Должно с лихвой до океана хватить. Но движок плохо охлаждается…»
«…«Потёмкин», это «Аврора». Принимаю сигнал маяка или ретранслятора на зюйд — зюйд-вест семнадцать градусов…»
«…«Аврора», уточните информацию…»
«…«Потёмкин», повторяю. На зюйд-вест слышен коротковолновой передатчик. По спектру предполагаем, что это маяк…»
«…«Аврора», дистанция до объекта?…»
«…960–980 километров…»
«…Это не возле Хабаровска?»
«…Да, он родимый. Точнее, его остатки. Последнее поселение затопило 8 лет назад…»
«…Так что решаем?…»
«…«Август», «Потёмкин» и «Берёзовский» идут в сторону Хабаровска и встают у береговой линии. Остальной состав пройдёт напрямую до Восточно-Китайской формации. Встреча у пролива через четыре дня…»
Акклиматизация
После неожиданного решения капитана у всех на флоте загорелся исследовательский зуд. К банку памяти подключались все кому не лень и пытались, кто в одиночку, а кто коллективно, расшифровать входящий сигнал. В итоге всё сводилось к одному — сигнал был периодический с единственной повторяющейся фазой, но понять, о каком устройстве или маяке идёт речь, не мог ни один исследователь.
В медицинском корпусе дела шли своим чередом. Привезли двоих пациентов, один из которых имел закрытый перелом. Сейчас он находится в послеоперационном отделении. Ему периодически вводят заживляющий раствор, который заставляет ткани вокруг ускоренно делиться. Также ему периодически ставили капельницы с поддерживающими растворами. Второй новоприбывший, Владислав, был микробиологом злополучного «Седьмого». Он мне рассказывал о происходивших на корабле событиях.
— Когда мы проплывали по основному течению, у нас три или четыре раза терялась связь с остальным флотом. Затем позади нас засветили прожекторы. Меньше десяти минут — и они пробили моторный отсек и нижнюю палубу. Мы начали тонуть. Они пошли на абордаж и взяли нас голыми руками. У нас ни парализаторов, ни огнестрельного оружия не было. В итоге, они забрали часть провизии и лекарств, батареи питания, вытащили всех на верхнюю палубу, взорвали реактор и сбежали. Если бы не ребята с «Берёзовского», нас бы так и смыло.
— А сколько судов атаковало вас?
— Шестнадцать катеров и две средние баржи. Было видно, что они хотели провернуть всё очень быстро.
— А что у них было в качестве оружия?
— Электрокарабины средней мощности. По желанию они могли бы убить нас, даже не подплывая достаточно близко.
Мой «крестник» всё также лежал на своей постели и не приходил в сознание. Сердце медленно стучало в его теле.
Врачи в течение двух дней облучали мою шею непонятным устройством, похожим на датчик аппарата УЗИ. Только здесь он конкретно работал как рентгеновский облучатель (ну, я утрирую). Также мне ставили витаминные капельницы и раз в день — внутримышечным уколом стимулятор гипофиза.
Побочным эффектом стало то, что мой аппетит вырос. Очень сильно. Грубо, теперь мой организм сжигал рацион, в полтора — два раза больший, нежели обычно. Я стал чаще бегать в столовую, где меня, к моему неудовольствию, часто ловила Марина.
Стимуляция волнами мозга проходила ближе к вечеру, и напоминала принятие сильнодействующего снотворного. С одним маленьким отличием — я очень и очень долго засыпал. Напоминало всё это длительный сон, в котором ты всё равно не спишь. Потом раз — и проваливаешься.
На второй день, перед прибытием в Хабаровск, Никанор Иванович осмотрел мою энцефалограмму. Он был доволен, как слон, нашедший лужайку с сочной и вкусной травой. В обед он начал применять подобную практику на спящем «крестнике». К вечеру он намекнул, что у парня появилась положительная динамика. О чём он говорил, я так и не смог понять.
Спасательная команда
По прибытии в раздолбанный речной порт Хабаровска, корабли встали цепочкой друг за другом. Спустив шлюпки, часть команды вышла на обследование территории. Марина умудрилась сагитировать меня на поиск «маяка» вместе с командой механиков и вычислителей.
Старпом, заручившись «честным словом» старшего медика, дал согласие. Алексей, старший радиомеханик и программист одновременно, шёл впереди со специальным прибором, напоминающем дальнего предка цифровых радиоприёмников. Блин, будь бы у меня такой прибор и машина времени, я бы переместился в 1980-й и поиграл в «охоту на лис». А пока этим профессионально находящийся рядом разведчик.
От поселения остались рожки да ножки. На берегу отлёживалось большое количество барж, асфальтовый слой был полностью размыт и расколот в мелкую щебёнку. Многоэтажные здания разваливались вразнобой: где-то на середине развалилась крыша, где-то не хватало половины малоэтажки, песком обваливающейся возле дороги. В качестве дорог можно было использовать только асфальтовые площадки. О транспорте здесь речь даже не шла.
Странное явление — связь с базой потерялась через час ходьбы вокруг территории складских бараков, со стороны которых и шёл сигнал. Проверяли местность на других частотах — бесполезно, глушащих устройств не обнаружили. Пришлось довериться судьбе и тем четырём часам, которые у нас ещё были в запасе.
Обход громадной складской площади происходил довольно вяло.
Пеленг благополучно слетал каждые 15 секунд, и приходилось искать волну заново. Тогда Алексей придумал передавать позывные на частоте передатчика, в надежде на ответ живого оператора:
— Хабаровск, говорит «Дельта». Ответьте, Хабаровск…
Спустя 48 минут на смежных волнах послышался скрип и открылась передача со второй стороны:
