«…В течение ближайшего часа собрать экипаж из восьми малых судов и платформы на случай неисправности «Гефеста». Для подстраховки пойдёт «Берёзовский» с запасом топлива и ремонтных материалов. Экипажи малых судов будут состоять из пятнадцати человек, с индивидуальной бронёй и волновыми парализаторами. Задача: пройти по кильватеру «седьмого» вдоль трёх речных отмелей. Формация: на каждое из трёх направлений, с интервалом в двести метров, идут два разведывательных судна с оснащённым экипажем. «Берёзовский» обязан стоять на приколе до нахождения экипажа. В случае неустранимого повреждения «седьмого» отдается приказ немедленно собрать оставшийся экипаж и уйти по Уральскому перешейку. Место встречи флота — речная формация Оби…»

Обнадёживающее начало, если их корабли способны развивать более пятидесяти узлов в час.

«…По моему указанию через час флот меняет кильватерную линию и выходит на северо — восточный поток через Ангарскую формацию. Время на снаряжение экипажа — два часа, на поисковую операцию — пятнадцать…»

Что же… Но как они успеют прошерстить все закоулки болот по трём речным рукавам?

«…Через час по корабельному времени «Берёзовский» переходит на передачу данных через стационарный спутник. Передача данных и личная связь будет осуществляться через него в режиме одиночного звонка. Техника связи будет координировать работу флота в общем режиме…»

Ещё веселее, особенно на случай наличия у устройств заглушения радиопередачи.

«…Пользователь с коммуникационной системой общается на сверхнизких частотах, потому заглушение радиосигнала будет весьма проблематично…» — вставил слово в мой мысленный диалог Свирт.

«…А сигнал от корабля до другого можно заглушить? И сколько им на это нужно времени при текущем техническом уровне?…»

«…Обнаружение и расшифровка частоты — пятнадцать — двадцать минут. Заглушение — ещё пять…»

«…Тогда это не вяжется с картиной потери связи с «седьмым»…»

«…Наоборот — данные системы связи перестали передаваться раньше, чем индивидуальные аппаратные сигналы…»

«…Тем не менее, это же может быть отказом силовой установки?…»

«…Только в том случае, если корабль разбился о мель. И то, предположение на уровне невероятного…»

Капитан передал приказание на установку круглосуточной вахты и переклички кораблей каждые полчаса. Спорно, но эффективно.

— Мы скоро дойдём до того, что начнём передавать данные по кораблям с помощью семафорной азбуки, — печально проворчала Марина, стоявшая в тот день на вахте.

На кораблях, тем временем, творился сумбур. Запасался минимум провизии, с «Потемкина» на «Берёзовский» перевозили аптечные комплекты первой помощи, аккумуляторные комплекты для «седьмого».

Закончили сбор через два с половиной часа, о чём долго ругался капитан «Евклида», проверявший каждые десять минут состояние морского потока на севере континента.

Момент прощания с поисковой группой был тих и неподвижен. На кораблях люди встали вдоль палубы и провожали глазами уплывающие суда. Все прожекторы на кораблях были включены, ни единого звука не раздалось, даже когда корабли ушли за горизонт.

Таким образом, на некоторое время кораблей во флоте стало всего двадцать четыре.

Через угольное ушко

Пролив, отделяющий северную речную формацию от центральной равнины, был очень узок. Здесь большие корабли флота проходили буквально «шепотком», что даже не слышно было, как двигатели перемещают массу воды.

Суда перемещались между собой на расстоянии от восьмисот метров по узкой цепочке вдоль кильватерной линии перешейка. Связь осуществлялась массово между офицерами и вахтенными. Личная связь осталась в действии.

В кают — компании ходили сумбурные лица. Желая спрятаться от надвигающегося северного уныния, я вышел на верхнюю палубу. На смотровой стояла Марина.

— Что гуляешь, полуночник?

— Грустно.

— Многие сейчас переоценивают свою жизнь и состояние флота в целом. Эта ситуация показывает, что мы не всегда способны быстро отвечать и помогать, даже с нашими технологическими «игрушками», — мрачно пошутила она.

— Скажи… среди экипажа «седьмого» был кто-либо близкий тебе?

Она медленно повернулась в сторону речной глади. Её лицо закрыла странная тень.

— Да, были. Два друга — Афанасий и Елена. Медики — микробиологи. Занимались выработкой хлорелловых штаммов и разработкой морского провианта. Георгий — мой бывший однокурсник в морской школе. Много кто там у меня остался…

Мы молча стаяли над проплывающими волнами.

— Сколько мы будем плыть по этому перешейку?

— Всю ночь и половину следующего дня до условленного острова. Затем будем ждать спасательную флотилию. Дальше пойдём через Байкальскую формацию до Дальних Островов.

— А как же города, которые попадут под Большую Воду?

— Рядом с ними пройдёт «Черниговский флот» и постарается спасти кого возможно. Затем он тоже пойдёт к Дальним Островам.

— А не тесно потом будет?

— Не тесно. Команда подала сигнал «общего внимания», и теперь на дальних островах соберутся основные флотовые линии. Пройдёт общефлотский сбор.

— Зачем так много шума?

— Если окажется, что пираты начали пользоваться Большой Водой, нужно будет принять меры для их отсечения ещё при поиске наших кораблей. Вдобавок, после большой волны уйдёт много поселений и пострадает очень много людей. Всех, кто останется в живых, перевезут на Дальние Острова.

— Ты так холодно говоришь об этом, будто о каком-то каждодневном явлении.

— Извини… Мне самой больно, ты же знаешь… И всё равно обидно, что события разовьются именно по этому сценарию. Нас учат принимать такие вещи стойко и спасать, что ещё осталось.

— А как же возможность создать новые поселения? На кораблях например?

— Это всё происходит достаточно медленно и требует больших трат времени и сил. А людей сейчас у нас мало. Технику скоро будет собирать некому.

— То есть, выхода у нас нет?

— Знаешь, я хочу верить, что в этом мире он ещё есть. Я хочу верить, что мы ещё способны что-то построить в этом океане, по которому несутся волны — убийцы. Хоть какой-нибудь город. Или даже просто купол. Или нефтяную платформу, как делали в двадцатом веке. Но пока этого не происходит.

— Ты отправляйся спать, — попросила она меня отрешённо, — скоро пройдём тонкий перешеек, и риска встать на мель будет меньше. Завтра у нас будет много работы, когда будем принимать поисковую команду…

Она молящими глазами посмотрела на меня, а затем продолжила глядеть в темноту моря…

Призрак Большой Воды

Надвигающееся утро показалось не таким уж ужасным, нежели вчерашнее. Однако оставшаяся неудовлетворённость и невозможность участия в совместных мероприятиях несколько раздражала. На оставшиеся трое суток я был назначен на вахту в госпиталь и машинное отделение.

«… Чего ты в последнее время такой кислый? — подозрительно проворчал Свирт. — Даже со мной и то словечком не перекинешься…»

«… Тяжело немного. Чувствую себя отчуждённым от всего остального мира…»

«… Тебе грустно от недостатка общения? Или кто-то стал причиной этого отчуждения?…» — допытывал помощник.

«… Скорее первое, чем второе. И тяготит эта ситуация с «Гефестом». Трудно переносить тот факт, что люди, жившие в городах, вот так просто окажутся на дне… Кстати, ты часом, не психолога ли из себя разыгрываешь?…»

«… Отчего же разыгрываю… Во мне находится целый банк памяти, в котором указанны твои физиологические реакции. Варвара Павловна уже беспокоится. А Марина уже сердится, как бешеная кошка…»

«… И что ты хочешь предложить мне?…»

«… В медицинском блоке скоро проснётся ещё один пациент. Варвара Павловна прислала тебе приглашение на 15 часа дня, дабы ты помог Никанору Ивановичу в эксперименте по принудительной нейростимуляции…»

«… В смысле?…»

«… Один из пациентов начал проявлять признаки перехода в быструю фазу сна с резкими ритмическими скачками сигнала. Эскулапы хотят перевести его в фазу пробуждения методом магнитной стимуляции.»