Сергей Другаль

Дела небесные

Жизненно необходимый

Огни поселка остались позади. Альдо почти бежал. Легкие судорожно расширялись, и сердце билось не в груди - во всем теле. Он привычно провел рукой у пояса, там, где крепилась маска, и не нашел ее. На секунду возникла мысль - вернуться. Но впереди мелькнула отраженным светом чешуя черта, он рванулся к нему - и упал...

- Как и раньше, мы формируем группы здесь, на Земле. Они проверяют себя на совместимость, работая в экстремальных условиях, более жестких, чем на Марсе. Год практики на орбитальной станции - это сильная проверка. Лишние отторгаются... И вдруг это ужасное несчастье, без смысла, без повода. Он вышел из лагеря ночью один, без маски. И погиб... Двадцать лет.

Председатель Совета наклонился к Сатону, поймал его взгляд.

- Мы посылали экспертов, доктор, и провели обследование. Психика у всех в абсолютной норме, иначе и быть не могло. Но создается впечатление, скорее смутное ощущение, что там каждый сам по себе. И в этом смысле Совет считает неблагополучными девять станций освоения, действующих на Марсе. У них нет фактов, но в этих случаях, вы знаете, достаточно и сомнения. Если причина несчастья останется нераскрытой, Совет будет вынужден заменить группы. Это крайняя мера, но мы не можем рисковать.

Сатон сгорбился, долго молчал.

- Отозвать освоителя досрочно... Кто решится на это?

- Совет поручил мне просить вашей помощи. Вы крупнейший психолог планеты, долго работали на Марсе. Сейчас условия, конечно, изменились. Романтический период закончен, идут рабочие будни освоения Марса. Мы знаем, директору Института Реставрации Природы надлежит быть на Земле. Но... там более двухсот человек...

Представитель Совета подошел к раскрытому окну, рассеянно глянул вниз и отшатнулся. С высоты полукилометра домики центра ИРП казались не более почтовых открыток, брошенных на зеленый луг. Преодолев головокружение - башня ощутимо раскачивалась, - он повторил:

- Более двухсот. Наедине с планетой, которая каждый день задает загадки.

- Я ценю доверие Совета, - тихо произнес Сатон. - Но эти люди... Новая формация. Воспитанники Нури и Ивана Иванова...

- Эти имена вызывают уважение.

- Я предлагаю кандидатуру Нури Метти. Он родился в Третьей Марсианской, знает Марс, если его можно знать, и этих новых людей. Ему не нужно изучать их психологию. Он один из них.

Свободные от дежурств освоители сидели на бетонном, забранном решеткой обводе шахты. Маленькое солнце висело под рефлектором на ажурной мачте, заливая шахту, площадку перед ней и черную зелень сосен бледным светом, придающим однотонность разноцветным комбинезонам и одинаковость лицам. Все внимательно разглядывали двух коренастых кругломорденьких чертей: Беленчук вывел их в освещенный круг.

- Прошу смотреть, ответственная встреча! - возгласил он. - Борьба без отдыха и компромиссов, без ничьей, до результата, каковым признается первое сколупывание. Правила следующие. Запрещается применять отвертки, гаечные ключи, ножовки, напильники, а также хорошо известные из литературных источников деструкторы, бластеры, лайтинги...

- И фитинги, - подсказал кое-кто.

- ... За неимением таковых и из соображений гуманности. Разрешается взаимно пинаться, бросать через бедро, давать подножку, делать подсечку...

- Щекотать.

- Вот именно. Щекотать тоже можно. Равно как умаривать смехом, пропускать через мясорубку и что еще, я не знаю.

- Толочь в ступе, - донеслось от шахты. - Четвертовать и третировать, испепелять взглядом, поносить противника и давить на психику.

- Благодарю за подсказку. Все неупомянутые приемы тоже относятся к категории разрешенных. Итак, что мы имеем? С одной стороны известный каждому Мионий Большое Горло. Масса (Беленчук ухватил огромными ладонями Миония за голову, приподнял), гм, двадцать восемь килограмм. С другой стороны Анипа Барс Пустыни (та же процедура взвешивания с Анипой), на полкило больше, а может быть, и меньше. Уцелевшего ждет приз. - Беленчук достал откуда-то коробочку, открыл. Черти склонились над ней. - Видали? Здесь на полгода хватит. Побежденного тоже не обидим. Начали!

Черти сцепились, звякнув круглыми головами, посаженными на цилиндрические туловища. Они ходили по кругу, раскачиваясь и приседая.

Нури стоял в тени и слушал монотонный шум воздушной струи, вытекающей из шахты. Возня на площадке продолжалась уже минут двадцать, - и никто из людей за это время не произнес ни слова. Черти, обнявшись, неуклюже топтали собственные тени.

- Глупо это, - тоскливо проговорил Беленчук. - У нас такой набор превосходных развлечений...

Нури вглядывался в лица и находил знакомые. Они мало изменились, его ребята, вундеркинды и акселераты. Как они радовались утром его приезду!

Каждый коснулся его плеча и своей груди против сердца: для них он всегда останется Воспитателем Нури...

Старый черт - он отличался блеклым цветом чешуи - дал подножку молодому, навалился на него и ловко сколупнул с живота противника чешуйку. Беленчук облизнул губы:

- Видели? Ну да, меня это тоже захватывает. Как и всех.

Он вошел в круг, разнял чертей и поднял над головой коробочку. Черти уставились на нее.

- Победил Анипа Барс Пустыни. А может быть, и Мионий Большое Горло, кто их, к черту, разберет. Но зато теперь можно сказать: он самый сильный среди здесь.

- Не среди здесь, - послышалась реплика. - А между тут.

- Верно. Победителю слава и приз. - Он вручил черту коробочку. Побежденному утешение. - Он достал из кармана несколько чешуек и опустил их в протянутую горсть.

У шахты зашевелились. Люди тихо выходили из круга и скрывались в темноте.

- Вот так и живем... - вздохнул Беленчук.

- Просто устают за день.

- Если бы. Это не усталость, Воспитатель. Вы заметили, люди почти не реагируют на шутку. Я не знаю, что это такое.

- Твой текст - что, экспромт?

- Что вы, я два дня готовился. Альдо, тот мог экспромтом.

Снова Альдо. Здесь любой разговор заканчивается этим именем. Нури прильнул щекой к теплой коре сосны. Да, факт остается фактом: ребят, таких оживленных днем на работе, к вечеру как подменили. Только Беленчук не потерял активности.