Annotation
Действие романа происходит на пороге двадцать первого столетия, в преддверии новой эры, когда у людей создается впечатление, что время спотыкается об этот порог, оно вдруг начинает терять свой обычный ход — течет неправильно, иногда ускоренно, иногда замедленно, порой в обратном направлении, соединяя еще только ожидаемое будущее и канувшее в Лету прошлое. Мир становится похожим на забарахлившую карусель истории, на которой нигде и никому уже не безопасно…
Томислав Османли
Предисловие
Двадцать первый: Книга фантазмов
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
Томислав Османли
Издательство благодарит Министерство культуры Республики Македония за поддержку проекта «Македонский роман XXI века».
Предисловие
Карусель истории
Томислав Османли (р. 1956) — писатель, критик, журналист, драматург и сценарист, хорошо известный на Балканах. Русский читатель знаком с ним по рассказу «Облака» и пьесе «Ночные светлячки», опубликованным в серии «Библиотека литературы Македонии» в 2009 и 2010 годах соответственно.
«Двадцать первый» — дебют Османли как романиста, сразу получивший в Македонии высокую оценку литературоведов и признание читателей. «Что же такое написал Томислав Османли, чтобы так нас удивить? — спрашивает критик Елена Лужина и отвечает, — в двух словах: нечто такое, чего в нашей литературе еще не написал никто. Создал взволнованное, страстное повествование о тягостном двадцать первом веке, македонском и всемирном, которое выстроено не в соответствии с логикой книжного текста, а по технологическим стандартам компьютерных игр». Писатель Венко Андоновский, со своей стороны, отмечает, что это роман «утонченный, мистический, интеллектуально рафинированный и блестяще структурированный», который «вдохновляет и читается на одном дыхании».
Роман увидел свет в 2009 году и был признан лучшим романом года, а в 2010 — номинирован на престижную премию «Балканика», где оказался вторым после романа-победителя Исмаила Кадаре. Переведен на сербский и хорватский языки.
Столь же успешным был и второй роман писателя «За углом» (2012), который сразу получил премию «Урбан» за развитие македонской городской культуры, а в 2013 году был выбран кандидатом от Македонии на «Балканику».
Так что же представляет собой роман «Двадцать первый»?
В сравнительно небольшом по объему произведении в ткань повествования вплетены 33 персонажа — это люди, ныне живущие и давно ушедшие в мир иной, исторические личности из разных эпох и стран. Современность и история, реальность и фантастика в «книге фантазмов» Томислава Османли друг от друга неотделимы.
Действие романа происходит на пороге нового столетия, в преддверии новой эры, когда у людей создается впечатление, что время спотыкается об этот порог, оно вдруг начинает терять свой обычный ход — течет неправильно, иногда ускоренно, иногда замедленно, порой в обратном направлении, соединяя еще только ожидаемое будущее и канувшее в Лету прошлое. Мир становится похожим на забарахлившую карусель истории, на которой нигде и никому уже не безопасно…
События в романе разворачиваются по всему миру, от Македонии до Америки… в древних затерянных церквушках Охрида и в узнаваемых всеми местах в крупных городах мира, в виртуальном пространстве отеля Sacher в современной Вене, в Нью-Йорке во время трагических событий 11 сентября 2001 года, в ресторане с сомнительной репутацией «Океан» в предвоенном Скопье; в таинственных подземных ходах под средневековой крепостью в Охриде и под Парижем, в старых монастырях дервишей… в Македонии, в Америке, на Востоке и на Западе, во сне и наяву, сегодня, в прошлом и в будущем…
Перед читателями предстают широкие просторы открытого — единого! — времени, на которых современный человек пытается найти дом — надежное место для себя и для всего человечества, в котором ему и всем было бы спокойно и уютно.
Как мне кажется, автор «книги фантазмов», будучи, как и ее герой Климент Кавай, «неистребимым оптимистом», верит, что такое место все же есть, и «ключ к запертой двери в светлое будущее», по его мнению, надо искать в родном языке и культуре, в любви и верности… Хотя делать это в двадцать первом веке совсем непросто…
Ольга Панькина
Двадцать первый: Книга фантазмов
1
Первый сумрак опускался на горы вокруг Скопье, когда запыхавшийся Гордан Коев вбежал в большой зал нового железнодорожного вокзала. Пыльное здание из металла и затемненного стекла, раскалившееся от вновь накатившей на Скопье волны июльского зноя, дышало жаром, а из-за скрипучей двери вокзального туалета доносился запах аммиака. Новый железнодорожный вокзал представлял собой возведенное еще лет двадцать назад строение из двух этажей, с перронами, расположенными еще выше, на третьем уровне. Как и железная дорога с несколькими путями, ведущими сюда, к главному входу, от домишек, видневшихся вдалеке, здание вокзала нависало, опираясь на огромные бетонные столбы, над расслабленным телом города, над автомагистралью, рассекавшей его пополам. Как это часто бывает с быстро разросшимися городами, Скопье задыхался в местах сужения дорог. Так и на этом участке магистрали, пролегавшей прямо под массивным бетонным зданием железнодорожного вокзала и соединявшей две части несуразно вытянутого города, столицы небольшой страны Македонии[1], пробки были обычным явлением.
Вокзал на фоне тех строений, которые его окружали, производил несуразное впечатление, что неудивительно, потому что он был возведен в пылу футуристического энтузиазма по плану одного японского урбаниста после страшного землетрясения, которое в конце июля 1963 года произошло в городе, унеся много человеческих жизней и уничтожив почти все капитальные строения. После восстановления лицо Скопье изменилось до неузнаваемости. Во время катастрофы среди прочих зданий была разрушена и бо́льшая часть старого вокзала, находившегося тогда на другом месте. От того здания в память о землетрясении сохранили стену мраморного фасада с большими часами, стрелки которых застыли и до сих пор показывают время, когда случилась катастрофа: 5 часов 17 минут. Позже, много лет спустя, город получил новый железнодорожный вокзал, воздвигнутый на длинной километровой платформе, поставленной на многочисленные столбы. Здание станции и подвешенная железная дорога, убегавшая вдаль бетонной сороконожкой, являли собой памятник идее — на месте старого, разрушенного землетрясением города построить красивый современный город, который сформирует передовых и счастливых людей. Сейчас шоссе под покрытым сажей и пылью вокзалом было похоже на изношенную вену, по которой с трудом текла густая кровь приходившего в упадок Скопье. Старые красные чадящие автобусы, все лето ездящие с открытыми пневматическими дверями, выцветшие легковушки с лысыми покрышками и ржавыми кузовами, машины полиции, колонны военных и большие черные джипы нового правящего класса двигались по одной стороне дороги к центру, по другой — к «спальному» густонаселенному району Аэродром, где и жил двадцатипятилетний Гордан Коев, который, как было сказало вначале, тяжело дыша, вбежал в здание железнодорожного вокзала.
