Сьюзан… Она – мать Натали?!

О Господи! Натали. Натали! Что-то всплывает в памяти. Гарри рассказывал о ней. Они встречались какое-то время, а потом Гарри ее бросил.

– Ты – Натали, – говорю я.

Она кивает, не отрывая от меня глаз.

– Да, это я, – отвечает она. По выражению ее лица понятно, что она, судя по всему, не в курсе, как много я знаю о ней, и она не знает, что сказать, – А ты… Тесса, – продолжает она, и я вижу, она собралась с мыслями.

– Я… – что мне делать? Гарри говорил, что она счастлива, что она простила его и строит новую жизнь. Я немного сочувствую ей, – Прости, – говорю я.

– Я за шампанским. Энн, идем.

Сьюзан хватает Энн за руку и тащит из главного зала. Энн оборачивается и смотрит через плечо на нас с Натали, пока Сьюзан, она и ее платье не исчезают.

– За что ты извиняешься?

В ярком свете глаза Натали сверкают. Мне трудно представить эту девушку… С моим Гарри. Она такая простая и красивая.

Я нервно смеюсь: – Я не знаю, – действительно, за что я извинилась? – За то, как он поступил с тобой.

– Ты знаешь? – в ее голосе я слышу удивление; Натали продолжает смотреть на меня изучающим взглядом.

– Да, – смущенно отвечаю я, чувствуя, что не нужно было говорить этого, – Гарри, он сейчас другой. Ему очень жаль, – говорю я.

Это, конечно же, не исправит прошлого, но ей необходимо это знать. Гарри не такой, как был раньше.

– Недавно я столкнулась с ним на улице. Он был… Не знаю… Опустошен, что ли… Я увидела его на улице, случайно… Так он изменился?

Ищу в ее голубых глазах осуждение, но его нет.

– Да, он изменился, – говорю я, стараясь не смотреть на ее живот.

Она поднимает руку, и я вижу на безымянном пальце обручальное кольцо. Я рада, что она вернулась к жизни и начала все сначала.

– Он совершил много ужасного. Я понимаю, что многого не знаю, – сглатываю я, стараясь говорить уверенно, – Но для него было очень важно знать, что ты его простила. Это было действительно важно. Спасибо, что сделал этого.

Честно говоря, не думаю, что Гарри так важно ее прощение, но то, что она его простила, явно облегчило расставание с его прошлым.

– Ты, должно быть, очень его любишь, – говорит она после долгой паузы.

– Да, очень.

Наши глаза встречаются. Я чувствую связь между нами: она та, кого Гарри очень сильно обидел. Это странно, но я это чувствую. Мне трудно представить, сколько боли и страдания он ей причинил. Ее бросил не только Гарри, но и семья отказалась от нее. Вначале я была для него, как она, игрушкой, пока он не влюбился. Вот в этом разница между мной и ею. Он любит меня, но не смог полюбить ее.

Думаю, если бы он был с ней сейчас, то не был бы со мной. Эта мысль меня убивает и я благодарю бога за то, что Гарри не относился к ней тогда так, как относится ко мне сейчас.

– Он хорошо с тобой обращается? – удивляет меня вопросом Натали.

– Да, в основном… – я не сдерживаюсь улыбки. Боже, что я несу, – Ну, он работает над этим, – уверенно заканчиваю я.

– Надеюсь, – поворачивается она с улыбкой.

– Что ты имеешь в виду?

– Я молилась, чтобы Гарри нашел себе хорошую девушку, – она улыбается и снова трогает живот, – Все заслуживают второй шанс, даже самые заядлые грешники, как ты думаешь?

Я не могу сказать, что если бы Гарри поступил со мной так же, как с ней… Что я бы так же думала о нем, как она сейчас… Я бы желала ему неминуемой смерти, а она…

– Да, я тоже так думаю, – соглашаюсь я, несмотря на то что до сих пор не могу понять, как она нашла в себе силы его простить.

– Я знаю, ты думаешь, что я странная, – смеется она, – Но я просто встретила своего Илию. И дело не в Гарри, мы ждем нашего первенца.

По спине пробегают мурашки. Гарри был как огромная стена посредине ее жизненного пути; преградой к той жизни, которой она заслуживала. Не хочу, чтобы Гарри стал для меня такой же стеной. Я хочу, чтобы он был моим спасением, моим Илией.

– Малыш толкается, скорее бы уже родился, – смеется она.

Я, кажется, чувствую рукой, что малыш пинается, и радуюсь вместе с ней. Это так заразительно.

– Как скоро? – спрашиваю я, все еще чувствуя толчки под ладонью.

– Должен был два дня назад. Он упрямый, мальчик, я и пришла на работу подвигаться, в надежде, что он решит к нам присоединиться.

Она так нежно говорит о своем малыше… Почувствую ли я когда-нибудь то же самое? Румянец на щеках и нежность в голосе? Будет ли малыш пинать меня в живот изнутри? Диагноз пока точно не известен. Не надо паниковать. Но все же эта мысль появляется в мой голове: “А захочет ли Гарри быть отцом твоих детей?”

– Все в порядке? – спрашивает меня Натали.

– Да, просто задумалась, – вру я и убираю руку с живота.

– Я рада, что встретила тебя, – говорит она.

На пороге появляются Энн и Сьюзан. В руках Сьюзан - букет цветов и фата. Смотрю на часы, половина второго. Судя по розовым щекам Энн и ее пустому бокалу, мы с Натали разговаривали долго.

– Может, ты поведешь машину? – смеется Энн.

Мне не нравится эта мысль. Позвонить Гарри было бы лучше.

– Еще раз, поздравляю, – говорю я Натали, выходя из салона.

Я несу платье Энн, пока она идет сзади.

– До встречи, Тесса, – улыбается Натали.

– Я понесу, оно слишком тяжелое, – говорит Энн, пока мы идем по тротуару, – Я могу вести машину, хотя выпила всего бокал.

– Все нормально, – говорю я, но на самом деле я жутко боюсь вести машину при здешнем левостороннем движении.

– Не беспокойся, я поведу, – уверяет она и достает ключи из кармана куртки.

POV Гарри

Я облазил весь дом, дважды обошел весь этот чертов район и даже позвонил Лиаму. Я на взводе, а Тесса по-прежнему не отвечает на звонки. Где они, черт возьми?

Смотрю на экран телефона: уже начало четвертого. Сколько можно торчать в этом проклятом салоне?

Наконец доносится звук едущего по гравию автомобиля. Я закипаю. Подхожу к окну и вижу, что это моя мама. Тесса выходит из машины первая и достает из багажника большой белый чехол. Что-то в ней изменилось.

– Я достала! – кричит она моей маме, пока я открываю входную дверь.

Я быстро спускаюсь по лестнице и беру у нее из рук это чертово платье.

Ее волосы… Что она с ними сделала?

– Я ненадолго, пойду позову Робина! – кричит мама.

– Какого черта ты сделала с волосами? – вырывается у меня.

Тесса хмурится, и по лицу я вижу, как моментально портится ее настроение.

Черт.

– Я просто спросил… Но смотрится неплохо, – говорю я и снова поднимаю глаза на ее новую прическу.

И правда неплохо. Она, вообще-то, всегда потрясающе выглядит.

– Я их покрасила… Тебе не нравится?

Она идет вслед за мной в дом. Я кидаю чехол на диван.

– Аккуратнее! Это свадебное платье твоей матери! – кричит она, поднимая край чехла с пола.

Ее волосы блестят сильнее обычного, да и брови выглядят иначе. Женщины тратят слишком много времени на попытки впечатлить мужчин своей внешностью.

– Я совсем не против твоей новой прически, просто удивился, – объясняю я свою реакцию.

Цвет волос не особенно изменился, просто стал немного темнее наверху, но в остальном все по-прежнему.

– Отлично, потому что это мои волосы и я буду делать с ними, что захочу.

Она скрещивает руки на груди и с моих губ слетает смешок.

– Что? – сердито спрашивает она.

– Ничего. Твой феминистский стиль поведения кажется мне очень забавным, вот и все, – смеюсь я.

– Я очень рада, что тебе нравится, потому что это он и есть, – отвечает она.

– Хорошо.

Хватаю ее за рукав и притягиваю к себе.

– Я серьезно, завязывай со своим странным поведением, – говорит она.

Она меня обнимает и недовольная гримаса на лице сразу же сменяется улыбкой.

– Ладно, не злись. Что моя мама с тобой сделала?

Я прикасаюсь губами к ее лбу, чувствуя облегчение, потому что она не упомянула Сьюзан или Натали.

– Ничего. Ты невежливо отреагировал на мою новую прическу.