- Остается семь секунд...
- Ты прав. Сто лет. Лучше сразу. Так надежнее...
- Тогда еще раз прости.
Эдель поднял руку и изо всех сил вдавил красный рубильник. Корабль вздрогнул. Мак ярко, словно в учебном фильме, представил себе, как ропатроны катапультирования вырвали реактор из корпуса "Тополя".
Далеко-далеко в пространстве загорелась ослепительная звезда.
В салоне в мертвом безмолвии оскалился потухший колоратор.
...Наава молчала долго, очень долго, гоняя беспокойные искорки в глазах, посвечивая самыми задумчивыми цветами своего спектра - сиреневым и фиолетовым.
- Не понимаю я истории "Тополя". Хоть всю логику меняй-не понимаю.
- Считалось, у тебя повреждена память. Кроме отчетного кристалла ты показала на выходе нули. Зачем?
- Вот вопрос, от которого тоже можно свихнуться. Он не имеет конечного решения.
- Ты боялась открыть тайну?
- Люди не очень были склонны ее узнать. Они не спрашивали. Тайна должна была умереть во мне.
- Что же изменило твое желание взбунтоваться? Одиночество замучило? Или от приятного обращения растаяла?
Размышляя вслух, я привычно запустил в волосы сцепленные пальцы рук, машинально подергал ими, словно бы пробовал прочность шевелюры. Наава просветлела, налилась ласковой голубизной.
-- Чистая случайность. Как и вся история "Тополя". У него был тот же жест...
- У кого, Наава? У Мака? У Эделя?
Она не ответила.
- Осталось самое существенное. Их последние страницы...
- Да, но я бы не хотела...
- Теперь? Когда все рассказано? Почти все?
Наава прищурилась, ослабив сигнальные огоньки.
- Хорошо. Хотя это не совсем совпадает...
- С их дракой из-за биостата? Брось, не мучайся. Впрочем, я и без тебя процитирую две-три мысли из тех, на которых оба прекратили вести дневники. А ты подкорректируешь. Согласна?
Глядя на Нааву в упор, я напряг воображение. После всего услышанного угадывать было нетрудно. Мак наверняка думал что-нибудь вроде: "Старик заслужил право вернуться любой ценой. Жаль, не хватило хитрости насильно заставить его жить. За одно то, что мы теперь можем там, на Земле, мы в вечном долгу у стариков. Героям всегда тесновато среди людей. Может, поэтому они вперед и протискиваются?" Эдель? Ну, Эдель еще проще. Приблизительно так: "Мальчик. Зеленый занозистый мальчик. Но храни, Земля, своих сыновей-какой талант! Имей я даже две жизни-обе, не задумываясь, отдал бы за такой вот полет, только со счастливым концом. Странно, даже души спасать надо умело. Потому что скучно предложенная помощь может привести к смерти. Неожиданный парадокс жертвенности-напрасная жертва. В шахматах это называется "некорректная жертва"..."
- Я не очень нафантазировал?
- Поразительно близко к их настроению и даже к тексту. Я в вас не ошиблась.
- Ты еще выбирала, кому открыться? Спасибо.
- Но зачем тогда все? Зачем?
- Трагедия благородства. Каждый слишком стремился спасти другого. И чтоб обязательно пожертвовать собой. К сожалению, оба были правы. Если б хоть один ошибался! Или хотя бы их намерения лежали в противоположных плоскостях...
- Неужели ничего нельзя было сделать? Они надеялись. До конца.
- Взрыв реактора отбросил корабль на непредсказуемую орбиту. Искать пассажирскую капсулу-молчаливую, без реактора - мы тогда не умели.
- Вот я и говорю: вы, белковые, никогда не отличались быстродействием.
- Но и ты при всем твоем быстродействии не смогла им помочь. Разве не так, кристаллическая?
- Ах, у меня разыгрался ревматизм - провода щиплет. И я ничего не понимаю.
- Неудивительно. Это можем понять только мы, люди.
Наава коротко моргнула, точно от боли сморщилась.
Потушила глаза. И опять в ней проглянуло бесконечно усталое скорбное лицо.
...Шумит серебристой листвой в парке тоненький пирамидальный тополек. Я посадил его в тот день, когда два мощных гравибуксира доставили на Землю изъеденную временем пассажирскую капсулу.
Посадил в честь прадеда, которого ни разу не видел.
