— Ты для меня как брат, Трейган. Сегодня я женюсь на любви всей моей жизни, но это не значит, что наша связь ослабнет.

— Кимбер на первом месте в твоем сердце. Я счастлив уйти со своего поста.

Дельмар покачал головой:

— У любви нет рангов. Я люблю вас с Кимбер по-разному, но в один миг отдал бы жизнь за каждого из вас.

— Ты бы отдал жизнь за любого из нашего вида.

— Хотелось бы думать, что это правда, но сейчас, когда у меня есть Кимбер, мои приоритеты меняются. Я бы сделал все, чтобы уберечь ее от боли и страданий. Ее счастье — все для меня.

Я улыбнулся, хоть и чувствовал грусть и одиночество.

— Еще одна причина вернуть тебя в грот вовремя. Кимбер уже слишком волнуется.

— Гонка? — спросил Дельмар.

— Я не позволю тебе выиграть даже в день твоей свадьбы.

Дельмар взмахнул руками, и из воды появилась большая волна, которая утянула нас на глубину. Он ухватил мое предплечье и ухмыльнулся мне под водой, замедляясь и останавливая гонку.

Он исчез, а я остался на месте и смотрел, как он уплывал. Дух воды плавала вокруг моей головы как маленький пылающий ураган. Она оставила в моих волосах крошечные пучки водорослей, притормозила и села на кончик моего носа.

Ее тонкий голосок звучал, как падающие в пустой фонтан монеты:

— Ты всегда даешь ему фору.

Я подмигнул ей:

— Сегодня я дам ее еще больше.

Я почувствовала толчок в грудь, открыла глаза и увидела, как Трейган отворачивается. В какой-то момент я была дезориентирована. Слишком быстрое переключение от жизни Зеленого Трейгана — жить и чувствовать, будто бы я реально была им — и увидеть Синего Трейгана передо мной, вызывало головокружение.

— Трейган, это… это было невероятно! Я была тобой! У меня не было собственных мыслей. Твои мысли были моими мыслями. Твои чувства были моими чувствами. Я не была напугана или смущена. Я была везде, где был и ты. Ты был спокойным, потом грустным, потом… Таким счастливым.

Он окунул голову в воду, намочив свои длинные волосы, и протер лицо руками:

— Все еще считаешь Дельмара плохим?

— Я… ну, нет. Но где мы находились? Или где были вы? Все было таким красивым. На том пляже сиреневый песок, и в небе кружились цвета, каких я никогда не видела.

— Мы были в Рате.

Я считала Эденс Хаммок или Солис раем, но тот мир одержал победу. Не удивительно, что каждый хочет вернуться домой. Из-за того, что я так резко отзывалась о Дельмаре, я ужасно себя чувствовала. Здесь он был без своей жены, или они живут вместе в этом мире?

— Ты позволил ему выиграть? — спросила я.

— Что?

— Гонка.

Он прищурился от солнца, и его плечи дернулись от тихого смеха:

— Возможно, однажды я позволю тебе увидеть, чем это закончилось.

— Почему ты меня вытолкнул? Я могла остаться там навсегда. Духи воды были великолепными. Хотя ты о них так не думал. Ты был так равнодушен, будто они были тебе привычны как мухи. Я даже не поняла, какие они, пока не вернулась сюда. Или внутрь себя — или — для меня все еще не понятно, как это возможно.

— Многие вещи нашей жизни люди считают магией или невозможным. Это кажется нормальным для меня, потому что я родился русалом. Со временем ты привыкнешь к нашему образу жизни.

После всего этого, возможно, быть русалкой не так уж и плохо. Я искала огоньки в потоке рядом со мной.

— Почему я до сих пор еще ни разу не видела духов воды?

— Они погибли первыми, когда ворота закрыли. Никто не выжил на этой стороне.

— Это ужасно, — моя грудь покрылась красными пятнами. Понял ли Трейган, что красный означает грусть, или он даже не заметил, что цвет изменился? — Некоторые живы в другом мире, верно? Они не вымерли, так?

— У нас нет способа узнать, что случилось в Рате. Пока ворота не откроют.

— Почему горгоны запечатали ворота? Коралина говорила, что кто-то нарушил обещание, но что могло быть настолько плохим, что они закрыли так много из вас в отдельном мире?

Его губы раскрылись, будто он хотел ответить, но потом наклонился прямо в воду. Его длинные синие пряди танцевали во всех направлениях. Он выпрямился и пригладил волосы назад:

— Давай вернемся к твоей истории, когда ты в первый раз встретила Ллойда.

Он стал мастером в уклонении от ответов, но я дам ему уйти от ответа в этот раз:

— Это скучно, по сравнению с твоим воспоминанием. Ты не захочешь это услышать.

— Ты права, не хочу, — он подплыл так близко, что его дыхание согрело мое лицо. — Я хочу, чтобы ты со мной этим поделилась.

Прочитать его выражение лица было сродни попытке прочитать книгу, написанную на иностранном языке. Он медленно сомкнул мокрые ресницы, так значит ли это, что ему интересно?

— Хорошо, — я нервно вздохнула, — как мне это сделать?

Он встал передо мной и поднял руки вверх, касаясь моей шеи пальцами. Опять началось покалывание.

— Попробуй вспомнить выделяющиеся детали. Место, запах, свои чувства — что угодно, пробуждающее воспоминания.

Я закрыла глаза, стараясь игнорировать приятный жар, посылаемый прикосновениями Трейгана. Я сконцентрировалась на воспоминание, когда мы с мамой приехали в Эденс Хаммок.

— Ярраааа, — Трейган игриво протянул мое имя, — я не смогу работать, если ты закроешь глаза.

Я почувствовала себя идиоткой.

— Верно. Извини.

Когда я открыла глаза, он опять смотрел на меня так, как чуть ранее, когда я закончила читать книгу вслух. Все, о чем я могла думать, был момент на кухне Коралины, когда у меня появилось непреодолимое желание его поцеловать.

Мои мышцы ныли от столь долгого сидения и чтения, но, когда я посмотрела на Трейгана, боль исчезла. Я желала его в каком-то смысле, чего до этого не было. Я снова хотела ощутить прикосновение его пальцев на моей коже, хотела узнать какого это, целовать его. Есть ли у него девушка или жена, или потерянная любовь на той стороне? Если нет, то мог ли он так посмотреть на меня, посчитав меня привлекательной, или хотеть поцеловать меня?

Несколько дней назад я презирала его потому, что обратил меня. Я думала, что ненавижу его, но сейчас…

Нет! Ругала я себя мысленно, вернувшись к настоящему. Мне нужно перестать мечтать, особенно о Трейгане.

Я сконцентрировалась на детском воспоминании, чтобы поделиться с ним. Я посмотрела в его голубые глаза, воссоздавая ощущение песка между пальцев, запах детской пудры, который был на моей маме, и облупившийся вишневый лак для ногтей на ее ногтях…

Потом я перенеслась в другое время и место.

Прогуливаясь по песочной дороге между домом дяди Ллойда и нашим, моя мама возвышалась надо мной, ее сандалии висели на двух пальцах. На каждый шаг ее красные туфли качались вперед-назад, почти ударяя меня в грудь. Я так пристально на нее смотрела, что не заметила, как мы оказались перед желтым домом, пока человек с низким голосом не поздоровался с нами.

— Мы переехали, — сказала мама угрюмо. Я посмотрела сквозь ограду на разноцветные цветы в саду этого человека.

— Клео, если тебе что-то нужно, вообще, что угодно, — сказал мужчина, — я здесь, для тебя и Яры.

От звука моего имени я перевела взгляд от куста с фиолетовыми цветами на него. Его загорелые ноги были огромными, а пальцы ног были покрыты белым пушком. На одной его руке висел зеленый садовый шланг. Другая рука в желтой садовой перчатке помахала мне. Я помахала в ответ и прошла в решетчатую арку по тротуару, который был одним цветом с волосами мужчины. Вдоль тропинки ползало несколько червей, так что я остановилась и указала на них.

— Много червей, — сказала я своим высоким детским голоском.

— Маленькая, — сказал он, — когда становится мокро, они хотят перейти тротуар.

— Почему? — это был вопрос большинства четырехлетних детей, когда взрослый пытается ответить им.