— Дядя Ллойд, мне нужно уехать кое-куда на несколько дней.

Морщины вокруг его глаз стали глубже, количество их увеличилось, как только он вынул вилку изо рта. Немного глазури пристало к его нижней губе.

— Именинный отпуск?

— Что-то в этом роде.

— Ну что ж, веселись, но будь осторожна.

Что это было? Никаких больше вопросов?

— Не хотите знать деталей?

— Я знаю, что ты более ответственна, чем большинство взрослых. Я доверяю тебе.

— Ого. Спасибо, — все эти волнения были напрасными. Отведенные мне двадцать минут почти истекли. — Я ненавижу, есть и тут же куда-то бежать, но мне пора идти.

— Я понимаю, — он отодвинул свой стул, ножки скрипнули по кафельному полу. Дядя, кажется, совсем не волновался. — Обе лодки хорошо пережили ураган. Можешь взять любую.

Лодки. Хорошо. Он бы точно начал спрашивать, куда я поехала, если бы я не взяла лодку. Входило ли это в забавный план Трейгана?

— Наверно, я возьму свою. Газовое топливо лучше, — добавила я нервно.

Он поцеловал меня в макушку и поставил наши тарелки в раковину.

— Ты уже выросла из Эденc Хаммок. За его пределами большой, потрясающий мир, детка. Вперед, изучай его.

Я не хотела изучать. Я хотела остаться здесь и заботиться o нем, но он, казалось, хотел, чтобы я уехала. Давно ли у него это чувство? Что если со мной что-нибудь случится? Что если я никогда не вернусь из мира русалок? Будет ли он скучать по мне? Мысль о том, что я никогда не увижу дядю Ллойда или Эденс Хаммок снова обожгла меня изнутри, пока я боролась со слезами.

— Вы ведь будете беречь себя, пока меня не будет? — он кивнул. — Пообещайте.

— Обещаю, — его обещания стоили дороже золота.

Мое горло сжалось, а украшение на шее будто душило. Я потянулась к нему, чтобы поправить, но камень был такой теплый, что я сжала его в руке, вдавливая тепло в свою ладонь.

Неожиданно на меня нахлынуло другое чувство. Комфорт и безопасность, а затем вспышка забытого детского воспоминания: голубые глаза Трейгана смотрели на меня, пока я откашливалась от воды из моих горящих легких. Это воспоминание было таким ясным.

Как я могла забыть?

Он сжимал меня в своих руках, пока я смотрела в темное звездное небо. Он выглядел молодым, бесстрашным, заботливым. Его теплые пальцы смахивали слезы, бегущие по моим щекам. Потом он плыл так быстро, провозя меня по холодной воде. Он продолжал обещать, что все будет хорошо, что мне ничего не грозит. Он был такой… другой.

Я вскочила, быстро обняла дядю Ллойда.

— Мне нужно идти! Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — крикнул он, как только входная дверь захлопнулась за мной.

Я побежала прямо к своему дому. Я не могла так быстро вернуться к Трейгану.

Днем Хаммок повидал свою долю смерти и безысходности. В нем больше тайн, чем в гробе Горгоны. Жуткая энергия в доме Яры, хоть и годы спустя, заставляла идти кругом, люблю голову, поэтому я отошел к крыльцу, чтобы подышать свежим воздухом.

Мы практически столкнулись друг с другом.

— Яра, что случилось?

Пытаясь отдышаться, она смогла выпалить:

— Это был ты, — она наклонилась вперед, обхватив руками колени. — Почему ты не сказал мне?

— О чем ты говоришь?

— Той ночью…, - тяжелее дыша и качая головой. — Ты… спас мне жизнь.

Я ничего не ответил. Морской народ не может лгать, но у нас всегда есть право хранить молчание. Она не могла иметь ввиду ту ночь. Она не могла помнить. Я позаботился об этом.

Когда ее дыхание восстановилось, она выпрямилась.

— Почему?

— Что почему?

— Миллион почему! Почему ты ничего не говорил? Почему ты позволяешь мне называть тебя всеми теми именами и быть такой значимой для тебя? И почему я до сих пор не помнила, что ты спас меня? — она подошла ближе, и я затаил дыхание. — Той ночью, когда умерла моя мама, ты спас меня, иначе я бы утонула. Это ведь был ты?

Я не мог утверждать, что не знаю, о чем она говорит. Не прошло ни одного дня, чтобы я не думал о той ночи. Как она могла это вспомнить? Я заморозил те памятные минуты сразу после того, как все случилось.

— Ответь мне, — просила она.

Она казалась такой же беззащитной девочкой, какую я спас десять лет назад, за одним исключением, сейчас она выглядела даже слабее, чем тогда. Что случилось с той непослушной всезнайкой, которая убежала из дома? Она вернулась, словно ангел, вымаливая ответы, которые я никогда бы не подумал дать.

— Трейган? — наши глаза встретились. Я не мог от нее отвернуться, как бы сильно того не хотел. Ни у кого никогда не было такой эмоциональной внутренней борьбы, как у меня. Я еще никогда не был более благодарен тому, что был не в море. Если бы она могла слышать те мысли, которые проносились у меня в голове, о нашем прошлом, о ее истории, это бы усложнило и без того уже трудную ситуацию.

Мой голос опустился до хрипа:

— Нам нужно возвращаться.

Она схватила мои запястья.

— Пожалуйста, скажи мне правду. Это был ты, правда?

В ее глазах заблестели слезы. Мысль о том, что она плачет, заставила с болью сжаться мою грудь. Боже мой, это сердечный приступ?

Ее руки сжались.

— Пожалуйста, скажи мне, что я не сумасшедшая. Той ночью, когда умерла моя мама, я помню, как ее положили, а лодку, прыжки в воду, и как я поплыла за чем-то вечным, а потом все стало серым. Я никак не могла вспомнить, что случилось потом. Но несколько минут назад ко мне все вернулось. Я вспомнила. Ты был моим спасителем. Правда?

Мое сердце билось так сильно, что даже пол под нами должен был трястись.

— Ты сказала это вслух. Это значит правда.

Она отпрянула от меня, но не ушла.

— Почему ты ничего не говорил?

Мои запястья гудели в тех местах, где были ее пальцы. Я потер их, пытаясь отогнать боль и вернуть чувствительность.

— Это не казалось чем-то важным.

— Не казалось важным? Я почти что умерла! Ты спас меня и отвез обратно на берег, — ее глаза лезли из орбит, словно эта сцена из ее памяти играла прямо перед ней. — Ты принес меня сюда, привел домой, закутал меня в одеяла. Вошел дядя Ллойд и… подожди, ты знаешь моего дядю?

Моя голова снова раскалывалась. Я отвернулся и развязал повязку, отчаянно желая курить.

Яра стояла так близко, что я мог чувствовать тепло ее тела за спиной.

— Я помню, как вы двое разговаривали, — произнесла она полушепотом. — Ты сказал ему, что мне не следует хранить память о тебе.

Я не мог повернуться. Я не мог смотреть ей в лицо. Я знал, каким назойливым себя чувствуешь по отношению к тому, кто украл хоть частичку тебя. Заморозка была сопоставима с разрушением души. На тот момент это казалось единственным правильным решением, но если бы она помнила, что я сделал, она бы смотрела бы на меня, как на самого ужасного вора.

Пальцы Яры потянули за нижнюю часть моей рубашки.

— Ты держал мое лицо в своих руках, твои глаза стали серебристого цвета и…

Каким-то образом я нашел в себе мужество, чтобы повернуться. Она побледнела. Ее ноги дрожали, поэтому я держал ее.

— Яра, ты слабеешь. Нам нужно вернуться под воду.

— Ты был внутри моей головы. Мои вены будто наполнялись льдом, а потом ты… о, Боже мой.

Она едва произнесла последние слова перед тем, как упала в обморок прямо у меня на руках.

— Прости меня, — прошептал я сквозь ее волосы, неся ее ослабевшее тело вниз по ступенькам в воду — в ее новый дом.

Фиалки учили меня, что нужно делать, но они, ни разу не говорили мне, как поступить, если она потеряет сознание и не проснется, когда мы уже в воде. Я ждал слишком долго. Я должен был лучше знать. Почему я не настоял на том, чтобы вернуться раньше?

Неважно, как быстро я плыл в замок Парагон, все казалось вечностью. Глаза Яры были закрыты. Пульс слабый. Что если она никогда не проснется? Я бы никогда себе этого не простил. Я поклялся, что позабочусь о ней. Все, ради чего мы так усердно работали, пойдет прахом из-за моего легкомыслия.