Он покачал головой.

— Когда Драконианец поднялся после падения, я понял, что нам с ним не справиться. И лишь когда Блейк поднял один из твоих топоров и швырнул его в Драконианца, мы осознали, что ты взяла с собой. Меч способен взрывать своих жертв. Топоры королевы Катрины обращают их в пыль. Их забрали, милая, мне так жаль.

Конечно же, у меня забрали мои топоры.

— Блейк на самом деле спас мне жизнь?

Он кивнул.

— Я обязана ему своей жизнью.

— Ты ничем ему не обязана, Елена. Он снова вернулся к своему эгоистичному поведению сукина сына.

Я улыбнулась и закрыла глаза. На какое-то время повисла тишина.

— Спасибо, что боролась за жизнь, — прошептал Люциан мне на ухо.

— Почему вы не рассказали Мастеру Лонгвею, что произошло?

— Это не наша история, чтобы мы могли её рассказывать.

— Но твой отец…

Он приложил палец к моим губам.

— Тшшш, он это переживет.

Молодой человек криво улыбнулся, как это делал Блейк, но эта улыбка быстро исчезла. Что-то было не так.

— Что случилось?

— Ничего неожиданного.

Его улыбка снова вернулась.

— Расскажи мне.

— Тебе и так досталось, Елена. Не хочу грузить тебя ещё больше глупыми рассказами.

Я расстроилась, так как сразу же сложила два плюс два.

— Это твой отец, да?

Он опустил глаза к полу.

— Он заставляет тебя порвать со мной? — у меня сорвался голос.

Люциан вскинул голову.

— Нет, Елена, мне все равно, чего хочет мой отец. Ты мой выбор.

— Люциан, твой отец — король Тита.

— Да хоть Папа Римский, мне все равно. Мы же не в шестнадцатом веке живём. Я сам могу выбирать, кого мне любить.

— Ты и вправду думаешь, что это будет так легко. Если твой отец отречётся от тебя, у тебя ничего не останется.

— Мне плевать! — произнес он, как избалованный ребенок.

— Ты понятия не имеешь, что это такое, когда у тебя ничего нет. Так что не говори мне, что легко с этим справишься. Когда через десять лет обнаружишь, что не любишь меня, ты во всем меня и обвинишь, — завопила я и схватилась за живот в том месте, куда меня ранил Драконианец. Раны ещё не зажили до конца, и я должна была ещё какое-то время поберечь их.

Люциан был рядом и помог мне лечь обратно на подушку.

— Не думай об этом. Этого никогда не произойдет. Как ты вообще могла такое подумать? — он сел на кровать и нежно посмотрел на меня. — Я никогда не чувствовал того, что чувствую к тебе. Не беспокойся о моем отце. Он никогда не отречётся от меня. Он передумает, когда узнает тебя получше.

Я не была так в этом уверена. Я знала, что король видел во мне лишь источник проблем, девушку, которая не думает перед тем, как что-то сделать. Он может думать, что я та, из-за которой его сына могут убить, потому что Люциан везде будет со мной.

Ему я этого не сказала.

— Ты и вправду любишь меня, — прошептала я.

— Всем сердцем.

***

Выздоровление было сложным, но все же я поправилась. Бекки, Сэмми и Люциан приходили ко мне, как только у них появлялась свободная секунда. Бекки была крепким орешком, а вот Сэмми… Она так сильно рыдала, когда увидела, что я в порядке, что Констанс пришлось дать ей успокоительное. Глядя на их поведение, можно было сказать, что Бекки — дракон, а Сэмми — человек. И все же, они были лучшими подругами, о каких только может мечтать девушка.

Я провела ещё четыре дня в лазарете, и все, о чем я могла думать, это мое предсказание. Я была рада, что выполнила его. Это был выбор, который я должна была принять. Он был настолько опасным, что нашел себе место в Книге Теней.

Я осознала, что под правдой подразумевалось несколько вещей. Во-первых: отпрыск дракона может стать Драконианцем. Во-вторых: любой меч или какое угодно орудие может превратиться в орудие короля Лиона, для этого необходима кровь истинных королей, которых больше нет. И в-последних: теория короля Альберта насчёт Хроматических драконов подтвердилась. Я не могла дождаться, когда же я увижу, как чернила, которыми написано мое предсказание, станут красными. Только тогда я смогу вздохнуть спокойно и без помех продолжить жить своей жизнью.

***

Жизнь в Драконии вернулась в своё русло. Весть о том, что я стала шестым человеком, вышедшим из Священной Пещеры, распространилась мгновенно. Это было клёво какое-то время, но в тот момент, когда Вайден захотела видеть меня вновь, я возненавидела все, что с этим связано.

Уроки тоже продолжались, как обычно, но не для меня. Большинство из них для меня были словно на греческом. Дополнительные занятия так же продолжились, и латынь снова стала моим самым страшным ночным кошмаром.

Они не шутили, говоря, что Блейк стал таким же высокомерным, как и прежде. Он страшно придирался, стоило мне неправильно произнести слово. Единственное, что мне в нем нравилось, это то, что он совсем не вспоминал нашу операцию. Я думаю, что, как и я, он, похоже, решил оставить это в прошлом. Но я думала, что перед тем, как похоронить это окончательно, я должна сделать ещё кое-что.

— Спасибо, — сказала я на одном из наших занятий. Он проигнорировал мою реплику и продолжил объяснять правила грамматики.

— Спасибо, Блейк, — сказала я снова. Он лишь взглянул на меня без улыбки во взгляде, посмотрел какое-то время и затем продолжил.

Я вздохнула, расстроившись. Я подождала ещё десять минут и снова поблагодарила его.

— Прекрати, Елена. Меня не за что благодарить, понятно? Я бы сделал так же для любого из нас, — произнес он зло.

— А как же «ты заслужишь мое уважение, если выберешься оттуда»?

Он вышел из себя.

— Честно говоря, я не думал, что ты выберешься оттуда. Так что, я соврал, подай на меня в суд.

— Я думала, драконы не нарушают своих клятв, — рявкнула я в ответ.

— Эти правила на меня не распространяются, — сказал он.

Я так разозлилась, что пнула его по щиколотке, встала и ушла.

— Елена! — он согнулся, растирая ногу и ругаясь. Мне было все равно, больно ли ему, он остался козлом, и это было наше последнее занятие в любом случае. Я так решила.

На следующей неделе Ченг старался учить меня истории, хотя все время отвлекался и умолял рассказать, что было в пещере. Он даже согласен был угадать сам, что казалось заманчивым, но я не нарушила своего обещания.

Тренировки с Люцианом стали совсем другой историей.

Он больше не был надсмотрщиком, управляемым демоном, и я нарекла занятия с ним «Нежничаньем».

В чём была уверена, так это в том, что никогда не покину его, поэтому надеялась, что он в действительности имел в виду каждое слово, когда говорил, что любит меня.

Таблоиды пестрели фотографиями Блейка, Арианны, Люциана и Брайана. С заголовками типа: «Да здравствуют Хроматические драконы» и «Топоры, превращающие зло в пыль». И они не собирались прекращать это.

Репетиторство со мной закончилось, когда Мастер Лонгвей позвал нас восьмерых к себе в кабинет. Он сказал нам, что мы слишком переволновались, чтобы готовиться к экзаменам, и комиссия решила позволить нам пропустить их.

Это была идея Табиты, и я не могла поверить, что смерть Брайана стала тем чудом, которое позволило мне закончить первый курс. Это несправедливо.

***

Вот и наступил последний день учебы. Я должна была провести первую половину лета с Бекки, а вторую — с Сэмми. Да, я не сгорала от нетерпения в ожидании второй половины лета.

Не то, чтобы меня напугало, что отец Сэмми был Ночным Злодеем, но я испытала некоторое облегчение, узнав, что ее мать являлась Ласточкокрылым драконом, как и Констанс. Предыдущую ночь мы с Люцианом провели наверху в башне, откуда началась наша операция.

— Если мой отец образумится, ты придёшь в гости в мой дворец?

— Конечно, приду, — я обернулась, чтобы взглянуть на него. — Не знаю, как я выдержу без тебя все каникулы.

Он рассмеялся.

— Бекки и Сэмми тоже живут в Тите, Елена. Ты будешь видеть меня каждый день, обещаю, — сказал он.