Люциан зарычал рядом со мной. Я не видела его, и, когда попыталась повернуть к нему голову, мне показалось, что она сейчас взорвется.

Бекки и Джордж оба стояли в неестественных позах. Наверное, на них подействовало то же обездвиживающее заклинание, что и на меня.

Блейк рванул в сторону Драконианца. Когда его руки дотянулись до шеи Драконианца, его отбросило взрывом на десять шагов.

Я не знала, все ли с ним в порядке. Это было настолько нереально. Я не могла поверить, что это происходило на самом деле.

Сэмми больше не смогла сдерживаться и трансформировалась от чистейшего ужаса. Стебли и корни поднялись из-под земли, образуя руки и схватывая ее. Они тянули ее так сильно, что я подумала, она может разорваться пополам. Она извивалась и пыталась выкрутиться из них, но чем сильнее старалась, тем толще становились корни. Я слышала тихий голос Драконианца, пока он наговаривал слова своих заклинаний, приведших к скорой победе.

В конце концов, Сэмми сдалась и рухнула на землю. Я огляделась и заметила, что Табита исчезла. Она, наконец-то, сбежала, как трус, которым и являлась на самом деле. Блейк снова рванул мимо меня. Он тихо что-то наговаривал, но следовал плану и не трансформировался.

Драконианец выкрикнул заклинание, протянув одну руку в сторону Блейка. Блейк жёстко приземлился всего в нескольких дюймах от меня и Люциана. Наши глаза встретились на секунду, и он отвёл взгляд, признавая поражение. По спине пробежал холодок, а в животе все перевернулось.

Во имя любви к чернике, мы все погибнем.

Драконианец рассмеялся и с угрозой присел рядом с Блейком.

— Ты и вправду думаешь, что сможешь остановить меня, мальчик?

Блейк зарычал.

Я надеялась, что Драконианец не причинит ему вреда. Мне было сложно понять, насколько сильна магия, и, честно говоря, это пугало до жути.

— Когда-нибудь я убью тебя, — произнес Блейк сквозь стиснутые зубы. — Даже если это будет последним, что я сделаю.

Драконианец рассмеялся. Потом он перестал смеяться и посмотрел на руку Блейка, приподняв его рукав большим и указательным пальцами.

— Ой-ой-ой, как интересно, — сказал Драконианец пустым голосом, но смех был настоящим. Это вызвало у меня мурашки на коже. — Рубикон пытается спасти положение. Это тебе не идёт, Блейк Лиф.

Блейк снова зарычал, и мне оставалось лишь гадать, как сильно он ощущал своё поражение. Больше он ничего не мог сделать.

— В тебе столько злости, — прошептал ему Драконианец. — Я просто счастлив от того, что знаю, в глубине души тебе это тоже нравится.

Хотя он и говорил тихо, я могла расслышать последнюю часть:

— Ты не убьешь меня, мальчик. Хочешь знать, почему? Потому что, когда ты обернешься, ты станешь моим, — он снова рассмеялся, будто это была его любимая игра. — Просто подумай, на что мы будем способны. Никто не сможет встать у нас на пути.

— Я лучше убью себя, чтобы этого не случилось, — рычал Блейк, словно пойманный лев. Глубоко внутри я знала, что Блейк сопротивлялся этому, пока Рубикон ликовал.

— Можем поспорить, — дразнил его Драконианец, вставая с корточек. — Хотя ты и ненавидишь меня сейчас за то, что я собираюсь убить всех твоих друзей одного за другим, — говорил Горан устами Драконианца. — Нам не нужны будут смелые и слишком шумные подростки, когда я освобожусь из той чертовой дыры, которую ты так сильно любишь. С кого мне начать?

Блейк заматерился.

— Блейк! — закричал Люциан сквозь сжатые зубы.

— Эни, Мэни, Мини, Мо, — считал он нас.

Сердце загрохотало, когда он остановился напротив меня.

Люциан заорал, как сумасшедший.

— Оставь ее в покое, ты, урод! — казалось, что Люциан уже не заботился о том, что говорил. Драконианец пошел прямо ко мне, не обращая внимания на Люциана. Он не сводил с меня глаз. Я с трудом сглотнула, представляя, что чувствует газель, перед тем как ее убьет хищник. Единственная разница заключалась в том, что я не могла убежать.

Сердце забилось быстрее, когда он скользнул ближе. Люциан ругался сильнее, чем Блейк, но Драконианец не обращал на него никакого внимания. Он остановился передо мной и втянул ноздрями воздух. Он напомнил мне радужного дракона.

— Не дракон, — сказал он и стянул мой капюшон. Его лицо застыло. Он просто уставился на меня. Он не просто смотрел на меня, наши глаза были прикованы друг к другу. Я видела черневшее зло взгляда Горана, просвечивавшееся через мягкий серый цвет его человеческих глаз. Я не знала, сколько мы простояли глядя друг на друга. Было что-то ужасающее в том, что он столько издевался над Блейком, а для меня у него ничего не было.

Возможно, я этого не стоила. Люциан рычал, как дикий зверь.

Лицо Драконианца ожило, и темнота изменила его глаза, сделав из серого черными. Я бы никогда не подумала, что такое возможно. Но, когда я почувствовала лезвие, врезающееся в мой живот, то поняла, что не проживу достаточно долго, чтобы извиниться перед всеми, за то, что привела их в это месиво.

Он нанес удары ножом мне в живот не единожды, каждый раз в разных местах, и яростно проворачивая во мне лезвие. Он держал меня крепко, в то время как его смех говорил о том, что Горан наслаждался каждым ударом.

— Нет! — крикнул Люциан, срывая голос, который не походил на его собственный. Все тело горело, как от огня. Нанеся последний удар, он задержал лезвие и прошептал что-то мне на ухо. Это было неразборчиво, и я услышала только обрывки слов, таких как «женщина» и «соболезнования».

Я сосредоточила все своё внимание на горе, вершина которой была пылающим вулканом. Я чувствовала, что зрение слабеет, но не могла отвести глаз от той горы. В небе парила моя последняя надежда. Не для меня, а для моих друзей. Я увидела Солнечный Взрыв, нырнувший к нам со скоростью света.

Он подлетел так близко, что я увидела вертикальные зрачки в его насыщенно-красных радужках. Он подхватил меня и Драконианца вверх своими когтями, и через мгновение я была в свободном полете.

Люциан поймал меня, но боль была такой сильной, что вызвала оцепенение.

— Борись, Елена, — вопил он, а по его щекам текли слезы. Звук был такой, словно он говорил в жестяную банку. Бекки стянула свою куртку и передала ее Люциану. Его губы шевелились, но в этот раз уже беззвучно.

Я почувствовала глухой удар, от которого задрожала земля, и увидела бегущих Бекки и Люциана. Бекки исчезла. Люциан поднял меня и понес в безопасное место. Я уплыла в сплошную темноту, чувствуя запах одеколона Люциана.

***

Когда я открыла глаза, увидела тот же знакомый вентилятор, крутящийся над моей головой.

Я все ещё жива?

Я чувствовала, что схожу с ума, и хотела встать, но мое слабое тело не позволило мне этого.

Рядом с кроватью сидела Констанс.

Это было на самом деле? Я жива? Как это возможно? Где мои друзья? Что случилось?

Мои глаза, похоже, выдавали мое состояние на грани срыва.

— Расслабься, Елена, — уговаривала меня Констанс, пока возилась с капельницей. Я почувствовала, что засыпаю, и все снова исчезло.

***

Когда я вновь открыла глаза, увидела спящего рядом с моей кроватью Мастера Лонгвея.

Я жива.

Я поняла, что была ночь по тусклому свету ламп и тишине вокруг. В горле пересохло, и мое беспокойство, должно быть, разбудило его.

— Успокойся, Елена.

— Воды, — тихо проскрипела я. Он налил мне стакан воды, и я сделала пару глотков.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня проткнули ножом.

Он разозлился и выглядел крайне взбешенным. У него были на это все причины. Готова поспорить, что если бы я не лежала трупом в тот момент, он бы превратился в дракона и тут же поджарил мою задницу.

— У тебя это от схватки с Хранителем Священной Пещеры? — спросил он, показывая на мое запястье.

Я нахмурилась. Почему он спрашивал об этом? Неужели не знает?

В голове прозвучал сигнал тревоги, которая сотрясла все мое тело. Все, о чем я могла думать, это что, возможно, случилось с моими друзьями.