- Дак Пашка-то сволочь!

- Кстати, она обмолвилась, что следующим на отстрел будет её супруг. Видно, достал он её. Или все ещё представляет опасность.

- Тада я сам ему башку сверну, - обрадовался большой спец улаживать деликатные проблемы.

- Может, и твои услуги понадобятся, - согласилась его начальница и идейная вдохновительница на всевозможные подвиги во славу защиты женщин. Но для этого мы проведем ещё одно расследование. Вначале выясним, кто он таков и чем опасен для Лиды, а потом решим, что с ним делать.

Зазвонил телефон.

- Алла, это Люся Бармина, - услышала верная боевая подруга и обрадовалась:

- Привет, крошка Люлю! Ты уже в курсе, что мы закончили с этим делом?

- Пока нет, я звоню из дома.

- Если желаешь услышать все из первых рук, подтягивайся в офис "Самаритянина". Я сейчас перекушу и тоже туда двину.

- Ал, я вот почему звоню. Только что достала из почтового ящика конверт, на нем мой адрес, а внутри ещё один запечатанный конверт, на котором написано: "Люся, передай это письмо Алле".

На миг верная боевая подруга замерла. "Что там может быть?" - как обожгла быстрая мысль, - но Алла быстро справилась с волнением.

- Люлю, давай я пришлю за ним своего Санчо Пансу, - предложила она.

- Могу и сама привезти, - вызвалась сокурсница.

Алле не хотелось читать письмо Сергея в её присутствии, и она переиграла:

- Мы сейчас сами к тебе заедем.

Повесив трубку, верная боевая подруга перевела взгляд на Толика.

- Чё? - напрягся тот. Из краткого разговора начальницы он ничего не понял.

- Серега прислал мне письмо на Люсин адрес. Видно, не хотел слать по моему домашнему - вдруг случайно попадет к Олегу...

- А чё ты расстроилась-то? - ещё больше встревожился верный оруженосец.

- Дурные предчувствия, - отговорилась Алла, вставая и направляясь в прихожую.

"Доигралась, - сказала она себе, выходя из квартиры. - Взяла паузу, максималистка безголовая, черт бы меня побрал! А Серега ждал-ждал и решил, что пора рубить концы".

Люся тоже выглядела встревоженной. Но тактичная сокурсница не стала затевать душеспасительных разговоров, молча протянула Алле конверт и увела Толика на кухню под предлогом, что нужно порубить голяшки на холодец.

Алла прошла в комнату, села в кресло, надорвала конверт, извлекла письмо и прочла:

"Моя любимая Аленка!

Долго колебался - стоит ли писать. Получается несколько мелодраматично. Но может случиться так, что лично всего этого сказать тебе не смогу.

Ты во всем права - я тебя недостоин.

Шестнадцать лет назад я вел себя как слабак и эгоист: решил, что не потяну на роль спутника королевы, ты как личность сильнее, а поэту нужна подруга, которая будет жить его жизнью. Рита такой спутницей не стала, и этим безрадостным браком я наказан за свое слабоволие. Свой крест я нес сознательно, хоть и солгал тебе, что жертвенности в моей семейной жизни не было. Сейчас я понимаю, насколько смешны мои попытки оправдать свой дурацкий брак. Единственное достоинство Риты - она мне не мешала. Меня не интересовала её жизнь, а я был нужен ей лишь для самоутверждения и в качестве источника материальных благ. Понимаю, что тебе эти подробности неинтересны, пишу больше для себя.

Любой другой на моем месте добивался бы тебя. Я - отошел в сторону и делал журналистскую карьеру в надежде, что ты меня заметишь. То есть, опять предоставил инициативу тебе.

В наши две встречи после окончания института я опять не посмел сделать шаг первым и снова чего-то ждал.

В трудную минуту я наконец-то решился прийти к тебе. Поверь, у меня не было намерений воспользоваться твоей помощью - я не боялся обвинения в убийстве, мне этот аспект безразличен. Но я счел ситуацию уважительным предлогом для встречи. Мне хотелось увидеть тебя, говорить с тобой, пусть даже о посторонних вещах.

Я и не мечтал, что у нас с тобой снова все начнется.

Эти несколько дней, что мы провели вместе, были самыми счастливыми в моей жизни. Никогда, даже во времена нашего первого романа, я не был так счастлив.

Теперь понимаю, что с твоей точки зрения мое поведение недостойно получилось, будто я тебя использовал, чтобы не стать обвиняемым в убийстве.

Но ещё раз повторю - такого намерения у меня не было.

Можешь мне не верить, но сейчас я говорю истинную правду: если бы можно было все переиграть, я предпочел бы быть осужденным за убийство, которого не совершал, чем удостоиться твоего осуждения.

Я попросил Филиппа развлечь и даже, быть может, соблазнить Риту, чтобы наконец-то освободиться от нее, - не потому, что боялся сам сказать ей о разводе, я уже твердо решил развестись. Когда я окончательно ушел от нее, Рита пришла ко мне в редакцию и пригрозила, что если я с ней разведусь, то она отыграется на тебе: якобы из разговоров наших общих знакомых ей многое известно о твоей противоправной деятельности, и она намеревалась предать эти сведения гласности, опубликовав статью в своей газете и в "Выстреле", в котором работает Владимир Кохадзе. Я не мог допустить, чтобы Рита так бесчестно поступила. Теряя меня, она бы пошла ва-банк, использовав любые недозволенные средства. Тебя Рита ненавидела. Меня, по-моему, тоже.

Сознаю, что ты можешь расценить сказанное как попытку оправдать свой непорядочный поступок, но все именно так и есть.

Рита уже не опасна. Остался Владимир. Я знаю, где он скрывается, и встречался с ним. Он подонок. Ненавидит и меня, и тебя. Пытался шантажировать материалами, которые якобы есть в его распоряжении, о том, что ты виновна в нескольких убийствах. Разумеется, я ему не поверил, но не могу допустить, чтобы он чем-то навредил тебе.

Полагаюсь на удачу.

Прощай, Аленка. Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых.

Я люблю тебя.

Сергей.

22.06.2001г.

"Ошибаешься, мой дорогой, - мысленно ответила ему Алла, вытирая слезы. - И вовсе ты не слабак, а неисправимый романтик. Надо же - затеял дуэль с этим подонком Ладо! Надо было пристрелить его, как бешеную собаку, вот и все! Зачем ты полез меня защищать?! Мне на его грязные измышления начхать с высокой колокольни своего презрения. Эх ты, гусар, не умеющий стрелять и наивно верящий, что подонок станет соблюдать условия благородной дуэли...

Лишь единственная твоя ошибка меня радует: хоть я и читаю твое письмо, но ты жив. И насчет того, что ты меня недостоин, - тоже ошибаешься. Это я сморозила глупость, решив подождать, как ты себя проявишь. Вот и дождалась... Именно я невольно подтолкнула тебя к этой бессмысленной дуэли. Характер выдерживала, встала в позу и раздула пустяковую ситуацию до размеров глобальной проблемы.

И только узнав, что ты при смерти, я поняла: не отрекаются, любя".

В офисе "Самаритянина" все уже были в сборе.

Увидев заплаканную Аллу, подруги побоялись спросить о причине и ждали, когда она заговорит сама.

- Что - Сережа?.. - наконец нарушила молчание Тамара, не решившись договорить.

- Нет, он жив, - ответила верная боевая подруга, догадавшись, о чем подумала "самаритянка". - А ревела я из-за собственной дурости. Но это наше, личное. Давайте, девицы, лучше займемся делом.

Она рассказала подругам все новости, а потом подвела итог:

- Лиду мы тоже принимаем в нашу команду и берем над ней шефство. С завтрашнего дня начинаем новое расследование в отношении её мужа. Похоже, тот ещё мерзавец. Если уж Толик говорит, что Павел сволочь, значит, на нем пробы негде ставить, дабы заклеймить как негодяя.

Наконец Олег разрешил Алле навестить Сергея, строго-настрого предупредив, что в её распоряжении лишь пять минут, - пациент ещё очень слаб, много разговаривать ему нельзя, да он и не в силах поддерживать длительную беседу.

Выглядел Сергей ужасно: очень исхудал, щеки ввалились, кожа стала изжелта-бледной, губы запеклись и были покрыты трещинками, волосы поседели на висках, на руках живого места нет - все исколото, синяк на синяке.