Лиза сказала Годеонову:

-- Будем ждать Мишу, сам вернется. И не один, даст Бог, с Любой. Может, врут соседи: не к Кешке уехала Люба, а с Мишкой. Это вероятнее всего. Так что, Родя, будем ждать их двоих.

-- Поженим их, - подхватил Годеонов. - Детки у наших ребят пойдут. И будем мы с тобой, моя царица, растить внуков. В нашем доме будут звучать детские голоса. Я люблю детей. Только не дал Бог их мне. А Мишка тебе сыном был, и мне значит тоже. А внуки общие будут.

Так прошло больше полгода. Годеонову очень не хватало Михаила, его твердой руки, его чутья в бизнесе, такого, как у Геры. Годеонов как мог, так и сохранял "Империю" покойного тестя, не зная, что достанется ему и достанется ли, но себя не обижал. Сейчас это было проще: не было в живых Геры. Покойный Эдуард приказал огласить завещание только спустя год после его смерти и при условии, что там будут присутствовать все названные в завещании наследники.

Годеонов, лежа в больнице, день за днем разрабатывал план своего отделения от "империи" покойного тестя. Деньги были, но недостаточно. Ему нужен был большой кредит. И когда мужчину, наконец, выписали из больницы, сняли все гипсы и повязки, он попросил о встрече управляющего банком Никиту Колечкина, мужа Вероники. Встреча состоялась через неделю. Лиза не отпускала мужа одного никуда. Боялась. Он еще не мог долго ходить. Болели ноги. И в этот раз жена отправилась с ним. Вместе с ними была Изабелла, финансовый бог "империи".

Банк находился рядом с центральной детской больницей. Иза первой увидела Любу, которая осторожно шла от больницы с грудным ребенком на руках к дорогой машине, что стояла около банка. Красивая русоволосая женщина вышла из банка, села за руль и поехала навстречу Любе, притормозила возле неё. Та села в машину, и они уехали.

-- Чья это машина сейчас отъехала от банка? - спросила Иза.

-- Какая? - откликнулся Годеонов.

-- Там в ней Люба, - невпопад ответила Иза.

-- Какая Люба?

-- К ней ушел Миша от Кристы.

-- Не путаешь? - спросил Годеонов.

-- Я знаю Любку! - даже обиделась Изабелла Юрьевна.

Лиза расстроенно ахала, как же она не заметила. Но машины уже и след простыл. И номера Изабелла не запомнила.

-- Значит, здесь, в городе Люба, - проговорил Родион Прокопьевич.

-- И Мишка должен быть здесь тогда, - откликнулась Лиза.

Во время переговоров Годеонов был рассеян, сбивался, путался, Иза постоянно поправляла его. Родион Прокопьевич вздохнул и попросил Колечкина перенести встречу на завтра.

-- У вас что-то случилось? - спросил Никита.

-- У меня давно все случилось, - буркнул сердито Годеонов. - Ищу племянника жены. Да ты должен знать его, встречался с ним по делам. Михаил Дубинец. Вот сегодня вроде бы мелькнула возле вашего банка женщина, к которой он ушел от моей дочери. А ни номера машины, ничего не запомнили. А может, это и не Люба была. Я не видел. И Лиза тоже. Изабелла видела. Может, Иза, ты спутала?

-- Ну да, ничего не спутала, - раздался недовольный бас Изабеллы. - Что я Любку не узнаю, что ли. Мы с ней почти подруги. Я была у неё дома, когда она с Мишкой жила. Мы так славно коньячок выпили. Про жизнь поговорили.

-- Газеты писали, что Михаил погиб, - осторожно сказал Никита. - Вы же про своего зятя говорите?

-- Про него, - ответил Годеонов, - Миша жив. Его не было в машине. Это был Гера, пасынок Эдуарда. Он погиб.

-- А зачем вам нужен Михаил? - поинтересовался Никита.

-- А тебе такой работник не нужен? - вздохнул Родион Прокопьевич.

-- Я бы взял, - засмеялся управляющий.

-- Вот-вот, и мне его не хватает. Да и жену мне жалко, Лизу. Вся извелась, переживает. Мишка - единственный её родственник, племянник.

-- Лиза - это ваша вторая жена? - откровенно удивился Колечкин, который слышал, что Годеонов уже в больнице вторично женился.

-- Да, моя жена - Лиза, тетя Мишки. Она его вырастила.

-- Так там, в рекреации, сидит такая приятная интересная женщина, что с вами приехала, это ваша жена и она же тетя Мишки? - уточнил Никита.

-- Ну да, - кивнул Годеонов.

-- Я всегда думал, что она гораздо старше. Тетя, тетя Михаила. А тут почти что девушка. Так вот куда Лизавета Сергеевна делась после пожара, - удовлетворенно потер руки Никита. - Что же вы оставили её в рекреации? Зовите сюда. У меня для неё приятное известие. Её ищет Люба.

Иза хоть и не поняла ничего толком, но вихрем метнулась за Лизой. Никита помялся и еще раз уточнил:

-- А Михаил точно жив? Не погиб во время катастрофы? Можно Любу обнадежить? Ждет она его. Верит, что живой

-- Да не было его в той машине, - ответил Годеонов. - Точно тебе говорю. Сам уцелел чудом. А откуда ты про Любу знаешь?

-- Она с моей женой, Вероникой, подруги еще с института. И жила до недавнего времени она у нас.

Так Лиза и Родион Прокопьевич нашли Любу и внучку Нюсю. А Михаила нигде не было. Он упорно не подавал о себе вестей.

Любимая внучка.

После неприятных встреч с Махновым и Лодзинским Люба больше не сопротивлялась уговорам Вероники и жила в большом доме подруги. Она полюбила эту семью, их многочисленных друзей. Те, в свою очередь, заботились о беременной женщине, не оставляли её одну ни на минуту, чтобы не грустила, не плакала. Это вредно для ребеночка, утверждали все в голос. Люба сдружилась с молодой женой генерала Рычагова Майкой, у которой была целая куча детей.

-- Все папкины детки, - смеясь, поясняла Вероника. - Правда, правда. Нарожал себе генерал на старости лет, а Майечка всех растит.

-- Богдан совсем не старый, ты неправа, - обижалась Майя. - Зачем ты так о нем говоришь, Вера?

-- Не буду, не буду, - махала руками Вероника. - Молодой мой папочка. Как женился на тебе, так сразу и помолодел. Только больше детей не рожайте. Хватит вам троих.

-- Это как получится, - отвечала Майя. - Я аборты делать не буду.

Из деревни к Колечкиным часто приезжала нерусская подруга Веры - Нана, привозила молоко, творог и прочую деревенскую продукцию, её муж был фермер, у них было огромное хозяйство. Но Нана всегда выглядела хорошо, бодро. Она и Вера часто вспоминали какую-то Лейсе, это имя часто звучало в их разговорах. Вероника при этом становилась грустной-грустной. Люба спросила про Лейсе у неё.

-- Не могу я пока про Лейсе говорить, - грустно ответила Вера. - Больно вот здесь. (Она показала на сердце). Я очень любила эту необычную девочку. Скажу только, наша Лейсе была удивительная. Кто-то считал её больной, сумасшедшей. Это не так. Она была просто не совсем земная. Она спасла меня, заставила не только жить, но и быть счастливой. Если бы не Лейсе, я бы стала алкоголичкой, живя с первым мужем, Олегом Переметьевым. Моя Лейсе знала будущее. Она видела сердцем. Глаза у неё были незрячие, слепые от рождения. Знаешь, эта девочка всегда мне говорила, что я буду очень счастливой. Я не верила ей. А она была права.

-- А где сейчас Лейсе? - осторожно спросила Люба. - Почему больно тебе вспоминать о ней?

-- Там наша Лейсе, - Вера показала в сторону кладбища. - Умерла наша девочка.

-- Ушла Лейсе от нас, - на глазах Наны блеснули слезы.

-- Ой, - грустно произнесла женщина, - простите, я не знала.

-- Была бы жива наша провидица Лейсе, - добавила Нана, глядя на невеселую Любу, - она бы сразу сказала, где твой Мишка. Но поверь мне, как единственной сестре Лейсе. Ты дождешься его. Придет твое счастье. Я не провидица, я земная. Но про тебя чистую правду говорю.

-- Спасибо, - ответила тронутая Люба.

Но больше всего Любу удивляла дружба подруги с Андрианой, первой женой Олега Переметьева, которую тот бросил ради Вероники. Андриана, высокая, худощавая женщина, со строгим восточным лицом, прямолинейная, грубоватая, она не успокаивала Любу. Наоборот, заявляла ей: нечего, мол, ждать у моря погоды, давай тебе другого мужичка найдем, ты баба интересная. И тут же предлагала кандидата: соседа, он недавно развелся с женой, а детей очень любит. И на беременной женится. Но Люба улыбалась, гладила свой выпуклый живот и говорила: