Стандартное объяснение – это модель заинтересованных сторон: различные участники, помимо акционеров, включая представителей рабочих, а иногда и областное правительство, разделяют корпоративную систему принятия решений, что может снизить рыночную стоимость акций, но не обязательно социальную ценность компаний.
Разумеется, логичнее было бы думать о менее оптимистичной интерпретации низких коэффициентов Q, которые могут лучше соответствовать российскому делу, например, к плохо определенным правам собственности и низкой защите пакетов акций в компаниях (а также просто потому, что правовая система просто работает очень плохо). Еще одна причина, по которой менее одного Тобина Q в России может быть связана с низкой рыночной оценкой капитала, унаследованного от советской эпохи.
История о чрезмерной и неконкурентоспособной советской промышленности достаточно известна. Но унаследованный капитал по-прежнему составляет значительную часть российского капитала, и многие отрасли промышленности искусственно поддерживаются в рамках государственной социальной политики. В какой-то степени это объяснение дополняет вышеупомянутое, поскольку правительство может уменьшить контроль над акционерами в наиболее прибыльных секторах, таких как природные ресурсы, в рамках более широкой системы распределения арендной платы (Gaddy and Ickes 2002, Gustafson 2012).
Вероятнее всего то, что этот низкий уровень рыночной оценки отражает важность оффшорных активов и юридического аутсорсинга в управлении и управлении российскими корпорациями и государством. То есть еще одна причина, по которой рыночная стоимость акций, торгуемых на российском фондовом рынке, относительно низка, может заключаться в том, что российские корпорации внедряются в сложную коррупционную и преступную связь контрактов и оффшорных юридических лиц, через которую управляется российская правовая система, а торгуемая на московском фондовом рынке часть акций – это только видимая часть.
Некоторые из основанных на конкретных случаях доказательств, данных юристами-юристами, такими как Нугайре (2014, 2015, 2017), согласуются с этой интерпретацией. Для анализа этих проблем необходимы дополнительные исследования.
3.4. Сравнение с западными и другими бывшими коммунистическими странами.
Теперь мы сравниваем наши выводы об эволюции совокупного богатства в России с эволюцией, наблюдаемой в других странах. Рассмотрим сначала эволюцию соотношения частных богатств и национального дохода. В настоящее время хорошо известно, что с 1970-х по 1980-е годы общий прирост частного богатства по сравнению с национальным доходом во всех развитых странах вырос (Piketty and Zucman 2014; Piketty 2014). Эту эволюцию можно объяснить сочетанием факторов, в том числе сочетанием замедления роста и относительно высоких показателей сбережений (приводящих к высоким коэффициентам богатства и дохода, отчасти по отношению к старению), а также общего роста относительной цены на жилье и финансовые активы по сравнению с индексом потребительских цен, отражающие сложный набор институциональных и, возможно, технологических изменений (включая финансовое дерегулирование, окончание управления арендной платой, рост агломерационных эффектов и относительно медленный технический прогресс в строительстве и транспортировке по сравнению с другими секторами).
Случай России, – вместе с Китаем и другими бывшими коммунистическими странами, – можно рассматривать как крайний случай этой общей эволюции, что отражает еще один критический объяснительный фактор, а именно приватизацию общественных активов. В России, как и в Китае, частное богатство было очень ограничено еще в 1980 году: чуть более 100% национального дохода в обеих странах по нашим оценкам. К 2015 году частное богатство достигло 500% национального дохода в Китае, то есть примерно на том же уровне, что и в США, и быстро приближается к уровням, наблюдаемым в таких странах, как Франция или Великобритания (550-600%). В России частное богатство также значительно увеличилось к национальному доходу, но соотношение «всего» порядка 350-400% в 2015 году, то есть на значительно более низком уровне, чем в Китае и в западных странах. Следует подчеркнуть, что разрыв будет еще более значительным, если мы не включим наши оценки состояния оффшорного богатства в личное богатство России. Более того, рост российского частного богатства был почти исключительно за счет общественного богатства в том смысле, что национальные богатство, – сумма частного и общественного богатства, – почти не увеличивалось относительно национального дохода (с 400% в 1990 году до 450% к 2015 году).
Напротив, национальное богатство Китая достигло 700% национального дохода к 2015 году. Широко расходящиеся закономерности накопления национального богатства, наблюдаемые в России и Китае, могут быть обусловлены рядом факторов. Во-первых, темпы сбережений в Китае заметно выше, – как правило, 30-35% против 15-20% в России (за вычетом амортизации). Если страна экономит больше, она должна накапливать больше богатства. Далее, китайские сбережения использовались большей частью для финансирования внутренних инвестиций и, следовательно, внутреннего накопления капитала в Китае. Напротив, очень большую долю – как правило, около половины, – национальная экономка России фактически использовала для финансирования иностранных инвестиций (через очень большие профициты торговли и излишки текущего счета), а не внутренних инвестиций. Это не обязательно плохо само по себе, за исключением того, что, как мы видели ранее, эти большие потоки иностранных сбережений не привели к большому накоплению богатства из-за общего неправильного управления излишками (плохие портфельные инвестиции, утечка капитала и утечки на море).
Опять же, разрыв между Россией и Китаем был бы еще больше, если бы мы не включили оффшорное богатство в российское национальное богатство (как мы делаем в этой статье, очевидно, спорно, учитывая, что оффшорное богатство в значительной степени вне досягаемости Национального правительства России, во всяком случае официально). Напротив, если бы мы включили полную стоимость накопленных торговых излишков в национальное богатство России, то соотношение национального дохода и доходов в России будет на том же уровне, что и к 2015 году в Китае (около 700% национального дохода). Это иллюстрирует макроэкономическое значение этой проблемы. Наконец, еще одна причина, по которой коэффициенты дохода в области национального дохода Китая выше, чем в России, объясняется тем, что относительные цены на активы увеличились. В частности, коэффициенты Q Тобина намного ближе к одному в Китае (см. Piketty, Yang и Zucman 2017 для подробных разложений по объему цен накопления богатства Китая). Интерпретация этого вывода может отражать различные факторы (в том числе большую организованность держателей акций в России и/или менее хорошо защищенные права собственности и/или более законный аутсорсинг, см. обсуждение в предыдущем подразделе).
