Дейдара двигался то плавно, то чуть резче, оголяя плечи, приподнимая волосы, вскидывая руки и медленно скользя ими по тонкой сеточке рукавов. Поворот, изящный прогиб в спине, более требовательная музыка в припеве и туника, рывком оголив стройное тело, отбрасывается в сторону. Тсукури плавно наклоняется, скользя ладонями по ногам, призывно оттопыривая попку, завлекая в одночасье столь развратным и таким безневинным движением. Итачи не в силах отвести взгляд от тонких полосок черного шелка, столь эротично выглядывающих над джинсами, искусно оттеняющих светлую кожу и наталкивающих на безумные фантазии.
Очередной поворот и Дейдара шаловливо скользит по своим бедрам, подбирается умелыми пальчиками к пряжке, одним щелчком открывает её, одним движением вытягивает ремень и бросает его на кровать. Итачи знает для чего, но ещё рано, позже, эта тонкая кожаная полоска потребуется ему позже, обязательно потребуется, чтобы подчинять и обладать. Пуговица на джинсах поддается непростительно медленно, ловкие пальчики играют со змейкой, расстегивая её по звену в такт покачивания бедрами. Итачи вожделенным взглядом скользит по полуобнаженному телу: изящно проступающие ключицы, стыдливо сжавшиеся горошинки сосков, подрагивающий животик с сережкой полумесяцем в пупке и заманчивая кромка шелкового белья. Учиха закусил губу, шумно сглатывая. В брюках было невероятно тесно, член недовольно ныл и сдавлено подрагивал, истекая смазкой и пропитывая ею белье. Но Итачи сдерживал себя, ведь это только начало, главная сладость ещё впереди.
Гибкой поступью Дейдара подошел к кровати и присел на самый краешек подальше от брюнета. Едва заметное приподнятие бедер, легкое движение рук и джинсы, нехотя, оголяют стройные ножки, скачиваясь внизу сопротивляющимися волнами. Тсукури приподнимает ноги, чуть согнув их в коленях, плавно скользит по коже ладошками, поддевает легкую ткань, тягуче медленно освобождает сперва одну ногу, потом вторую и отбрасывает джинсы в сторону скомканной кучкой вместе с носками. Дейдара перекатывается на постели резким движением и принимает коленно-локтевую позицию, выпячивая попку и стыдливо прикрывая лицо шелком волос. Итачи комкает в кулаках раскаленные жаром его тела простыни, удерживая себя на месте. Две черные шелковые полоски плавно огибают бедра блондина, а третья уходит в ложбинку межу ягодиц, прикрывая то самое сокровенное местечко, которое Итачи готов целовать, вылизывать и проникать, при этом урча от удовольствия.
По-кошачьи гибко Дейдара подползает к подпорке, цепляется за неё руками, прогибаясь в пояснице и оглаживая пальчиками тонкую резьбу. Шелк простыней помогает блондину и он скользит по нему, подтягивая себя, обвивая подпорку руками и прогибаясь в спине так, что волосы касаются пяток. Завораживающее зрелище – так считает Итачи, желая продолжения, но музыка стихает, блондин оборачивается, стыдливо сводя ножки, одной рукой удерживая себя за подпорку, а указательный пальчик второй скромно обхватывая губками, смущенно отводя взгляд.
Тихим перестуком начинается вторая песня – Forever – Итачи плавно опускается на постель и легким движением пальцев подманивает к себе блондина. Тсукури, не отводя взгляда, осторожно подбирается к брюнету, не задевая, заползает на него и плавно опускается на его бедра. Итачи издает стон, слабый, но чувственный, хрупким усилием воли сдерживая себя, чтобы не сжать соблазнительное тело в жарких объятиях, ведь нельзя, правила игры не позволяют, приходится терпеть.
Первые слова песни и первая расстегнутая пуговица рубашки – медленно, не задевая кожу, лишь скользя по ткани. Пуговица за пуговицей, как пытка. Прохладный воздух касается обнаженных участков кожи, обжигая, как хлесткий удар. Полы раздвигаются небрежно, отбрасываются в стороны и жаркие пальчики, одним подушечками, проводят от шеи к поясу брюк, вызывая дрожь и сладостные мурашки. Итачи прикрыл глаза, наслаждаясь щекочущими волнами волос, так приятно касающихся его чувствительной кожи. Юркий, влажный язычок скромно притрагивается к низу живота, скользит вверх, огибая впадинку пупка, вырисовывая жаркую дорожку по торсу, на миг исчезает и вновь обжигает кожу жаркой, мокрой ленточкой. Горячие губы прихватывают один сосок, второй, кончик язычка дразнит горошинку, острые зубки прикусывают, балуя. Итачи не выдерживает, обхватывает голову блондина руками, притягивает парня к себе, неотрывно смотрит в поддернутые томной пеленой глаза любимого и целует. Музыка срывается в своем ритме, перетекая в припев, а Итачи целует, глубоко, жарко, чуть покусывая припухшие губки, играя с язычком-мучителем и лаская пальцами кожу шеи.
Музыка вновь замедляет свой бег, и Тсукури, хитро облизнувшись, отстраняется. И вновь эти плавные, скользящие поцелуи, которые выталкивают из брюнета хриплые стоны, влекут за собой выгибающееся тело, принося сладостную боль невостребованного желания. Пальчики продолжают скользить по бокам, следуя за поцелуями, опускаясь все ниже, и ловко расстегивают брюки, даря облегчающий вздох. Брюки снимаются рывком, нетерпеливо, жадно, так, что можно затеряться в этой поспешности, но остается ещё белье… а с ним Дейдара не спешит. Блондин играет язычком, проводя тонкую дорожку возле самого края резинки, в мягкой ладони сжимает налитой член, но лишь на секунду, потом отпускает и аккуратным ноготком указательного пальчика водит по стволу туда-сюда, наслаждаясь своей властью. Итачи от бессилия кусает губы, вскидывает бедра, позорно выпрашивая большего, но руки блондина умело придерживают его, а член ноет, дрожит, угрожает излиться от таких дерзких прикосновений, возмущенно пульсируя.
Наигравшись, Дейдара стягивает с брюнета белье, сжимает налитой член у основания и дует на побагровевшую головку. Итачи шипит, зарываясь пальцами в свои волосы, чуть прогибаясь и изнывая от желания. Резкий скачок музыки, и Дейдара одним движением заглатывает член брюнета полностью, вбирая плоть почти до основания и начиная жадно сосать. Это всего лишь какие-то 20 секунд припева, но для Итачи они проносятся, как единый миг, обрываясь вместе со словами, содрогая все его тело, а умелый ротик блондина растягивает это удовольствие, причмокивая и испивая его до дна.
Время потеряло свой бег. Итачи просто слышит какие-то драматические нотки в песне, приходит в себя и опрокидывает блондина на спину. Черный шелк белья отлетает куда-то в сторону, стройные ножки забрасываются на плечи и, как бы в отместку, на очередном припеве Итачи жадно припадает к великолепному в своем размере, длине и изгибе члену любимого. Дейдара менее сдержан: он вскрикивает, толкается, сжимает пальцами свои соски и на последних аккордах припева, громко крича, изливается глубоко во рту брюнета, на пару секунд ускользая в покоривший его мир наслаждения.
Но песня ещё продолжается и Итачи не теряет времени даром. Блондин, ещё находясь в сладостной полудреме, покорно поднимается, разворачивается и позволяет делать с собой все, зная, что следующая волна удовольствия будет ещё ярче. Итачи притягивает ремешок и бережно опутывает им запястья блондина, один из концов обвивая вокруг подпорки и продевая шарик защелки в одну из тех самых особых дырочек. Брюнет поднимается с кровати, обходит её и пристально всматривается в раскрасневшееся лицо Тсукури, глаза которого полуприкрыты, а сам он тянется за поцелуем. И Учиха целует – медленно и неторопливо – на последних аккордах песни снимая с волос блондина заколку.
Новая песня – Pаin – усыпляет бдительность своими первыми, завораживающими аккордами, расслабляя. Итачи возвращается на кровать, становится позади блондина и начинает медленно оглаживать стройные бедра. Дейдара поддается искушению и прогибается в спине, обвивая пальчиками подпорку. Блондин плавится в нежных ласках, томно прикрывает глаза и отдается во власть любимого, покоряясь. Расслабившись в невинных поглаживаниях, Тсукури не смог уловить тот момент, когда музыка стала более жесткой, требовательной, назидательной, побуждая к более напористым действиям. Итачи резко отбросил волосы блондина в сторону и поцелуем-укусом припал к вздрогнувшему плечу. Дейдара вскрикивает, но боль сладостная, пульсирующая, схожая со спящим вулканом, который вот-вот должен проснуться и захлестнуть своим жаром, сметая все преграды сознания. Итачи скользит по выгибающемуся телу жестко, рвано, целуя и прикусывая нежную кожу, составляя из ярких отметок дивный рисунок собственности и зализывая его, будто припечатывая. Руки не щадят упругие ягодицы, сжимают их, пощипывают, звонко наказывают, когда они сжимаются, и ласково гладят покрасневшую кожу, будто извиняясь.
