Дейдара вскинул голову как-то резко, будто в один миг на что-то решился и теперь боялся растерять эту самую решительность, и выразительно посмотрел на своего альфу. Итачи видел, чувствовал, чуял желание омеги, но смотрел только ему в глаза, обвивая его мягким ментальным коконом, дабы любимый знал и чувствовал, насколько он ему дорог, хотя это и было нелегко. Гон набирал обороты, превращая вожделение в болезненную пытку, и брюнет едва заметно, но вполне ощутимо впился ногтями в свои ладони, дабы хоть таким способом отвлечься от жара, который разливался по всему телу, и ноющих, тянущих и требующих ощущений в паху.

Дейдара осторожно поднял руку, все так же неотрывно смотря в глаза своему альфе, и осторожно, едва касаясь, провел ладошкой по животу брюнета, тут же забираясь пальчиками под край футболки и опасливо оглаживая разгоряченную кожу

- Дей, что ты делаешь? – нет, Итачи понимал, что делает любимый, вот только что-то было не так, точнее, брюнету казалось, что он что-то делает не так. Может, все-таки стоит уйти? Или наоборот, проявить инициативу? Или позволить омеге испытывать себя на прочность и стойкость? Что, похоже, и делал Намикадзе.

- Ты хочешь, чтобы я разделся? – сипло, задыхаясь от скользящих прикосновений к коже, спросил Итачи, чуть запрокинув голову, но, тем не менее, продолжая следить за каждым движением любимого. Блондин в ответ лишь покачал головой и, чуть подавшись вперед, бегло лизнул кожу под пупком, но сразу же отстранился и посмотрел на своего альфу, будто желая увидеть реакцию того на такое прикосновение

- Ты хочешь раздеть меня сам? – пожалуй, прошло несколько минут прежде, чем Итачи смог так же хрипло задать этот вопрос, потому что кожу в том месте, куда прикоснулся влажный язычок омеги, нестерпимо жгло, будто на нем поставили тавро, и, казалось, теперь вся энергетика альфы циркулирует именно через это место, все набирая и набирая обороты.

Блондин кивнул, сразу же поддевая края футболки, и как-то неуверенно, но настойчиво потянул её вверх. Итачи пришлось зажмуриться, потому что, чтобы снять с него верхнюю одежду, Дейдара приподнялся, его рубашка подскочила, оголяя интимные места, и альфа понимал, что, увидев желание омеги, он точно не сможет сдержаться, а нужно было, так знал Итачи. Брюнет раскрыл глаза только тогда, когда футболка отлетела куда-то в сторону, а его груди невесомо коснулись тонкие пальчики, поглаживая и изучая. Открыл и тут же закрыл, растворяясь в ласкающих ощущениях. Дейдара скользил по его груди и животу ладонями, плавно исследуя каждый изгиб, познавая каждый бугорок мышц, лаская кожу и чуть царапая её ноготками, от чего по телу брюнета волнами пробегали мурашки, обвивая позвоночник сладкими судорогами и будоража сущность. Пожалуй, это впервые молодой альфа испытывал столь изысканное наслаждение от одних только прикосновений, и в любой бы другой ситуации его сущность уже бы рвала и метала, причем в прямом смысле этого слова, а он бы сам уже с жадностью брал омегу, но не сейчас. Да, сущность бунтовала, требовала, приказывала, гон доставлял просто-таки адский дискомфорт и отдавался тупой болью во всем теле, но это была сладкая боль, боль предвкушения, и сущность альфы это знала, и сущность альфы это чувствовала, распаляясь ещё больше, раскрываясь ещё сильнее, но при этом сдерживаясь, ожидая поощрения со стороны омеги.

Итачи пришел в себя только тогда, когда почувствовал, что давление ремня значительно ослабло. Брюнет опустил голову и захлебнулся восторгом и предвкушением, увидев, как омега, так же робко, но и так же уверенно, расстегивает его джинсы, скользя ладошками под ткань и до садизма медленно стягивая с него штаны. Теперь на нем было только белье, которое топорщилось довольно-таки явственно, демонстрируя возбуждение и желание альфы, но Итачи по-прежнему просто стоял, боясь сделать хоть одно неправильное движение, позволяя руководить омеге, и все ещё будучи уверенным в том, что, если что-то пойдет не так, если любимый попросит его прекратить, передумает, он сможет себя остановить. Да, будет плохо. Да, придется удовлетворять себя самому. Да, гон изведет его морально, физически и ментально, но он не лишится доверия своего омеги, он не сделает ему больно, он убережет свою Пару от самого себя и будет беречь до тех пор, пока Дей точно не будет уверен в своем решении.

Белье скользнуло вниз так же плавно, как и брюки, и Итачи шумно выдохнул, чувствуя некое облегчение и почему-то смущаясь, ведь это впервые любимый видел его обнаженным, оценивал не просто как альфу, но и как партнера, и брюнет чувствовал это, впитывая в себя эмоции своей Пары и ощущая, что тому нравится увиденное, но все-таки не до конца понимая некоторые ощущения блондина, которые он мог описать отдаленно подходящим словом – заинтересованность. Учиха вновь посмотрел вниз и в удивлении приподнял бровь: Дейдара рассматривал его член, жадно так, бегло облизывая алые в своем цвете губы, чуть наклонившись и прогнувшись в пояснице. Итачи зарычал, утробно, нетерпеливо, мучительно, ведь это действительно была пытка – видеть и бояться прикоснуться, но если он думал, что увиденное было вершиной его мучений, то уже через пару секунд брюнет понял, что очень глубоко ошибался.

Тонкие, чуть влажные пальчики обвили его член у основания, слегка сжимая и надавливая на узел. Жаркое дыхание коснулось побагровевшей головки, сразу же сменяясь легким дуновением, от которого альфу выгнуло в безумной сладкой судороге. Жаркие губки – робко, несмело, целомудренно – прикоснулись к его плоти, чуть посасывая, втягивая кожу, вбирая в себя совсем чуть-чуть, но так медленно и томно, что альфе хотелось взвыть. Юркий язычок прошелся по венкам, слегка надавливая, огибая плоть, устремляясь от основания к вершине и обвивая головку, как какое-то лакомство.

Мыслей больше не осталось… только желание… только инстинкты… сущность вырвалась, освободилась… жар заполнил все тело, лишая рассудка… только запах омеги… чистого и девственного… пока девственного. Итачи резко ухватил блондина за плечи и приподнял, заставляя посмотреть себе в глаза, в которых уже проявились алые прожилки. Биополе альфы, которые избавилось от неусыпного контроля, моментально обволокло омегу, сливаясь с ним, подчиняя себе, лишая возможности сопротивляться. Итачи впился в губы блондина жаждущим, жестким, требовательным поцелуем, нагло завладевая ртом омеги, покусывая его чувствительные губы и не давая возможности нормально дышать. Альфа скользнул рукой по выгнувшейся спинке омеги, спускаясь все ниже, забираясь под рубашку и сжимая его ягодицы. Пальцы сразу же проникли в ложбинку, погружаясь в вязкую влажность, оглаживая истекающую смазкой дырочку, которая была приоткрыта, которая была готова принять своего альфу, которая пульсировала в такт пульсации сердца и биополя омеги. Сладкий запах омеги, казалось, пропитал все вокруг, даже альфу. Итачи задыхался в его пряности, чувствовал его на языке, целуя омегу, ощущал на коже, в крови, во всей своей сущности. Запах дурманил, манил, побуждал, провоцировал, срывал оковы осторожности и бережности, освобождая альфу, только альфу, альфу во время гона, который чувствует свободную, невинную в своем аромате и готовую к вязке омегу.

С голодным рыком Итачи повалил блондина на кровать, грубо раздвигая его ноги в стороны и торопливо, дрожащими от возбуждения пальцами расстегивая те несколько пуговиц рубашки, которые были последней преградой на пути к обладанию омегой. Мира вокруг не было… только запах… и тело… тонкое, изящное, жаждущее его прикосновений, податливое и раскрытое… для него… для сильного альфы. Итачи впился грубым поцелуем в шею блондина, прикусывая нежную кожу, причинная боль и не обращая на это внимания. Гон набирал обороты. Член ныл, пульсировал, а под ним омега, влажность и желание которой он уже почувствовал… безропотная, готовая, с уже раздвинутыми ногами, с приоткрытой дырочкой, в которую просто нужно вставить… вставить свой член и трахать… трахать до умопомрачения, чтобы омега кричала… чтобы полностью отдалась ему… чтобы подчинилась… чтобы склонилась перед ним… перед сильным альфой… перед доминантом…