Итачи поднялся, чувствуя на лице соленую влагу, которой, как он думал, больше никогда не суждено было скользить по его щекам. Ало-черный ореол сущности вокруг него уплотнился, постепенно меняя, теряя, искажая свои очертания, вновь превращаясь в витки биополя, которые медленно клубились вокруг альфы. Он до сих пор не знал, что точно нужно делать, но сила уже была в его руках, значит, именно руки должны стать проводниками, должны стать инструментом, связующим звеном, который заменит одну жизнь на другую. Итачи осторожно высвободил руку, на миг бережно прижался к ладони супруга губами, а после, глубоко вдохнув, положил ладони Дейдаре на грудь, туда, где уже не билось сердце, и обратил свою ментальную силу в поток, который, хлынул через его пальцы алыми нитями, наполняя бездыханное тело энергетикой.
Альфа чувствовал, что этот поток постепенно выкачивает из него все силы, делает слабым и беспомощным, при этом, кажется, ускользая в пустоту и не принося именно того эффекта, которого он так старательно добивался – он не восстанавливал сущность его возлюбленного. Итачи ощущал осколки, рассыпающиеся, быстро тающие, ускользающие, пытался своими ментальными нитями соединить их в единое целое, вдохнуть в них жизнь, заставить снова тонко вибрировать, источая энергетику и силу, но его стараний было явно мало. И Итачи, даже не думая о последствиях, воззвал к истоку своей силы, который в его внутреннем мире предстал тем самым деревом, обратил свои ментальные нити в сосуды, присоединил их к корням, связывая разрушенное и ещё живое настолько крепко, что ничто не могло разорвать эту связь, пока жизнь одного не станет принадлежать другому.
Итачи не сомневался ни секунды, видел, как ментальные вихри, скользя по его рукам, проникают в тело возлюбленного, ощущал, как они цепляются за осколки сущности омеги, сжимают их, наполняют силой, заставляют пульсировать и источать энергетику, нити которой тянулись друг к другу, восстанавливая энергетическое сердце. Зачем мысли? Зачем сомнения? Зачем взгляд на последствия? Дей пообещал… любимый дал ему клятву вечной верности… омега связал себя с ним до скончания веков и миров – значит, они ещё встретятся, будут вместе, будут любить друг друга, сгорать в пылу взаимной страсти и заботиться о своих детях. Дейдара его подождет, будет ждать, а он будет его искать, а бог смерти пусть пока довольствуется только его душой… недолго, потому что даже его путы не в силах удержать тех, кто стремится друг к другу, связанные ментальной клятвой.
Оставалось совсем немного, буквально ещё пару секунд, и он полностью перенаправит свои жизненные силы в возлюбленного, даровав ему жизнь, но внешнее вторжение резко, пламенем, вихрем, безудержной, опаляющей силой сжало сосуды, безжалостно разрывая их и прерывая передачу жизненных сил. Итачи вскинулся, злоба и ненависть заполонили его, потому что он ощущал рядом просто невероятную, грозную, величественную силу, противостоять которой он мог и собирался, но его будто что-то сдерживало, не позволяя нанести смертельный удар, будто тем самым он пошел бы против того, что было естественным и неумолимым ходом вещей. Альфа успел заметить лишь оранжевое свечение, которое ослепило его своей яркостью, а после болезненный, обычный, физический удар в грудь откинул его к стене, после чего последовал четкий ментальный приказ не вмешиваться. Итачи сопротивлялся, хотел лично сомкнуть пальцы на горле того, кто не позволил ему вдохнуть в возлюбленного жизнь, но он потратил слишком много сил, так много, что его собственное биополе нерешительно замерло, сущность застыла, болезненно пульсируя, но настойчиво вновь насыщая биополе энергетикой, а тело так и осталось безвольно осунувшимся по стене на пол, поскольку каждая мышца сейчас была скручена болезненным спазмом. Да, альфа чувствовал, что он быстро восстановится, даже несмотря на то, что он практически истощил себя, но все равно нужно было время, а пока что брюнет мог только наблюдать, точнее, ощущать на себе ментальную силу второго альфы, которая обжигала его кожу не хуже открытого огня.
Итачи удалось открыть глаза. Открыть, чтобы тут же их прищурить, потому что оранжево-золотистый свет все ещё был неестественно ярким, но все же ему удалось рассмотреть человека, хотя, скорее, существо, которое склонилось над Дейдарой. ЭТО было не кем иным, как Намикадзе Наруто, и в одночасье им не было, потому что черты альфы исказились, ужесточились, заострились, алые губы обнажили удлинившиеся клыки, ногти вытянулись, превратившись в когти, и легкая дрожь всколыхнула его биополе, когда его пристально окинули взглядом вертикальных узких зрачков в обрамлении оранжевых радужек. Откуда-то Итачи понимал, что он не имеет права вмешиваться, пусть он и Древний, а ведь ментально с этим созданием богов они были равны, вот только… вот только исток их сил был совершенно иным, что наделяло их, таких схожих и разных одновременно, совершенно противоположными способностями. Неужели именно это так тщательно скрывал от него Дейдара? Неужели секрет Намикадзе Наруто был именно в том, что он был живым воплощением того, о чем существовали только мифы и легенды? Неужели Наруто тоже решил пожертвовать собой? Ради Дея и их будущего.
Клетки больше не было, только врата, за которыми металась его сущность, отчаянно желая вырваться наружу. Это было опасно. Он ещё никогда настолько не ослаблял внутренние барьеры, по крайней мере, сознательно, и зная, и убедившись в том, что подчинить собственную сущность полностью он просто не в силах, а слияние… Наверное, все-таки зря боги доверили ему такую силу и возложили на него столь искусную ответственность, поскольку он, казалось, даже на пару шагов не смог приблизиться к тому могуществу, которым обладали его предшественники. Горько осознавать собственную слабость, ощущая внутри себя столь могучую силу. Презренно трепетать перед ней, бояться её, ненавидеть и сознательно загонять все глубже и глубже в надежде на то, что сущность уснет или же, вырвавшись, испепелит его тело. Неведом собственный путь – он всю жизнь словно блуждал в потемках, но так и не смог отыскать свое истинное предназначение. Возможно, этот миг наступил именно сейчас? Миг, когда на свет появились просто невообразимо уникальные малыши, жизнь которым дал его брат? Может, именно ради этого он прошел столь короткий, но показавшийся ему вечностью жизненный путь? Путь, который закончится для него в стенах этой палаты.
Наруто вздохнул, и гулкое эхо его выдоха прокатилось по полутемным коридорам, растворяясь в глубинах его внутреннего мира, которые до сих пор так и оставались ему неведомы. Сущность замерла, оскалившись. Почему-то для него она обретала очертания животных, разных животных, которые настолько стремительно сменяли свое обличье, источая силу, что он никак не мог сложить и запечатлеть единый образ. Возможно, если бы ему все-таки удалось это сделать, если бы он смог понять, что же истинно представляет собой его сущность, он бы смог её подчинить и использовать её силу во благо, а так… так для него существовали лишь короткие миги слияния. Именно те миги, в которых он ярко чувствовал свою связь с Саске.
Альфа снова вздохнул, видя, как ментальные щупальца подбираются к его ногам, начиная опутывать их, медленно скользя все выше. Пожалуй, единственное, что он сейчас мог, это удержать контроль и не позволить силе сущности заполнить его целиком, рывком, накатным валом, испепелив все вокруг ослепительной вспышкой ментальной силы. Нужно было за что-то уцепиться, что-то, что бы придало ему сил. Наруто прикрыл глаза, четко, размеренно, цепко контролируя свое дыхание и представляя подле своего брата, которому он просто обязан помочь.
Дейдара был для него всем. Пожалуй, редко кто из братьев, тем более разностатусных, может похвастать такой крепкой связью, а ведь они были повязанными, пусть недолго, но были, и именно он был повинен в том, что эта связь оборвалась. Да, если бы они все ещё оставались повязанными, было бы намного проще, но кто знал? Кто мог предсказать подобное? Кто, как не он, должен был сделать все, чтобы Дейдара, тогда ещё юный омега, не лишился опоры и поддержки? А все его эгоизм и его страхи. Впрочем, не о том он сейчас думает, не эти мысли должны усиливать его контроль, не этим мигом, мигом боли и разочарования, он должен жить. Брат должен жить. Он так решил, хотя изначально его миссия заключалась в том, чтобы остановить Итачи, когда тот попытается совершить обмен жизненными силами.
